И мальчишка исчез, подняв фонтан песка — я даже договорить не успела. Он так и не потрудился сказать «спасибо». Неблагодарное варварское отродье!
Я присела рядом с ручейком, с интересом разглядывая его. С тех пор я успела узнать, что здесь, в Устье, такие ручейки — штука обычная. Но до того момента мне не приходилось видеть ничего подобного. Я немного покопалась в песке, но так и не поняла, откуда же он вытекает. Потом я заметила, что продрогла до костей, и сообразила, что нести воду мне не в чем. Я встала и поковыляла к берегу — окоченевшие ноги плохо меня слушались. В конце концов, я увидела наш островок.
Берег, на котором я стояла, был немного повыше, и мне было хорошо видно, как Утенок с Хэрном обеспокоенно склонились над вспаханным песком — в том самом месте, где я влетела в пролив.
— Эй! — крикнула я. — Где там кувшин?
Утенок с Хэрном так и подскочили. Я расхохоталась. Они сперва уставились на море, почему-то решив, что я должна быть там. Это было очень глупо с их стороны, потому что за то время, пока я копалась в песке у ручья, начался отлив, и вода в проливе теперь текла в другую сторону. Пролив сделался уже, мельче и куда спокойнее.
Утенок сбегал и подобрал кувшин. Хэрн принялся орать и спрашивать, как я перебралась через пролив, а я попыталась рассказать про это варварское отродье, но из-за ветра ни ему, ни мне ничего не было слышно толком. Тут к берегу галопом примчался Утенок с кувшином в руках и ринулся прямиком к воде. Тут до меня дошло, что он собирается переправиться через пролив.
— Стой! — заорала я на него, вспомнив про топкое дно. — Я все равно уже мокрая!
Если бы я сказала ему про грязь и течение, это бы его не остановило. Так что я сама поспешила обратно. Ноги вязли в грязи, но по сравнению с тем, что тут творилось прежде, это были пустяки. Вода дошла мне до колен — я настолько продрогла, что она казалась мне теплой, — а потом до пояса, но не больше. А течение сделалось совсем слабым. Если б я сама не испытала, каково тут было совсем недавно, то, наверное, и не поверила бы.
— И чего было орать? — поинтересовался Утенок, когда я выбралась на их берег. — Я прекрасно тут перешел бы.
— Я же тебе сказала — я все равно уже мокрая, — сказала я. Я забрала у него кувшин и побрела обратно. На этот раз вода доходила мне всего до середины бедра, и я сказала себе, что никогда не пойму этот прилив.
Когда я вернулась обратно с полным кувшином, пролив сделался еще уже. Теперь это был бодрый соленый ручей, глубиной всего-то мне по колено. По обе стороны от ручья раскинулись широкие полосы коричневого песка, но ноги погружилась в него не глубже чем по щиколотку. Песок чавкал, вода утекала, а какие-то червяки кишели у меня под ногами.
Хэрн забрал у меня кувшин с водой.
— Хорошо, что прилив закончился.
— Вовсе и не закончился, — сказала я. — Он идет вверх по Реке.
— А почему здесь тогда так мелко? — спросил Утенок.
— Наводнение спадает! — хором сказали мы. У нас сразу полегчало на душе. Все-таки мы не пропустили из-за Танамила тот момент, когда следовало разводить костер для Одного.
— Какая жалость, что Робин заболела именно сейчас! — сказал Утенок.
— Тут неподалеку варвары, — сказала я. — Можно ли при них разводить костер? Я вытащила из воды какого-то варваренка.
— Ну, с этим ничего не поделаешь, — сказал Хэрн и вздернул голову — он всегда так делает, когда принимает решение. — Я не позволю никаким варварам, волшебники они или нет, вмешиваться в дела Одного. Давайте собирать дрова.
Для Одного разводят специальный костер. Его следует разжигать от огня, взятого из нашего очага. Обычно мы разводили этот костер за домом, на берегу Реки. И теперь я, дрожа и шлепая к нашему лагерю, от души надеялась, что Одному это не покажется слишком странным — что мы развели для него костер на этом несчастном островке. Обычно мы устраивали праздник, но сейчас я понимала, что нам не до праздника. А потом я увидела Робин.
Робин стало хуже. Она дрожала — совсем как я, — но при этом сбросила с себя одеяла и большую часть одежды. Робин сказала, что ей очень жарко.
— Очень пить хочется! — пожаловалась она.
Я дала ей напиться и снова укрыла ее одеялами. Одежду Робин надевать не стала. Она отбросила ее в сторону, и теперь на ней умостились кошки.
— Ну, раз ты не хочешь одеваться, я сама ее надену, — сказала я. — А то я вся мокрая.
Я настолько продрогла, что у меня просто не было сил лезть в лодку, копаться в тюках и выискивать там свою запасную одежду. Я натянула нижнюю рубашку Робин и ту кошмарную синюю юбку. Моя накидка, ясное дело, осталась сухой, как и башмаки, и я их надела. Кошки подошли и снова расселись на юбке, прямо поверх меня, и это помогло мне согреться. Но Робин продолжала дрожать и выглядела еще ужаснее, чем раньше.
— Что-то я совсем разболелась, — сказала она.
— У тебя опять речная лихорадка, — сказала я. — Это скоро пройдет.
— А где мальчишки? — спросила Робин.
— Гулл в лодке, — ответила я. — Хэрн и Утенок собирают дрова для Одного. Половодье заканчивается.
Робин снова подхватилась.
— Ох, я должна за этим присмотреть! Они же вечно что-нибудь напутают!
— Ляг обратно, — сказала я. — Они прекрасно могут развести костер здесь, чтобы тебе все было видно, и ты прямо отсюда скажешь им, что и как делать. Но если ты будешь вскакивать, я скажу им, чтобы они тебя не слушались.
Я обращалась с Робин так же, как всегда — то есть, без особой доброты. Я старалась быть терпеливой, но больная Робин сделалась еще доставучее здоровой.
Хэрн с Утенком притащили кучу дров. Они притащили эти колючие кусты чуть ли не со всего острова. Они были полны решимости устроить хороший костер, вопреки всем сложностям. Они расчистили в песке, немного повыше нашей стоянки, ровную площадку, и сложили на ней дрова для костра, руководствуясь указаниями Робин. Времени на это ушло много, зато получилось хорошо.
Когда все было готово, Хэрн, как глава нашей семьи, забрал Одного из лодки и поместил в нишу, которую мы соорудили в центре кострища. Один выглядел так же, как и всегда: темный, суровый, усеянный небольшими блестками. Трудно было поверить, будто он знает, что происходит. Робин сидела между мной и Утенком, а Хэрн тем временем поджег дрова уголком, взятым из нашего горшка для углей.
— Да очистишься ты от праха! — хором сказали мы. — Возвращайся к нам в своей истинной силе!
Мы всегда так говорили. Потом мы сидели и смотрели на бушующее на ветру пламя. Костер наш все-таки казался меньше, чем на самом деле. При этом освещении языки пламени казались бледными и иззубренными. Но вскорости они поглотили Одного. Горящие ветки вылетали из костра, поднимались над гребнем холма, кружили на ветру и падали в воду.
Мы смотрели на огонь и думали, что никогда еще не разводили такого хорошего костра. И тут мы услышали крики.
— Что это? — спросил Робин.
— Эй, там, на острове!
— Я схожу, — сказал Хэрн. Естественно, мы с Утенком отправились вместе с ним.
На противоположном берегу, за ручьем — все, что осталось от бурного пролива, — стояла шеренга варваров.
— Эй, вы! — кричали они. — Идите сюда!
@GLAVA = 8
Сперва мне показалось, будто эти варвары — чудовищно высокие, и головы у них странной формы. Но потом я поняла, что на них железные шапки с высокой макушкой. Странными они казались из-за украшений из перьев, пучков меха и разноцветных кисточек. Одеты они были в туники, вроде той, которая была на мальчишке, но еще на них были высокие сапоги, перчатки с крагами и бьющиеся на ветру тяжелые плащи — этот наряд казался несколько более теплым. Все это были сильные, рослые мужчины. Трое опирались на копья. Еще двое держали какие-то штуковины вроде короткой дощечки с лучком на конце. Мы поняли, что это и есть те самые арбалеты, про которые нам рассказывал дядя Кестрел — те, которые могут прострелить двух человек за раз.
— Нас выдал огонь, — сказал Хэрн. — Давайте притворяться, будто мы тоже варвары.
— А как мы это сделаем? — спросила я. — У нас же Один в костре!
— Тихо! — шикнул на меня Хэрн. Варвары снова принялись кричать и требовать, чтобы мы подошли к ним.
— А зачем? — крикнул в ответ Хэрн. — Чего вам надо?
Варвары продолжали кричать и подзывать нас. Мы не могли толком расслышать их слов.
— Они что, говорят что-то про короля? — удивился Утенок. Непонятные крики и кивки продолжались, но никто из варваров даже не попытался перейти через пролив. Они, как и я до того, боялись, что могут утонуть в этой грязи. Но поскольку мы не трогались с места, те двое, у кого были арбалеты, прицелились в нас.
— Наверное, нам лучше будет подчиниться, — сказал Хэрн. — Танакви, пойди скажи Робин, чтобы она лежала тихо и присматривала за Одним. Только не беспокой ее.
Они с Утенком собрались подойти к варварам, пока я буду бегать успокаивать Робин. Никогда им этого не прощу! Но когда я вернулась к нашей стоянке, Робин спала, кошки свернулись вокруг нее клубочками, а костер Одного полыхал вовсю. Я подбросила в него еще дров и со всех ног помчалась обратно. И подоспела как раз вовремя: Хэрн с Утенком вошли в воду. Я подобрала подол юбки и зашлепала следом за ними.
Варвары оказались выше, чем я думала. На них были железные жилеты, и выглядели эти штуки еще более странно, чем шапки. У всех варваров была смуглая кожа и длинные носы, как у Хэрна, а из-под железных шапок спускались волосы, такие же светлые, как наши, или немного потемнее, цвета песка. Мы смотрели на варваров, а те, с не меньшим интересом, на нас.
— Все именно так, как рассказал Кед! — заметил один из них. — Кто бы мог подумать! Скажите, уважаемые, кто из вас недавно вытащил мальчика из воды?
Варвары говорят с каким-то странным акцентом, и из-за него их трудно понять. Они повышают голос не там, где надо. Потому-то я еще тогда плохо понимала этого сопляка-варваренка. Когда говоришь с ними, приходиться вслушиваться изо всех сил, как будто ты вдруг сделался глуховат.