Крестоманси нетвердо поднялся на ноги.
– Прошу вас, тише, – устало выговорил он. – Это всего-навсего детеныш грифона.
Шум сразу стих – лишь Бабка Нора сердито поинтересовалась:
– Почему я его не убила? Почему он не сдох?
– Потому, миссис Фарлонг, – отвечал Крестоманси, – что, пока мы беседовали, мой коллега Джейсон Йелдем занимался тем, что лишал вас волшебной силы.
У Бабки Норы отвисла челюсть.
– Что?!
– Ну, это уж точно ерунда, – подал голос папа. – Волшебный дар – дело врожденное. Кстати, Марианна, ты не имела права отдавать яйцо этому треклятому мальчишке. Ты нарушила наш священный договор, я очень сердит на тебя.
Крестоманси вздохнул:
– Вы, должно быть, не слышали ни слова из того, о чем мы здесь говорили, мистер Пинхоу. Нет никакого священного договора, а скрытый народ был заточен лишь на время, ради его же безопасности. И да, волшебный дар – это врожденное, как и гланды или аппендикс. Их тоже можно удалить. Лучше покажите им, Джейсон.
Джейсон кивнул и сделал такое движение, как будто что-то легонько отталкивал. И откуда-то с его колен скатился большой клубок из полупрозрачных сине-зеленых нитей – точь-в-точь большой клубок шерсти для вязания. Он плавно, словно скользя, выкатился на середину двора и там остановился.
– Вот, – сказал Джейсон. – Вот все волшебство Фэрли. До последней капли.
Бабка Нора, Доротея и все двоюродные и троюродные Фэрли вытаращились на клубок. Кто-то из двоюродных сказал:
– Вы не имели права так с нами поступать.
– Не просто имею право, – возразил Крестоманси. – Я государственный служащий, и это мой долг. Нельзя доверять волшебство тем, кто применяет его, чтобы заразить целую деревню опасной болезнью вроде оспы.
– Это все Марианнины россказни! – воскликнул папа.
Крестоманси кивнул Тому, и тот перелистал блокнот и прочитал:
– «Мы послали вам коклюш, мы даже оспу послали, но на вас просто удержу не было!» Вот, мистер Пинхоу, в точности слова миссис Фэрли.
Папа промолчал. Только поднял пилу и со значением согнул ее и разогнул.
Ирэн подтолкнула Джейсона локтем и что-то ему зашептала. Джейсон улыбнулся и ответил: «Да!» И повернулся к Крестоманси:
– Ирэн считает, что лесные должны получить это волшебство в компенсацию за несправедливое заточение.
– Очень хорошая мысль! – отвечал Крестоманси.
Ирэн вскочила и радостно замахала руками, приглашая кого-то подойти от стен поближе, – и совсем забыла, что на коленях у нее спит Фундук. Тот спрыгнул наземь, раздраженно огляделся и увидел, как все полувидимые создания оставили Кларча и в восторге бросились на клубок волшебства. И черной стрелой кинулся туда же. Он очутился у клубка первым – и проскочил его прямо насквозь и выпрыгнул с другой стороны. А потом помчался к Доротее – за ним волочились длинные обрывки сине-зеленых нитей и летел целый рой рассерженных существ, – вскочил на бочонки у нее за спиной, а оттуда на ограду.
«Ну все, теперь Фундука ничем не удержишь», – подумала Марианна, глядя, как Фундук спрыгивает со стены в проулок, а Доротея оскорбленно зализывает царапины на руке. Марианне было грустно и страшно. Папа никогда ничего не поймет и никогда не простит ее.
А Дед до сих пор не появился. Ко всему прочему в ближайший понедельник начнется школа. «Впрочем, в учебе есть и светлая сторона, – рассудила Марианна. – Поменьше буду встречаться с родственниками, по крайней мере днем».
Между тем еле видные создания с радостью расхватывали остатки волшебного клубка. Клубок скукоживался, разлезался и словно бы развеивался, будто дым на ветру. Скрытого народа было куда больше, чем думали Мур с Марианной. Наверное, раньше многие существа были вообще невидимые.
Мур наколдовал себе сосиску в тесте откуда-то из недр «Герба Пинхоу» и принялся подманивать Кларча, чтобы не торчал посреди двора. Ему не нравилось, как смотрят на Кларча Бабка Нора и кое-кто из Пинхоу. Держа сосиску в протянутой руке и пятясь, Мур невольно миновал шеренгу Марианниных тетушек.
– Какое диковинное создание, – сказала одна.
– Сразу видно, что еще маленький: весь в пушку. А что, симпатичный, хотя страшненький, конечно…
А третья спросила:
– Эй, юноша, что это вы делаете с моей сосиской в тесте?!
А та, которую Мур определил как маму Марианны, протянула задумчиво:
– А знаете, когда он подрастет, станет точь-в-точь как грифон, которого Чарльз нарисовал на вывеске. Ну и крупный же он будет. Видите, какие огромные лапы?
Не успел Мур придумать, что ответить, как Фэрли собрались уходить – они надуто семенили в сторону ворот, угрожающе бормоча что-то про то, что теперь, без волшебства, придется им тащиться домой пешком.
– Это не совсем как гланды, – сообщил им Крестоманси, когда они протопали мимо него. – Если вести себя осторожно, со временем может отрасти снова.
Он стоял между Томом и мисс Розали, и Фэрли вряд ли слышали его, поскольку именно в этот момент мисс Розали бодро рассказывала:
– Сэр, я составила список из сорока двух обвинений в злоупотреблении волшебством в одном только Ульверскоте. Зачитать?
– Не нужно, – ответил Крестоманси. – После. – И обратился к собравшимся Пинхоу: – Должно быть, вы отдаете себе отчет, что я могу отобрать и ваши способности и арестовать почти всех вас. Однако вместо этого я обращаюсь к вам с просьбой о содействии. У вас разработана совершенно новая отрасль волшебства, а в мои обязанности входит изучать неизвестное волшебство. Особенно мне бы хотелось узнать о направлении, которое вы называете ведовством. – Он коротко глянул в сторону Мура. – Думается, мне необходимо изучить ведовство как можно скорее. Мы бы хотели, чтобы все те из вас, кто найдет силы и возможности, посетили замок и поделились с нами своими методами работы.
За это его пробуравили сразу восемь возмущенных взглядов Марианниных дядюшек и дедушек. Папа Марианны от отвращения дзынькнул ножовкой. Милли с радостной улыбкой поспешила к тетушкам, но все они дружно повернулись к ней спинами – кроме мамы Марианны, которая скрестила руки на груди и уставилась на нее исподлобья: вылитая тетя Джой.
– Это ведь вы миссис Пинхоу, та самая знаменитая травница? – спросила Милли. – Буду вам очень, очень благодарна, если вы придете и дадите мне урок-другой…
– Как – взять и выдать все секреты? – уточнила мама. – Мечтать не вредно.
– Душенька, ну зачем же вам вообще таить все в секрете? – удивилась Милли. – Представьте себе, что было бы, если бы вас сегодня убили в драке!
– Я старалась передать знания о травах дочери, – сказала мама. И сердито покосилась на Марианну. – Не то чтобы у меня это получилось…
– Еще бы! И не могло получиться, – закивала Милли и улыбнулась Марианне. – Ваша дочь – кудесница, а не ведьма. Совершенно иной подход.
Мама уставилась на Марианну так, словно у той вдруг отросли бивни и хобот, а Милли вздохнула и поспешила обратно к Крестоманси:
– Любовь моя, садись скорей в машину. Ты выглядишь как выжатый лимон.
– Сначала мне надо побеседовать с Дедом Пинхоу, – сказал Крестоманси.
– Тогда я отвезу тебя в Лощину, – ответила Милли.
В результате Муру пришлось выманивать Кларча обратно через двор к автомобилю. Шли они довольно медленно, потому что и Мур, и Кларч постоянно оборачивались вслед обрывкам сине-зеленых нитей волшебства, которые трепетали на стенах, исчезали между бочонками, будто их туда втягивали, клочками вылетали из труб – это полувидимые создания растаскивали их и уносили. Милли подождала Мура с Кларчем, а Джейсон подержал заднюю дверь и помог Муру водрузить Кларча рядом с Ирэн. Кларч тут же встал на задние лапы, чтобы глядеть в окошко. Его когти заскребли по дорогой кожаной обивке, и обивка жалобно затрещала.
К этому времени Пинхоу сообразили, что Крестоманси собирается в Лощину. Они не собирались пускать его к Бабке один на один. Мур обнаружил, что зажат между Марианной и мисс Розали в гуще толпящихся Пинхоу, и все они трусцой и рысцой, хрустя битым стеклом, двинулись за автомобилем вниз по склону.
– Должен же Дед где-то быть, – убитым голосом проговорила Марианна, когда они миновали побитый автомобиль дедушки Лестера.
На это папа дал волю чувствам:
– Посмотри, Марианна, во что ты нас втравила! А сама виновата, нечего было думать, будто ты умнее всех нас! Значит, старое доброе ремесло для тебя уже и нехорошо? Нет! Ты допустила, чтобы нас заметили в замке! И видишь, что с нами случилось по твоей милости, – мы оказались в полном распоряжении этих выскочек, этих всезнаек в дорогих костюмах, которые посадят нас в тюрьму, если мы не…
На миг он умолк: навстречу, вверх по склону, мимо них промчалась мама Николь верхом на метле.
– Лестер, я не могу больше ждать! Я пропущу часы посещений! – кричала она.
Дедушка Лестер только раздраженно отмахнулся, а папа снова принялся обличать Марианну:
– Послушай только их угрозы! Да как они смеют говорить, что мы злоупотребляем волшебством, и тут же интересоваться, чем это мы таким занимаемся? Ерунда какая-то! Но они-то думают, будто имеют право учинять над нами надзор этими своими новомодными дубовыми методами и морочить нам голову дурацкими россказнями о какой-то доисторической резне и что дети чего-то там недопоняли – ни единому слову не верю! Мы – простые люди, делаем свое дело, как всегда, а они приходят и…
Тут мисс Розали, уже давно кипевшая негодованием, рявкнула:
– Да замолчите вы! Занимайтесь на здоровье своим старым добрым ремеслом! А мы хотим его изучать!
От этого папа завелся еще пуще:
– Высматривают, вынюхивают! Разглагольствуют о тонкостях ремесла, а о них и говорить-то запрещено! Выпускают на волю скрытый народ! Вот что мне не нравится, милейшая! Да кто мы для вас такие – аквариум с рыбками, что ли?
– Не желаю с вами спорить! – надменно пропыхтела мисс Розали.
– Отлично! – бросил папа и продолжил обличения, все больше и больше задыхаясь, потому что автомобиль набирал скорость.