– Нет.
– Почему? – Я уставилась в карие глаза, в глубине которых клубился хаос.
– А ты бы хотела объясняться со стражей?
– Что?
– Чужая собственность без разрешения в залоге – это арест всей суммы, плюс ее бы не засчитали в качестве твоей состоятельности. Объясняться пришлось бы и тебе, и мне. – Дамиан прищурился. – Поэтому я отозвал их. И купил дом у Эн.
– Купил? – недоверчиво переспросила я.
– Да. – Отпустив меня, Дамиан подцепил со стола папку и протянул мне: – Иначе бы твоя мачеха не приняла помощь.
Золото пути перетащило меня в спальню. Спустя секунду туда же выпала метла. Возмущенно растопырив прутья, она забралась на шкаф. Из чемодана выползла сонная Иза, прошипела что-то и исчезла за дверью: пошла кухню грабить. Из-под кровати тенью выскользнул огненный пес, отправился следом.
А я опустилась на пол с драгоценной папкой в руках.
Дамиан действительно купил наш дом. Буквально вчера. Причем очень выгодно для нас. Работу для Эн и девочек нашел тоже он.
Нанял их для ухода за особняком в столице. Да, у него там был особняк, все же он глава рода, статус обязывает. И заключил еще один договор с Эн, что она может выкупить дом обратно, выплачивая часть заработка. А девочки там будут учиться в школе, которая куда лучше, чем наша местная.
Но откуда Дамиан узнал, что мы заложили ожерелье? Откуда Эн узнала, что он отозвал деньги?! Как, хаос побери, вышло, что он купил наш дом?
Вспыхнул изумрудный огонек, и фея с облегчением выдала:
– Вот ты где. – Переведя взгляд, заметила папку в моих руках и усмехнулась: – А, ты все же нашла Дамиана.
Так. И эта в курсе. Одна я не понимаю, что вокруг меня происходит!
– Рассказывай, – скомандовала я.
– Ну… – вздохнула Мирелла. – Всю неделю Эн переживала, что пришлось заложить без спроса чужую вещь. Вчера не выдержала и написала ловцу. А я передала. Ловец тут же отозвал деньги за ожерелье, купил у нас дом, и Эн всю сумму снова внесла на счет. Так что ничего не изменилось. Правда, ловцу пришлось для этого выдернуть стряпчего и пару банковских клерков из постели. Как они ворчали! – хихикнула она.
Сверху, кружась и порхая, опустился бланк:
«Королевский банк уведомляет мисс А. Диммер, что на ее счет Э. Диммер внесена сумма…»
Вот ведь… Не могли раньше прислать, пока я не налетела на Дамиана? Видимо, тот клерк все же не выспался.
Стиснув папку руками, я посмотрела на фею.
– Ну, куда тебя? – Мирелла закатила глаза.
Обратно к Дамиану. Буду извиняться.
– Никуда, – буркнула я. – Сама дойду.
И дошла.
Отворив дверь, я просочилась в кабинет и почти сразу споткнулась о валяющуюся поперек дороги деревяшку. Пригляделась и удивленно моргнула. Передо мной было сломанное кресло. Выглядело оно так, словно его с размаха расплющили.
– Прочла? – донеслось глухое от камина.
Дамиан стоял, опираясь руками о каминную полку и наклонив голову. Его ноги окутывало пламя, ластилось, точно послушный пес. А под его пальцами тихо крошился камень.
– Помню, я страшный, – в голосе Дамиана стихали раскаты грома.
– Нет, – я уверенно подошла к нему, перешагнула через языки пламени. – Не страшный, но память хорошая.
Поднырнув под его руку, я заглянула в полные лилового хаоса глаза.
– Прости.
Вместо ответа Дамиан наклонился и… поцеловал. Сердце замерло. а потом пустилось в пляс. Жар горячих губ и медленно угасающий хаос в его глазах. Поцелуй затягивал не хуже омута, пьянил, заставляя забыть и о крошащейся полке, и о сломанном кресле…
Дамиан с тихим смешком отстранился. В карих глазах без крупицы хаоса плясали отсветы пламени.
– Все равно не страшно, – смущенно буркнула я.
– Возвращайся к себе, бесстрашная.
И одна очень храбрая ведьма поспешно сбежала.
Пламя довольно урчало, перетекая через каминную решетку обратно на угли.
Дамиан, не моргая, смотрел на умиротворенную стихию. Отголоски ярости, что проснулась от гневных слов Ари, гасли под напором нежности.
Не отпустить ее…
Уже нет.
Ари стала частью его жизни, превратилась из забавной знакомой в чудесную девушку. Девушку, которую он старался не пугать. И все равно пугал.
Потому что ловцов не зря боялись и считали неуравновешенными. Сделки с хаосом так просто не даются.
А он был ловцом, у которого с хаосом сложились весьма непростые отношения.
Покосившись на стол, Дамиан едва заметно улыбнулся: еще и талант Ари подбрасывал сюрпризы. На ее рисунках было то, что ловцы старательно скрывали…
К себе я вернулась в странном состоянии, словно вот-вот взлечу в небеса. Дотронувшись пальцами до губ, я рухнула на кровать.
– Ну, с кем опять целовалась? – влез в радужные мысли ехидный голос Миреллы.
Она поплавком торчала у кровати, скрестив руки на груди, притопывала ногой.
– А есть варианты? – блаженно улыбаясь, спросила я.
Правда, такое чувство, что у меня за дверью отряд из желающих целоваться выстроился.
Мирелла сердито фыркнула и с крайне сосредоточенным видом обсыпала меня пыльцой. Пока я чихала, она задумчиво изучала клубящееся в воздухе облачко. Потом, не сказав ни слова, потребовала ее выпустить. Дескать, там сумки без нее собираются, вещи пакуются, вдруг что важное забудут. Вот теперь и думай, что она там увидела.
Спрошу потом!
Но «потом» так и не наступило.
Две следующие недели Мирелла появлялась в Скалистом набегами. Сначала помогала Эн упаковывать вещи, потом переезжать и обустраиваться на новом месте.
Кат и Софи были в восторге от происходящего. Сестрички засыпали меня письмами. Им все нравилось. И шумная столица, и новая школа, и новые комнаты в большом особняке, где у каждой – представляешь, Ари! – была собственная ванная.
В письмах Софи постоянно спрашивала о Винсе.
Мне было нечего ответить.
Видела его один раз, причем рисовала только голову, как и договорились. И эта голова оказалась до безобразия немногословной: «Я в порядке. Если у тебя не случился конец света, то пока».
Это было очень странно!
Именно потому во время ежевечернего «рисования облаков» мы с Рэйнаром теперь не открывали пути, а обсуждали обряд фальшивого магистра.
– Думаю, тут важно направление. Оно есть в формуле. А крыша ратуши лишняя. Вроде как для красоты, – сказал дракон.
– Мне тоже так кажется, – глядя на подсвеченные закатом облака, кивнула я. – Какая часть этой формулы отправила меня к Дамиану? Что там, адрес? Его имя? Как нам это поможет? И при чем тут слова: «От того, что возможно, веди меня к тому, что существует на самом деле»?
– Не знаю, что за слова он привязал к обряду и зачем, но в самой формуле есть буквы, – отозвался Рэйнар.
– Буквы? Ох ты ж… А ведь и впрямь… Отдельные руны можно прочесть как имя ловца! И это не случайность. Надо попробовать на их место вписать имя Винса.
– Ага.
Когда мы спустились на башню, была уже ночь. Из тени шагнул Дамиан.
Наши отношения после поцелуя у камина застряли на одном месте, точно их заморозили. Ловец вел себя так, будто ничего не случилось. Был обходителен, заботлив, иногда насмешлив. В общем, как всегда. И это задевало.
– Снова вечерние эскизы? – улыбнулся Дамиан.
Я кивнула, прижав к груди обложку с вложенными туда старыми рисунками, на обратной стороне которых были набросаны облака.
Рядом с ловцом вспыхнуло золото, ему в руки выпал конверт со знакомой печатью.
– Опять командировка? – предположила я.
Открыв послание, Дамиан усмехнулся, шагнул на дорожку пути:
– Скорее ночной променад с парочкой умертвий и одним личем.
Похоже, мы с драконом остались в замке одни!
Макс с кобольдом умчались по каким-то важным делам в колледже.
Лоран отбыл в столицу, но обещал вернуться. Об этом его грифон сказал Рэйнару.
Так что мы одни. Почти. Огненный пес гулял где-то по замку, Иза спала в одном из чемоданов с рисунками. Она окончательно там поселилась. И даже Макс ее оттуда не могла выколупать. Ни магией, ни маской.
Честно говоря, не очень-то и старалась! Потому что Иза сжевала все сапоги Лорана и приступила к штанам. Так что в столицу он улетал, закутавшись в плащ и сверкая голыми пятками. Но, судя по тому, как воодушевленно за ним следила гидра, плащей у колдуна тоже скоро не будет.
Представив, как Лоран упаковывается в штору, я невольно рассмеялась. Из чемодана высунулась сонная Иза, поморгала и спряталась обратно.
Забравшись в кресло у камина, я покрутила в руках альбом, набитый старыми рисунками.
Из головы никак не шел Винс.
Что же с ним происходит? Почему я не могу его рисовать как раньше?
И тут меня осенило: а что, если могу? Что, если тогда, когда в первый раз не вышло нарисовать Винса на бумаге, я просто устала? А потом, изобразив его магией, сама себя подсознательно убедила, что больше не сумею… пером? Как в детстве, когда мать запретила рисовать людей…
Вот и получилось, что вроде как Винса стоило набрасывать только там, на лестнице. А тут вроде бы и не нужно…
Нет уж, нужно. Очень нужно!
С обычного рисунка он не мог «уйти». А магический Винс вполне себе бодро исчезает, когда сам захочет.
Вытащив перо, я раскрыла альбом, придержала норовящие высыпаться листы, перевернула один на чистую сторону и начала выводить первые неуверенные линии. Думала только о Винсе, злилась на него, хотела увидеть, понять, что с ним. Перо, точно плуг, вспахивало лист, оставляя глубокие борозды. Рука затекла от напряжения.
Но у меня получалось!
На листе постепенно проступал Винс.
Я понимала, что это он. Но не могла поверить своим глазам.
Обе руки стали крыльями, покрылись перьями от плеча до кисти. На пальцах выросли острые когти. Ноги полностью превратились в лапы. Ставшую шире и массивней грудь покрыли толстые пластины чешуи. На голове проклюнулись рога, уши потянулись вверх. В уголках губ торчали клыки.