«Унесенных призраками», а также пеший поход на необычайно красивом острове Якусима, чьи дремучие леса и кристально чистые озера изображены в «Принцессе Мононоке».
Залив Томоноура тоже прекрасен. Как и Дого Онсэн, это место заселено с древнейших времен, при этом, как и у Якусимы, его облик создан самой природой – изящная круглая гавань со спокойными океанскими волнами. Мы оказались там в обычный для Японии весенний день – там было светло, тихо и дул легкий бриз, и городок и морской пейзаж прекрасно иллюстрировали то, что японцы называют словом «сатоуми» (буквально – «деревня плюс море»), – прибрежную территорию, где море окружает человеческое поселение. Стоя там и глядя на гавань, я задавалась вопросом: «Каким образом этот прекрасный спокойный пейзаж вдохновил Миядзаки на штормовой апокалипсис «Поньо»?»
В некотором отношении этот вопрос не имеет смысла. Как я уже попыталась показать, миры Миядзаки изменчивы, непредсказуемы и неординарны. Если режиссер, глядя на умиротворенную гавань, воображает гигантские волны с рыбьими головами, падающую луну и «кладбище кораблей» (а всё это есть в «Поньо»), то это свидетельство его величайшей силы – способности развить из идеи полноценное фантастическое произведение.
Апокалиптические образы наполняют миры Миядзаки еще со времен «Конана – мальчика из будущего». Катастрофические события в «Поньо», пожалуй, самые необычные и запоминающиеся из всех картин художника, и проработка травм здесь идет одновременно на глубоком и экспансивном уровнях. Внезапные поворотные моменты говорят о том, что режиссер освободился от условностей повествования и открыт крайностям. Центральные темы семьи (или псевдосемьи) и любви из «Ходячего замка» здесь гораздо более преувеличены – мы наблюдаем «романтические» отношения пятилетних детей и «семью» из сотен рыбок, чья мать – морская богиня, а отец – морской волшебник, который когда-то был человеком. Тематические и визуальные элементы также невероятно преувеличены, и перед нами открывается мир, который буквально рушится.
Среди всего этого хаоса и сверхъестественной красоты проявляются разные грани Миядзаки. Наиболее очевидное его воплощение – волшебник Фудзимото, злобный изгнанник, чье желание увидеть уничтожение человечества вторит многочисленным нигилистическим заявлениям режиссера. Но есть и другое его проявление – «хороший ребенок», который заботился о своей больной матери, и в фильме это мальчик Соскэ, утешающий маму, которая расстроена тем, что муж не пришел с ними ужинать. Даже главная героиня Поньо своим агрессивным энтузиазмом и постоянным движением напоминает молодого аниматора в 60-е годы, о котором коллеги говорили, что он «летит со скоростью ветра».
Похоже, в «Поньо» Миядзаки в какой-то огненной лихорадке переосмысливает всю свою жизнь и эпоху, и эту страсть и насыщенность повествования критики вроде Эдварда Саида назвали «поздним стилем», характерным для последних творческих лет художника. Как объясняют Линда и Майкл Хатчин, этот термин может быть двусмысленным и даже противоречивым, так как он охватывает и «крайние проявления ярости/пессимизма/отчаяния», и «спокойствие/созерцание/смирение»[300].
В «Поньо» раскрываются обе эти грани. Великолепная рисованная анимация фильма возвращает нас в безмятежный мир детства, а апокалиптические темы выражают сильную и непроходящую ярость по отношению к тому, что человечество сотворило с землей. Как и в шекспировской «Буре», еще одном «позднем» произведении, в фильме герои проходят сквозь шторм, а в конце испытывают спокойное принятие, любовь, прощение и искупление. В отличие от предыдущих фильмов Миядзаки, катаклизмы, изображенные в «Поньо», не связаны (по крайней мере, напрямую) с войной или технологиями и, как и в «Буре», вызваны волшебством и страстью. Апокалипсис здесь спровоцирован ребенком, маленькой девочкой – наполовину рыбкой и наполовину человеком, – помешавшей попытке своего отца-волшебника наказать мир, который он считает испорченным и разоренным. В этом ее никто не винит, и даже ее отцу в конце предлагается искупление.
Катастрофа рассматривается почти исключительно глазами детей – как сочетание удивления, ужаса, печали и радости. Сюжет «Поньо» – крайняя форма наиболее распространенной повествовательной парадигмы в мирах Миядзаки – апокалиптического события, в данном случае гигантского цунами, с которым дети успешно справляются благодаря настойчивости, мужеству и любопытству.
Такое представление травмы и восстановления оказалось жутким пророчеством. Через два года после выхода «Поньо» на Фукусиму на северо-востоке Японии обрушилось мощное землетрясение с цунами, в результате которого погибло более пятнадцати тысяч человек и сотни тысяч жителей лишились своих домов. Еще хуже то, что этот катаклизм привел к аварии на региональной атомной электростанции, вызвавшей затяжное излучение радиации, продолжающееся и по сей день. Эта тройная катастрофа нанесла сильный удар по Японии и потрясла весь мир. Миядзаки счел ее «предупреждением», зловещим предзнаменованием новых катастроф[301]. Фильм также является предупреждением. Несмотря на то что заканчивается он на катарсической ноте восстановленного «баланса природы», в большей части картины мы видим беспорядочный мир, где природа и даже само время искажаются и разрушаются. Миядзаки уводит нас в поистине тревожные воды.
Сюжет «Поньо» довольно прост – это архетипический роман, где встречаются мальчик и девочка, вместе проходят через трудности, а потом живут долго и счастливо. Но Миядзаки вводит ряд элементов и тем, не свойственных фильму, явно адресованному маленьким детям. Это не только апокалипсис глазами ребенка, но и тема старения, отсылки к смерти и миру за пределами смерти, призыв защищать окружающую среду и, наконец, неявный посыл к построению утопии толерантности, любви и принятия.
Между тем режиссер создает запоминающуюся картину моря во всей его мощи и таинственности, которое перекликается и с другими великолепными природными и сверхъестественными ландшафтами-персонажами – лесом в «Принцессе Мононоке», населенным насекомыми Лесом (разрушительным морем) в «Навсикае» и восхитительным европейским городом в «Ведьминой службе доставки». Море «обрамляет» жизни героев и влияет на их судьбу. Романтические отношения между детьми служат катализатором сказки, а взаимодействия персонажей с морем (и часто с морскими судами) разворачивают повествование.
В интервью с Ёйти Сибуей, проведенном примерно в то время, голову Миядзаки, казалось, заполняли «севшие на мель» и «тонущие» корабли, и он размышлял о своем возрасте, ответственности перед студией «Гибли» и желании отойти от дел, просто «куда-нибудь уехать». Дела в студии шли хорошо, «Ходячий замок» стал большим хитом, но расходы росли. Как и всегда, режиссер чувствовал, что студии нужна свежая кровь, но сомневался в выборе преемника. Сама анимационная индустрия переживала изменения, всё компьютеризировалось, изменилась и аудитория. Задаваясь вопросом, сможет ли он или студия продолжать выпускать фильмы достаточно популярные, чтобы поддерживать «Гибли» на плаву, Миядзаки говорил о мощных «волнах» анимационной индустрии и сравнивал себя и Судзуки с капитанами корабля, стоящими «на капитанском мостике»[302].
Возможно, не случайно первым персонажем, которого мы видим в «Поньо», стал волшебник Фудзимото, отец Поньо, который стоит на мостике затонувшего корабля глубоко под водой. Фудзимото подает знаки проплывающим рыбам, но неясно, приветствие это или призыв о помощи. Фудзимото, усталый и довольно одутловатый, с длинными рыжими волосами и в полосатых брюках, утверждает, что «был когда-то человеком». Однако сейчас он презирает человечество и хочет вернуть мир обратно в девонский период, так называемую эпоху рыб, когда землю покрывали обширные моря. Ненависть Фудзимото к человечеству проистекает из его отвращения к тому, что люди сделали с миром, и в начале фильма это иллюстрирует траулер, который тащит груз мусора по океанским отмелям.
Критик Сюнсукэ Сугита считает, что Фудзимото пытается разжечь «экологическую революцию», и видит в нем фигуру, которая не остановится ни перед чем, чтобы очистить загрязненный мир[303]. Презрение и гнев Фудзимото отражают темную сторону темперамента Миядзаки, а его грозные магические таланты олицетворяют силу анимации и аниматора.
Если Фудзимото – человек, который хочет превратиться в морское существо, то его любимая дочь Поньо – рыбка, которой он тщетно пытается помешать стать человеком. Как и Фудзимото, Поньо обладает сверхъестественными способностями, и ее способности еще сильнее и разрушительнее, но не потому, что она злая, а потому, что слишком сильно любит. Ее решительная и безрассудная любовь к мальчику Соскэ грозит уничтожить мир.
Третий персонаж, с которым мы знакомимся после Фудзимото и Поньо, – мальчик Соскэ, названный в честь героя романа «Врата» Нацумэ Сосэки. Однако у мальчика Соскэ мало общего с мрачным, преждевременно переживающим кризис среднего возраста героем романа, помимо того, что они оба так или иначе связаны с утесами. Пятилетний Соскэ, не по годам зрелый, задумчивый и сострадательный, – один из самых привлекательных персонажей Миядзаки.
Он живет со своей матерью Рисой и отцом Коити, капитаном корабля, в домике на утесе над морем. Его близкое общение с морем явно началось в раннем возрасте. Он любит пускать свою игрушечную лодку по воде. В море под утесом Соскэ и находит Поньо. Она всё еще рыбка, только с человеческим лицом, и она сбежала от Фудзимото и угодила в стеклянную банку, откуда ее вытаскивает Соскэ. Мальчик очарован своим новым другом и решает познакомить ее с троицей пожилых женщин, живущих в доме престарелых рядом с его детским садом. Старушки хорошо знают Соскэ, потому что в доме престарелых работает его мама. Две из них рады познакомиться с «золотой рыбкой» Соскэ, а Токи, третью пожилую женщину, Поньо приводит в ужас. Она один из немногих персонажей в фильме, которым не очень-то нравится море, и она утверждает, что «рыбы с человеческими лицами» вызывают цунами. Ее слова подтверждаются.