– Как? – У меня вырвался нервный смешок. – От чего?
– От тех, кто может увидеть в этом, – аккуратный ноготок постучал по хвостатому, – дурное.
– Что дурного? Я художник, я так вижу.
– Так же видят душевнобольные, – тихо отозвалась Елия.
– И это все? – Я с трудом подавила рвущийся наружу смех.
Она ничего не знает! Вообще ничего!
– Да. Я думала, что уничтожила их полностью, – задумчиво сказала мать, складывая рисунок в конверт и убирая его в сумочку. – Но, видимо, несколько штук ты умудрилась спрятать. Ты всегда прятала то, что тебе нравилось.
Угу. А потом забывала. Совсем как метелка Эн.
– Ари… – мягко заговорила Елия, подалась вперед и обхватила мои ладони своими. – Потерпи еще немного, и я заберу тебя домой.
Когда школьные подружки говорили, что у них упала челюсть от удивления, я только смеялась. Как это челюсть упала? Она же плотно прикреплена. Но сегодня я, кажется, услышала именно ее грохот!
– Что значит заберешь? Зачем? – нахмурилась я, отдернув руку.
– Как и собиралась.
Она собиралась. А я вот не верила, что сижу с ней в карете и слышу все это. Это не могло быть правдой. Горячечным бредом – да. Но не правдой!
– Документы почти готовы. Скоро ты снова будешь на моей фамилии. На нашей с мужем фамилии. И забудешь весь этот кошмар. – Елия неопределенно махнула холеной ручкой.
– Кошмар?! – Я вскочила, стукнулась головой о потолок, села и зло отчеканила: – То, что ты называешь кошмаром, – моя жизнь! Почему ты считаешь, что можешь вот так возникнуть внезапно и заявить, что берешь меня обратно? Я не вещь! Я взрослая. Под моей опекой сестры. Я глава семьи, а не игрушка, которую можно бросить, а можно вернуть, когда захочется!
Мать спокойно выслушала. И странно улыбнулась. От этой улыбки мгновенно захотелось взвыть и выпрыгнуть из кареты на полном ходу. Но меня остановили сказанные тихим голосом слова:
– Ты не взрослая. Тебе нет двадцати одного года. Ты опекаешь дочерей мачехи, пока учишься. Но сейчас ты не учишься. И вряд ли успеешь поступить. Середина сезона между наборами курсов, почти никого не берут.
Надо же… Драгоценная матушка, оказывается, весьма осведомлена о моей жизни. Прямо словно под окнами стояла и подглядывала!
– Да, ты можешь выскочить замуж. – Уголки губ Елии слегка дрогнули. – Но ты моя дочь. А мы без любви, увы, мужчину в свою жизнь не впускаем.
То есть отца она тоже любила. И отчима. И того, с кем убежала от нас. И нынешнего мужа. И все любовь? Как удобно!
– Я не только твоя дочь, – напомнила я.
– Тогда тем более замужество не твой вариант, – ничуть не смутилась матушка. – Остается только одно: доказать свою состоятельность кругленькой суммой на счете в банке. Это возможно, только если вы продадите свой дом со всеми потрохами.
Что еще за счет?
– Поэтому смирись с тем, что прошлое скоро останется в прошлом.
– Ни за что! – отрывисто выговорила я, распахивая дверцу кареты. – Спасибо, что вспомнила обо мне. Но больше не утруждайся. Сделай вид, что меня нет. А я дальше сама!
Я шагнула на подножку.
Кучер, заметив это, натянул поводья.
За спиной раздалось:
– Я не забывала о тебе. Я писала.
– Неправда, – отрезала я, не оборачиваясь.
– Правда. Я во многом виновата перед тобой, но не в этом. Не сопротивляйся, ты поймешь. Так будет лучше.
– Кому лучше?! Точно не мне!
Я соскочила на мостовую.
Споткнулась, чуть не влетела в колесо кареты, проезжавшей мимо. Золотистая дорожка возникла под ногами сама, едва я представила спину Рэйнара. Миг, и я села на чешую.
У меня получилось сделать путь…
Посмотрев на карету внизу, я разревелась.
– Ари, я не умею успокаивать, – испуганно рыкнул Рэйнар.
– Не надо. – Шмыгнув, я вытерла слезы. – Отнеси меня к Эн, пожалуйста.
Если пить горькое зелье, лучше залпом!
Короткая золотистая вспышка – столица исчезла, и мы оказались в Стоундаре, у нашего дома.
Я скатилась по крылу, взлетела на крыльцо, пытаясь оторвать рукав для повязки. Не вышло. Тогда я крепко зажмурилась и толкнула дверь. По стенке добралась до комода, на котором были разложены какие-то бумаги. Прислушалась.
Наверху было тихо: девочки еще не вернулись из школы. За кухонной дверью звякала посуда и напевала мачеха.
– Эн!
Скрипнула дверь.
– Ари? Ты без повязки?
– Глаза закрыты, этого достаточно.
– Мирелла не говорила, что ты собираешься в гости.
– А я и не собиралась. – Повернувшись на голос, я тихо спросила: – Моя мать писала письма?
Щеки коснулись прохладные пальцы. Они едва заметно подрагивали, мачеха молчала.
– Писала? – упрямо повторила я.
– Да.
Я отшатнулась к комоду, с него с шорохом посыпались листы. В душе было стыло, словно посреди лета внезапно наступила зима.
– Почему ты мне не говорила? – едва слышно спросила я.
– Потому что она рассказывала в них только о себе, – вздохнула Эн. – О тебе не спрашивала ни разу. Только описывала, как она хорошо устроилась на очередном месте, и говорила, что скоро заберет тебя.
– И так все эти годы?
– Да. Прости меня, моя маленькая девочка… – Ее голос дрогнул, прохладные пальцы снова бережно коснулись щеки. – Но я не могла позволить тебе жить в ожидании той, что никогда не придет.
– Она пришла. И собирается меня забрать. Вот только я этого не хочу…
Эн меня защищала. Дала мне безоблачное счастливое детство, без пустых ожиданий. Но она промолчала и тогда, когда я выросла.
– Прости меня… – Эн отступила, ушла.
Вернулась пару минут спустя. Вложила в мои пальцы перевязанную лентой увесистую стопку:
– Тут все ее письма.
Я провела кончиками пальцев по конвертам.
Вскрытые.
– А если бы она спросила обо мне?
– Я тут же рассказала бы тебе и отдала все.
Я затолкала пачку в сумку.
Некоторое время мы молчали. Было странно, немного одиноко. И… тепло. Видимо, это и есть взрослая жизнь, когда ради твоего счастья самые близкие люди могут невольно причинить тебе боль…
– Поступила? – заговорила Эн.
Зашуршали листы, которые она подбирала с пола.
– Они думают, – призналась я.
– А ты бы хотела там учиться?
– Да. Мне там нравится.
Очень. Колледж клерков ни в какое сравнение не шел. В него я поступила, чтобы помочь Эн найти хорошую работу. А потом продолжала ходить, чтобы у меня не забрали девочек. В кулинарном колледже мне действительно хотелось учиться.
– Если так, то все обязательно получится. – В голосе Эн была улыбка. – Я ведь тоже не сразу поняла, что быть ведьмой на корабле – мое призвание. Потом оказалась там. И сделала все, чтобы остаться.
– Ну… У меня пока нет такой любви к кулинарной магии, только желание.
– Будет, – заверила Эн.
– Елия говорила про какой-то закон, – задумчиво пробормотала я. – Что доказать свою состоятельность можно суммой на счете в банке.
– Да, есть такой закон, – неожиданно подтвердила Эн.
Оказывается, пока я забрасывала школы и колледжи письмами, а Мирелла охотилась на женихов, Эн тоже искала решение. Она заново подняла все законы, касающиеся опекунства. Но в этот раз воспользовалась не местной справочной службой, а столичной.
Так и выплыл закон об обеспеченном наследнике рода.
При достижении восемнадцати лет, независимо от пола, наследник мог подтвердить свою состоятельность суммой на счету в Королевском банке. Только после этого он мог стать опекуном и главой рода. И сумма была внушительной.
– Нужно просто продать дом, – весело сказала Эн.
Ага. Со всем имуществом, даже с ее пузырьками.
– А где мы будем жить? – растерянно пробормотала я. – На улице?
– Почему на улице? Придумаем что-нибудь.
Нет, это не выход. Но что еще можно заложить? Дракона? Фею?
Так не возьмут. За последнюю еще и штраф выпишут. За попытку всех переженить.
Погодите?.. У меня на шее висит целое состояние!
Расстегнув ворот платья, я нащупала застежку, сняла ожерелье и протянула Эн:
– Заложи его.
Пусть потом Дамиан меня убивает.
– Откуда оно? – выдохнула Эн.
– Дамиан подарил…
– Так, может, не стоит…
– Заложи, – перебила я.
– Заметит же, что его нет.
– Не заметит. Буду ходить в рубашках, застегиваясь на все пуговицы.
– Постой…
Шею обвило что-то прохладное. Я потрогала пальцами и улыбнулась: любимые бусы Эн. Конечно, не очень похожи на подарок Дамиана, но под рубашкой самое то.
– Годится, – кивнула я, застегивая пуговицы. – А ожерелье я выкуплю. Потом. Обязательно. Только придется к учебе дополнительно работу поискать. Но это такие мелочи!
– И я возьму подработку. Кажется, аптекарю нужен был помощник на зелья, – поддержала Эн.
– А я, видимо, все же открою брачный салон! – влез веселый голосок Миреллы. – А то столько молодых и красивых любовь ищут, а вы взяли и нашли такой банальный вариант решения проблемы.
– Смотри, лишь бы нам за твой салон не пришлось расплачиваться! – тихо рассмеялась Эн.
– Да я быстрее вас всех разбогатею! – фыркнула фея. – У меня от клиентов отбоя не будет. Не все же такие строптивые, как Ари! Кстати, Ари, тебя Макс ждет. Она в курсе, что ты уже ушла с экзамена.
– И кто, интересно, ей доложил? – насмешливо спросила я.
Фея молча подпорхнула, обсыпая меня пыльцой.
Прежде чем мы перенеслись, Эн поймала мою руку и сказала:
– Я все сделаю.
Искра ярко вспыхнула и рассыпалась алыми огоньками. Они зависли в воздухе, мерцая.
– Да! Мы сделали это! – Макс одним взмахом развеяла и свои искры, и мои, слетела с табурета и закружилась.
Я осталась сидеть на столе с тетрадью Эн на коленях и в позе скрюченного мертвеца. Задание выполнено: искра разделилась на нужное количество искорок.
Правда, случилось это под утро. И чтобы оно случилось, пришлось посидеть по всем углам кабинета.
Как оказалось, поза все же имеет значение. Моя самая рабочая: скрестив ноги на столе. У Макс – поджав их под себя, на табурете. Мне повезло. А Макс раз пять свалилась с сиденья, пока научилась держать равновесие.