Она побежала в дом и открыла дверь направо, в коридорчик:
– Бабка, Бабка, угадайте, кто пришел? Это Джосс Каллоу хочет вас проведать!
– А они все так говорят, – отозвался голос Бабки. – А на самом деле норовят за мной пошпионить!
Джосс Каллоу остановился на пороге. Отчасти он растерялся из-за Бабкиных слов – ну что на такое отвечать прикажете, – а отчасти оттого, какие мощные заклятия наложил Гарри Пинхоу, чтобы не выпустить Бабку из дома. Наконец он собрался с силами и пробился в крохотную гостиную, уставленную чайничками, вазочками и шкатулочками – почему-то все считали, будто Бабка такое любит. Бабка тонула в высоком вольтеровском кресле, так что ни морщинистого лица, ни растрепанных седых волос было толком не разглядеть. Руки ее были сложены на коленях, обтянутых чистой-чистой юбкой.
– Ну, Бабка, как вы сегодня себя чувствуете? – с улыбкой спросил Джосс.
– Двери амбара пошире будут, но цыплята все равно пройдут, – отвечала Бабка. – Большое спасибо, Джосс Каллоу. Но все это, знаешь ли, устроили Эдгар с Лестером.
– Да ну? – удивился Джосс. – Правда?
Пока он собирался с мыслями, чтобы сказать еще что-нибудь – то ли сообщить новости из замка, то ли обсудить погоду, – Бабка проскрежетала:
– А раз уж ты здесь, сходи-ка приведи мне Джо, да поживее!
– Джо?! – оторопел Джосс. – Бабка, я и сам могу рассказать, что делается в замке!
– Мне не новости нужны, мне нужен Джо! – уперлась Бабка. – Не хуже тебя знаю, где он, а мне он нужен здесь! Или я тебе больше не Бабка?
– Бабка, конечно, – сказал Джосс и попытался сменить тему. – Погодка нынче пасмурная, но…
– Ты мне зубы не заговаривай, Джосс Каллоу, – перебила его Бабка. – Я тебе велела привести Джо, и это не шутка!
– …довольно теплая, честно говоря, на велосипеде ездить жарковато, – договорил Джосс.
– Да кому какое дело до погоды? – взвилась Бабка. – Я сказала – привести Джо! Живо ступай и приведи его, и хватит надо мной издеваться!
Джосс решил, что выразилась она вполне определенно и совершенно здраво. И только вздохнул при мысли о пропавшем вечере в «Гербе Пинхоу», где можно было так славно поболтать с Артуром, а может быть, и поиграть в дротики с Чарльзом.
– Вы хотите, чтобы я поехал обратно в самый Хельм-сент-Мэри и велел Джо прийти сюда, верно?
– Да. Ты должен был это сделать еще вчера, – отчеканила Бабка. – Не понимаю, как вам, молодым, в голову приходит перечить моим приказам. Иди и приведи Джо. Сейчас же. Скажи ему, что я хочу поговорить с ним, а он должен об этом помалкивать. Ну, давай. Иди.
И такое почтение все семейство Пинхоу питало к Бабке, что Джосс не посмел возражать и не решился еще раз упомянуть погоду. И только пробурчал:
– Ну ладно.
И ушел.
Мур сидел в седле, Саламин рысил по травянистой полоске вдоль опушки и ужасно хотел бежать быстрее, да-да, еще быстрее, а Роджер изо всех сил катил по тропинке рядом. На ровной поверхности скорость у них была более или менее одинаковая, но когда приходилось подниматься в гору, Саламин прямо взлетал наверх, тряся головой, и рвался в галоп, а Роджер вставал на педалях, страшно напрягался и пыхтел как паровоз. Тогда его круглые щеки становились малинового цвета, но все равно он сильно отставал.
Лес, куда они направлялись, был уже виден, до него оставалось одолеть всего два холма. Он как будто дразнил их – полоса деревьев, словно длинный мазок темно-зеленой краски, на фоне которой уже проступали два-три ярких, солнечно-желтых штриха – знак приближающейся осени. Каждый раз, когда Мур туда смотрел – обычно с вершины очередного холма, где он поджидал Роджера, – деревья словно все больше и больше удалялись, сильнее сдвигались влево – и до них по-прежнему было два холма. Мур начал подозревать, что пропустил поворот или вообще поехал не по той дороге.
Когда Роджер нагнал его в очередной раз – лицо у него было уже не малиновое, а землянично-красное, – Мур сказал:
– Нам надо на следующем повороте свернуть налево.
Роджер так запыхался, что мог только кивнуть. Поэтому Мур подобрал поводья и повернул Саламина на красивую широкую дорогу, которая уходила влево – на Шеллоухельм и Апхельм, как было написано на указателе.
Примерно через полмили Роджер снова обрел дар речи:
– Не может быть, чтобы это была правильная дорога. Мы по ней обратно в замок попадем.
Мур по-прежнему видел лес на прежнем месте и не сдавался. Дорога вилась по пустым полям и лугам, наверное, несколько миль, то вверх, то вниз, пока Роджер не приобрел оттенок, больше всего напоминающий пион. Тут дорога резко свернула и уперлась в холм, по-настоящему крутой.
При виде холма Роджер взвыл:
– Я не могу! Мне придется слезть и вести велосипед!
– Нет, не надо. Давай я потяну тебя на буксире, – предложил Мур.
Он наслал на Роджера те же чары, которые не дали Джулии упасть с Саламина, – накинул их на велосипед Роджера. Они тронулись с места, поначалу быстро, потому что Саламин воспринимал любой подъем как удар по самолюбию и рвался в галоп, потом медленнее – даже когда Мур попробовал пустить Саламина в галоп, – потом еще медленнее. На полпути, когда Саламин все рыл и рыл землю передними копытами, а задними буксовал, его осенило, что происходит. Обнаружив позади Роджера с велосипедом, который сверхъестественным образом держался прямо за ним и не отставал, Саламин сбросил Мура в канаву, проломился через живую изгородь и помчался по скошенному полю.
Роджер едва не повалился вместе с велосипедом в канаву следом за Муром, но чудом устоял.
– Шибко он умный, этот конь, – проговорил он, стоя в траве на коленях рядом с вертящимся передним колесом. – Ты там как?
– Вроде ничего, – отозвался Мур, однако остался сидеть в склизком иле на дне канавы.
Дело было не в том, что Мур упал. Дело в том, что Саламин слишком резко разорвал чары. Такого с Муром еще не бывало. Оказалось, это больно.
– Сейчас-сейчас, – добавил он.
Роджер с тревогой смотрел то на белое лицо Мура, то на Саламина, который радостно гарцевал в поле выше по склону.
– Жалко, мне еще нельзя водить машину, – сказал Роджер. – И еще жалко, что на велосипеде можно ездить, только если педали нажимаешь.
– Придумай что-нибудь, – предложил Мур, чтобы отвлечься от боли.
Они сидели и размышляли над этим, и тут мимо них вверх по склону проехал мальчик на велосипеде. Велосипед у него был самый обычный, но при этом мальчик преспокойно катил себе в гору на приличной скорости, напевая себе под нос, и вообще не крутил педали. Роджер и Мур уставились на него, разинув рты. Мур был так потрясен, что узнал Джо Пинхоу только через несколько секунд. А Роджер был просто потрясен.
– Эй, Джо! – завопил Мур.
– Эй, ты! – завопил Роджер.
А потом хором:
– Подожди, остановись на минутку! Пожалуйста!
Сначала было похоже, что Джо вообще не собирается останавливаться. Он проехал вверх по склону ярдов двадцать, все так же напевая, и лишь потом передумал. Слегка пожал плечами. Потом опустил руку к ящичку на руле, где, кажется, переключил какой-то рычажок, и после этого плавно, красиво развернулся и покатил под горку, к ним.
– Что стряслось? – спросил он, опершись одной ногой о песок на обочине. – Помочь вам коня поймать? – Он кивнул на Саламина, который с большим интересом глядел на них из-за живой изгороди.
– Нет-нет! – дружно замотали головами Мур и Роджер.
– Конь тут ни при чем, – добавил Мур.
А Роджер сказал:
– Мы хотели спросить, как это ты едешь на велосипеде в гору без педалей. Это же гениально!
Было видно, что Джо очень польщен. Он улыбнулся. Но он не был бы Джо, если бы тут же не нагнул голову и не насупился.
– Я только в холмах его включаю, – настороженно сказал он.
– Так это-то и гениально! – воскликнул Роджер. – Как ты это делаешь?
Джо замялся.
Роджеру было видно, что Джо страшно горд своим неведомым изобретением и на самом деле ждет не дождется случая похвастаться. Поэтому Роджер подольстился к нему:
– Сам придумал?
Джо кивнул и снова улыбнулся своей насупленной улыбкой.
– Так ты, наверное, гениальный изобретатель! – сказал Роджер. – Я тоже люблю изобретать, но таких полезных штуковин ни разу в жизни не выдумал. Кстати, меня зовут Роджер. А ты, кажется, работаешь в замке? Я тебя там видел, точно-точно!
– Рассыльным, – сказал Джо. – Я Джо. – Он кивнул на Мура. – А его я знаю.
– Джейсон Йелдем тоже раньше служил рассыльным в замке, – сказал Роджер. – Наверное, это как-то связано с гениальностью.
– А, он по травам, – сказал Джо. – Я-то скорее по машинам. Но этот ящик и правда ведовской, что да, то да. – Его рука потянулась к ящичку на руле и замерла. – А что мне будет, если я вам покажу? – спросил он с подозрением.
У Роджера тоже был коммерческий склад ума. Он целиком и полностью понимал Джо. Беда в том, что у него не было при себе денег – и он знал, что у Мура их тоже нет. И вообще Джо мог обидеться, если бы они предложили ему деньги.
– Я никому не скажу, – пообещал Роджер, пока думал. – И Мур тоже. Вот, послушай: когда мы вернемся в замок, я дам тебе адрес Бюро волшебных патентов. Зарегистрируешь у них изобретение, и все, кто захочет им пользоваться, должны будут тебе платить.
Джо аж просиял от алчности, но осторожности не потерял:
– А разве несовершеннолетним тоже можно?
– Можно-можно, – кивнул Роджер. – Я в прошлом году изобрел волшебное зеркало, мне из Бюро прислали бланки на заполнение, так там вообще не было вопроса про возраст. Правда, просят уплатить пошлину – пятьдесят пять фунтов.
Мур мог бы уточнить, что зеркало изобрел он сам, а никакой не Роджер, причем случайно. Однако он промолчал, потому что про ящичек ему было интересно не меньше Роджера.
Глаза у Джо затуманились – он что-то подсчитывал.
– А ведь я могу за лето заработать примерно столько, – постановил он. – В замке прилично платят. Ладно, покажу.