Ведде проволок принцессу в мешке еще немножко — и рухнул в дыру.
— Я упал! — сообщил он снизу. — Лежи и не двигайся.
— Ты не сломал лютню? — воскликнула в ответ принцесса. — А то как же ты будешь играть мне музыку?
— С лютней ничего не случится, не переживай. Сейчас я поднимусь к тебе и развяжу, а потом мы спустимся по веревке. Ты умеешь спускаться по веревкам?
— Не знаю, — растерялась принцесса. — Я никогда не спускалась по веревкам. А что делать?
— Пробовать. Я поднимаюсь.
Ведде поднялся к дыре, вернулся в трубу, развязал принцессу и выручил ее из мешка.
— Держись за меня. Обними, например, за шею.
Девочка так и сделала. Они благополучно спустились, и Ведде достал из кармана фонарик. Луч заплясал по непонятным предметам.
— Мы где?! — принцесса вцепилась мальчику в локоть.
— Это старая кухня. Ее закрыли еще до того, как ты родилась — и я тоже, — потому что полы начали подмокать.
Фонарик выхватывал из темноты котлы, сковороды и кастрюли — черные, огромные, страшные.
— Агне, иди за мной! Не отставай, тут запросто потеряешься.
Они прошли в непонятную комнату. В середине стояла большая деревянная плаха. Рядом валялись черные кости, ржавые крючья, топорики, топоры.
— А что это, Ведде? — спросила принцесса, когда луч света остановился на огромном ноже. — Вот это вот — что такое?
Ведде наклонился и поднял железку.
— Мясной нож.
Он передал девочке нож, и она приняла его дрожащими пальчиками.
— А что это на нем такое? Черное, липкое, отвратительное?
— Кровь. Только она тут, в сыром подвале, склеилась в какую-то гадость. А была кровь.
— Настоящая?! — принцесса побелела так, что было видно даже в отсвете фонарика.
— Здесь разделывали животных, всяких там коров, свиней и баранов, чтобы потом готовить из них мясные блюда.
— Вот этим самым ножом? — принцесса пришла в полный ужас.
— Ну да. Разрубали на много частей. И кости громко хрустели.
— Вот этим, значит, ножом... — принцесса в смятении оглядывала железку. — И кровь брызгала в стороны? Ай! Зачем ты мне его дал! Какой гадкий, жуткий, отвратительный нож!
Принцесса разжала пальчики. Ржавый нож глухо звякнул о пол.
— Давай быстрее уйдем, Ведде. Давай быстрее, быстрее, быстрее отсюда уйдем. Это плохое место, мне здесь очень не нравится. Только подумать: в нашем старом, славном, уютном Замке есть такие места!
— Ха! — усмехнулся Ведде мрачно. — Ты даже не представляешь, какие места есть еще в нашем Замке. Одно нам придется пройти.
— Правда?! — принцесса вцепилась мальчику в локоть. — Давай быстрее тогда пройдем и побежим смотреть на Луну!
— Да. Держи меня за руку.
Он взял горячую маленькую ладонь, и они вышли из ужасной комнаты. Шли долго: спускались по каким-то скользким ступенькам, открывали какие-то сгнившие двери, пролезали в какие-то затхлые дыры. Ведде бесстрашно рассекал фонариком мрак, и принцессе с ним рядом, держа его за руку, было совсем не жутко. Когда мальчику пришлось повозиться с дверью, которая не открывалась, девочка даже решила немножко пройтись.
— Я пойду погуляю, Ведде, ладно? Немножко. А ты пока открывай дверь. Можно, немножко?
— Только не уходи далеко. Говорю, здесь легко заблудиться. Если вдруг что-то случится, сразу кричи.
— Обязательно! Только лучше я буду кричать, когда еще ничего не случится.
— Нет уж, лучше кричи если случится.
— А как же кричать, если случится?! Если случится, вдруг я не смогу закричать?
— Ну постарайся. Когда кричат, если что-то случилось, — способ проверенный.
— Ну ладно, ладно. Я постараюсь кричать только если что-то случится. А раньше не буду. Если получится. Ну, я пошла. Ты меня позовешь, Ведде?
Принцесса сделала три осторожных шажка в сторону. Затем еще три, потом еще три — только куртка едва виднелась в отсветах фонарика.
Вернулась она через минуту, держа за хвост большущую крысу. Крыса висела вниз головой, извивалась и дергалась, стараясь добраться до кулачка. Черные искорки глаз посверкивали в темноте — крысе очень не нравилось, что с ней так обращаются. (Пусть королева — ей-то небось не понравится, если ее поймают, схватят и подвесят за хвост, вниз головой.)
— Смотри, Ведде! — принцесса торжественно предъявила крысу. — Смотри, какое милое, какое замечательное существо! Смотри, у него лапки, и глазки, и ушки, усищи и хвост! И еще оно мягкое и в меру пушистое. Смотри, какое славное существо! Смотри, не все так ужасно в Замке!
— Ты мучишь животное, — откликнулся мальчик с неодобрением. — Оно висит вниз головой, ему противно и неудобно.
— А что это, Ведде? Что это за животное? Я хочу себе завести такое! Я прикажу себе завести точно такое! Буду с ним дружить, гладить, за ним наблюдать. Кормить буду. Какое оно замечательное! А что это, Ведде, что?
— Это крыса, — сказал мальчик, открывая, наконец, затвор.
— Крыса? — растерялась Тар-Агне. — Вот это и есть крыса? Ай! — она взвизгнула и отвела от себя руку с крысой. — Я боюсь! Спаси меня, Ведде! Это же крыса!
Она разжала кулачок. Крыса шлепнулась на пол, заверещала и убежала. Тар-Агне кинулась к мальчику, вцепилась в него и спрятала лицо на груди.
— Спаси меня, Ведде. Спаси. Это же крыса.
— Нам надо идти.
Принцесса взяла мальчика за руку, и они пошли дальше. Шли долго: спускались снова по каким-то ступенькам, открывали снова какие-то двери, пролезали снова в какие-то дыры. Становилось все холодней. Вскоре Ведде замер у низенькой двери в мокрой стене.
— Смотри, — он посветил фонариком в дверь.
Принцесса увидела, как в глубине, на куче гнилья валяются кости. Она долго всматривалась в груду костей, потом спросила:
— Что это, Ведде? Здесь тоже разделывали животных? А зачем тогда цепь? Чтобы не убежали? Что это, Ведде?
— Скелет, — сказал мальчик глухо. — Этот несчастный умер в этой темнице, и никто его отсюда не вытащил, даже не похоронил. Видишь, череп? А вот, смотри, ребра.
— Знаешь что, Ведде, — сказала Тар-Агне медленно, — я больше никогда не хочу здесь ходить, — она сжала руку мальчика так, что ему стало больно. — Давай быстрее отсюда уйдем и больше никогда здесь не будем ходить. Почему чтобы увидеть Луну и послушать музыку, нужно идти такой дорогой? Скажи, Ведде, может быть, есть другая? Не такая ужасная?
— Не знаю, — сказал Ведде задумчиво. — Пойдем. И больше сюда не смотри.
— Ведде, — прошептала принцесса, — а ты знаешь, где рубят головы?
— Сейчас головы уже не рубят, — успокоил мальчик. — Сейчас или вешают, или расстреливают, как-нибудь травят, душат. Вот в старину — да, головы так и летали. Их обычно отрубали на площадях, чтобы все смотрели и веселились.
— Скажи, Ведде, — прошептала принцесса и отвернулась от страшной двери. — Когда рубят голову, ведь кровь во все стороны?
— Ха, — усмехнулся мальчик недобро. — Когда рубят голову, кровь из шеи фонтаном.
— Ты видел?! — глаза принцессы сверкнули синими молниями.
— Нет. Лекарь рассказывал, что в шее у нас есть специальная жила, в которой течет вся кровь, которая у нас есть. И если голову отрубить, то эта кровь там так сильно течет, что сразу начинает бить струей. Пока не закончится, и вся вытекает.
— И что, — прошептала принцесса, — если зимой, вся кровь — на снег? Красная горячая кровь — на белый холодный снег?
— Еще как. И снег тает, и от него идет пар, и голова откатывается по снегу и пачкает его кровью. А туловище дрыгается и дергается, но недолго.
— И люди смотрят и веселятся?
— Всей площадью.
— Я прикажу всех, всех, всех отправить на плаху, чтобы больше никто не смотрел и не веселился! Как страшно, противно, как гнусно!
— Не убивайся, — Ведде погладил девочку по плечу. — Это было давно, в старину. Сейчас головы уже не отрубают, я же тебе говорю.
— А как же тогда веселятся?
— Ха! — мальчик презрительно хмыкнул. — Изобретают. Нужно идти, Агне.
— Давай больше никогда сюда не придем! — воскликнула принцесса, дергая Ведде за руку.
— А если ты еще раз захочешь посмотреть на Луну?
— Может быть, поищем другую дорогу? — тихо спросила девочка, и в глазах ее заблестели слезы. — К Луне, наверно, много дорог? Не может ведь быть только одна? Да еще такая ужасная?
— Конечно. В мире есть разные вещи. Есть такие, которых должно быть только по одной, как Луна. А есть такие, которых должно быть помногу, как дороги к Луне. Я знаю пока только эту, и я тебе показал. А вообще, я так думаю, у каждого своя дорога к Луне.
— Ну да, — вздохнула Тар-Агне. — А то представь, сколько народа тут бы столпилось. Не только же мы хотим посмотреть на Луну?
— Ха, — кивнул Ведде. — Еще бы. Вот хотя бы несколько человек — музыканты, мои знакомые. Им время от времени просто обязательно нужно смотреть на Луну. А то им становится плохо, и они не могут сочинять музыку.
— И что, умирают, да?
Они снова двинулись в путь.
— Многие, — сказал Ведде, рассекая фонариком тьму.
— Но как получается, что на Луну смотрят все... На Луну смотрит столько народу, а ее всем хватает?!
— Знаешь, Агне, последнее время я думаю, что если Луну вправду поделить на всех, то ее, конечно, не хватит.
— То есть? — принцесса едва поспевала за мальчиком.
— Понимаешь... Луна — она так устроена, что на нее можно смотреть хоть лопни столько. И можно каждому, всем подряд. Но чтобы что-то высмотреть, настоящее... Это могут не все. Вот есть у меня знакомый. Он не то чтобы слепой, но с глазами беда. Путает красный с зеленым.
— Это как?!
— Не знаю. Лекарь говорит, что, в общем, это нормально и таких людей немало. Их даже больными не называют. Так вот, попробуй ему объясни, как в лесу разыскать землянику? Он ее не увидит, красную на зеленых листьях.
— Да?! — принцесса остановилась. — Он же умрет с голоду!
— Так вот и с Луной. На нее можно смотреть хоть тресни сколько. Но если ты не умеешь видеть серебряный цвет, никогда не поймешь, почему Луна такая красивая. Так что Луны хватит еще надолго, не переживай. Мы пришли.