Одно из лучших коротких стихотворений Теннисона; написано в 1851 г.; гигантские птицы, парящие над скалами, произвели на поэта неизгладимое впечатление во время его путешествия по Пиренеям в 1830 г.
При жизни Теннисона не печаталось. Сын поэта, Хэллем Теннисон, в своих «Мемуарах», впервые публикуя стихотворение под названием «Мейблтроп», датирует его 1837 г.; но, возможно, оно написано еще раньше. Мейблтроп — приморская деревушка в десяти милях от родительского дома Теннисона в Линкольншире, куда их семья часто приезжала на отдых.
Впервые — в 1885 г. в сб. «Тиресий и другие стихотворения».
И ты, Гораций Флакк, что для стихов / Девятилетней требовал отсрочки… — В поэме «Искусство поэзии» Гораций советовал откладывать написанное стихотворение на 9 лет.
И ты, Катулл, что в крохотном комочке / оплакал… — Имеется в виду знаменитое стихотворение Катулла на смерть воробушка (III).
Впервые опубликовано в 1885 г. Стихотворение начато еще при жизни Артура Хэллема; Теннисон продолжал работать над ним и после смерти друга, почти одновременно с «Улиссом», но закончил его лишь через полвека, в 1883 г. В основе сюжета лежит древнегреческий миф, использованный Еврипидом в «Финикиянках». Над Фивами нависла гибель. Креонт, правитель города, призывает слепого прорицателя Тиресия и расспрашивает его, есть ли спасение. Тиресий неохотно открывает ему, что боги желают жертвоприношения Менекея, сына Креонта. Креонт требует сохранения тайны и умоляет сына бежать. Менекей притворно соглашается, но потом совершает самоубийство.
Теннисон выводит из этого сюжета Креонта, оставляя лишь двух протагонистов — Менекея и Тиресия, призывающего его пожертвовать жизнью ради спасения Фив.
А кто хоть раз мои услышал речи / О том, что тирания одного /Лишь предвещает тиранию многих?/ Или о том, что власть толпы ведет / Назад, к единовластию тирана? — Эти строки Теннисона, по-видимому, основаны на опыте Французской революции.
«В ночи пылает для богов…» — С этой эхо-строки начинается эпилог, образующий вторую часть «рамки» стихотворения. Пролог, написанный тем же рифмованным четырехстопником, описывает последний визит Теннисона к Эдварду Фицджеральду — его многолетнему верному другу, автору невероятно популярного в Англии перевода «Рубайат» Омара Хайама. Этот пролог (опущенный в нашем сборнике) был задуман как посвящение Фицджеральду на его день рождения; он содержит упоминания о «давнишних набросках», якобы найденных в старой книге Теннисона его сыном Хэллемом, которые он и дарит другу на память об их общем прошлом. Смерть Фицджеральда, последовавшая в 1883 г., сделала это посвящение запоздалым и вдохновила грустный эпилог.
Заметим, что подобная «рамочная композиция» использовалась Теннисоном и в «Смерти Артура», написанном за полгода до «Тиресия».
Стихотворение написано в августе 1889 г. По словам самого Теннисона, «в истории о Мерлине и Нимуэ я прочел, что „Нимуэ“ означает „Луч“: в моем стихотворении это — символ высшего, поэтического воображения».
Написано в 1880 г. во время поездки в Сермий (Италия), где на берегу озера стоял родной дом Катулла, воспетый им в стихотворении «Много морей переплыв…» (XXXI). Стихи Теннисона посвящены памяти брата Чарльза Теннисона, священника и поэта, умершего в 1879 г.
Frater ave atque vale — слова из другого стихотворения Катулла (CI), тоже посвященного памяти брата. Значение этих слов примерно соответствует последней строке перевода А. Пиотровского: «Здравствуй же, брат дорогой! Брат мой, навеки прощай!»
О Sermio venusto! — цитата из Катулла: «О прекрасный Сермий!»
Написано в октябре 1889 г. Согласно последней воле поэта, это стихотворение должно помещаться последним во всех сборниках его стихов. Английское выражение «to cross the bar» буквально означает, применительно к кораблю, — миновать отмель, наносы песка и выйти в открытое море.
Впервые — в сборнике 1830 г.
Кракен — гигантское морское чудовище, о котором скандинавские и немецкие моряки рассказывали легенды. Реальным источником этих легенд, по-видимому, являются огромные глубоководные кальмары, которых порой находят в желудках кашалотов или выброшенными мертвыми на поверхность моря. Теннисон, как известно, читал «Естественную историю Норвегии» Понтоппидана, в которой Кракен описывается как живой подводный «остров», составляющий в окружности полторы английских мили, со множеством рук-щупальцев. В стихотворении Теннисона Кракен — символ, не поддающийся однозначной расшифровке; этот чудовищный монстр будет явлен «людям и ангелам» лишь при конце мира.
Впервые — в сборнике 1830 г. Стихотворение является подражанием песне Шекспира из комедии «Бесплодные усилия любви» (в переводе Б. Пастернака, «Зима»: «Когда в сосульках сеновал…»).
«Одна, застыв, как нежива…» — В оригинале здесь строка: ‘Alone and warming his five wits’, которая перекликается с восклицанием бедного Тома в «Короле Лире»: ‘Bless thy five wits! Tom’s а-cold…’ (III. iv. 59); в примерном переводе: «Храни бог пятижды ваш ум! Тому холодно…»
Впервые — в сборнике 1842 г. Эта маленькая эпиталама, по-видимому, написана по случаю женитьбы брата Чарльза в мае 1836 г. (или, может быть, в начале 1838 г., когда была объявлена помолвка Альфреда Теннисона с Эмили Селлвуд).
Впервые — в сборнике 1833 г.; вошло в двухтомный сборник 1842 г. в разделе «Английских идиллий». Одно из самых популярных в XIX в. произведений Теннисона.
Стихотворение представляет собой триптих; вторая и третья части — «Канун Нового года» и «Заключение» повествуют о болезни и смерти героини. В настоящем переводе приводится первая часть; в переводе А. Н. Плещеева даны первая и вторая части.
Маршаком переведен лишь фрагмент длинного стихотворения — вставная песенка (ст. 169–186). Оригинал первые опубликован в сборнике 1833 г. в разделе «Английских идиллий».
Впервые — в сборнике 1842 г. После 1851 г. в прижизненные сборники Теннисона не включалось.
Этот и следующий сонеты опубликованы в периодике в 1831–1832 гг. В прижизненные сборники Теннисона не включались.
Этот сонет, в котором сравнивается притягательная сила голубых, карих и черных глаз, можно сравнить с сонетами Китса ‘Blue! ‘Tis the life of Heaven’ и особенно ‘Happy is England!’, в котором автор от светлооких английских дев убегает в мечтах к средиземноморским красавицам с «более глубоким взором» (‘beauty of deeper glance’). В свою очередь, сонет Теннисона мог повлиять на стихотворение Киплинга, известное в русском переводе Константина Симонова: «Серые глаза — рассвет…»
Стихотворение вошло в двухтомный сборник 1842 г. По свидетельству автора, сюжет заимствован из романа некоей мисс Феррир «Наследство». Продолжая традиции романтической школы поэтов-лейкистов, Теннисон стилизует стихотворение под народную балладу; гармония и чистота человеческих взаимоотношений созвучна идиллическим настроениям, царящим в мире природы.
Впервые — в альманахе «Талисман» (1851 г.) под названием «Стансы».
Впервые — в сборнике 1833 г. Тема смерти Старого Года — традиционная для европейской поэзии, ср., например, со стихотворением Шелли «Осень: похоронная песня», последние строки которого звучат так: ‘Ye, follow the bier / Of the dead cold year, / And make her grave green with tear on tear’ («Следуйте за гробом / Усопшего холодного года / И пусть его могила зазеленеет от упавших на нее слез».)
Стихотворение написано в октябре — ноябре 1833 г.; вошло в сборник 1842 г.
Святой Симеон Столпник (356–459 гг.) — сирийский монах, бывший несколько лет отшельником. В 423 г. Симеон избрал прославившую его форму подвижничества — уединился на небольшой каменной площадке на вершине столпа и проводил все свои дни в молитве и проповедях. К советам Симеона прислушивались византийские иерархи и императоры. По его инициативе в 451 г. был созван IV Вселенский собор, осудивший монофизитское лжеучение. Память отмечается 1 (14) сентября.
Стихотворение датируется 1833 г. Впервые опубликовано в 1842 г.
«Облюбовав свой „джонатан“…» — В оригинале — jenneting, ранний сорт яблок. «Джонатан» — другой, осенний сорт. Здесь переводчик проявил себя недостаточным садоводом.
Впервые — в журнале «Экземинер» 24 марта 1849 г. В заглавии подразумевается книга Монктона Милна «Письма и литературное наследие Китса» (Letters and Literary Remains of Keats, 1848). Эпиграфом к стихотворению служит заключительная строка из рифмованной надписи, выбитой на плите над могилой Шекспира (по преданию, сочиненная им самим): «Проклятие тому, кто потревожит мои кости».