– Что такое? – думает царевна. – Откудова эти гости понаехали?
Глядь – а железная ограда разломана; крепко разгневалась Елена Прекрасная, призывает к себе сильномогучего богатыря и приказывает:
– Сейчас на коня садись, поезжай к этим шатрам и предай всех ослушников смерти; трупы за ограду повыбросай, а шатры ко мне представь.
Сильномогучий богатырь оседлал своего доброго коня, оделся в доспехи воинские и напущается на незваных гостей. Усмотрел его Никита Колтома, стал спрашивать:
– Кто едет?
– А ты что за невежа, спрашиваешь?
Те слова Никите не показалися, выскочил он из своего шалаша, ухватил богатыря за ногу и стащил с лошади на сырую землю, поднял железный прут в пятьдесят пуд, отвесил ему единый удар и говорит:
– Теперь ступай к своей царевне обратно да скажи ей, чтобы долго не спесивилась, своего бы войска не тратила, а выходила бы замуж за нашего грозного царя.
Богатырь поскакал назад – рад, что Никита живого его на свет пустил! Приехал во дворец и сказывает царевне:
– Это на ваш двор заехали непомерные силачи, сватают вас за своего грозного царя и велели мне говорить, чтоб вы не спесивились, понапрасну войска не тратили, а выходили бы за того царя замуж.
Как услыхала Елена Прекрасная такие смелые речи, тотчас взволновалася, созвала всех своих сильномогучих богатырей и стала приказывать:
– Слуги мои верные! Соберите войско несметное, разорите шатры белотканные, избейте незваных гостей, чтоб и праху ихнего не было!
Сильномогучие богатыри, долго не думавши, собрали войско несметное, сели на своих богатырских коней и понеслись на шатры белотканные с золотыми узорами. Только поравнялись с рогожаным шалашиком, выскочил перед ними Никита Колтома, взял свой железный прут в пятьдесят пуд и начал им в разные стороны помахивать; в короткое время перебил всё войско и сильномогучих богатырей, только одного богатыря в живых оставил.
– Поезжай, – говорит, – к своей царевне Елене Прекрасной да скажи ей, чтоб она больше войска не тратила; нас войском не испугаешь! Теперь я с вами один сражался; что же будет с вашим царством, как проснутся мои товарищи? Камня на камне не оставим, всё по чисту полю разнесём!
Богатырь воротился к царевне, рассказал, что войско побито, что на таких витязей никакой силы не хватит. Елена Прекрасная послала звать грозного царя во дворец, да тут же приказала каленую стрелу изготовить; а сама вышла встречать гостей с ласкою, с честию. Идёт царевна навстречу, а за ней пятьдесят человек лук и стрелу несут. Никита Колтома увидал богатырский лук, тотчас догадался, что тою стрелою хотят их потчевать, надел на́ голову шапку-невидимку, подскочил, натянул лук и направил стрелу в царевнины терема – в одну минуту весь верхний этаж сшиб! Нечего делать, берёт Елена Прекрасная грозного царя за руку, ведёт в белокаменные палаты, сажает за столы дубовые, за скатерти браные; стали пить, есть, веселиться. В палатах убранство чудное: весь свет обойти, такого нигде не найдёшь.
После обеда говорит Никита грозному царю:
– Нравится ли вашему величеству невеста? Аль за другою ехать?
– Нет, Никита, нечего попусту ездить; лучше этой в белом свете нет!
– Ну и женитесь; теперь она в ваших руках. Да смотрите, ваше величество, не плошайте: первые три ночи станет она вашу силу пытать, наложит свою руку и станет крепко-крепко давить; вам ни за что не стерпеть! В те́ поры уходите поскорей из комнаты, а я на ваше место приду и живо её усмирю.
Вот и принялись за свадьбу; у царей ни мёд варить, не вино курить – всё готово. Сыграли свадьбу, и пошёл грозный царь с Еленою Прекрасною опочив держать. Лёг на мягкую постель и притворился, будто спать хочет. Елена Прекрасная наложила ему на грудь свою руку и спрашивает:
– Тяжела ли моя рука?
– Так тяжела, как перо на воде! – отвечает грозный царь, а сам еле дух переводит: так ему грудь сдавило!
– Постой-ка, Елена Прекрасная: ведь я позабыл назавтра приказ отдать, надо теперь пойти…
Вышел из спальни, а у дверей Никита стоит:
– Ну, братец, правду ты сказал; чуть-чуть меня совсем не удушила.
– Ничего, ваше величество! Постойте здесь, я это дело сделаю, – сказал Никита, пошёл к царевне, лёг на постель и захрапел.
Елена Прекрасная подумала, что то грозный царь воротился, наложила на него свою руку, давила-давила – нет толку! Наложила обе руки и ну давить пуще прежнего… А Никита Колтома ухватил её, будто во сне, да как бросит об пол – все терема так и затряслись! Царевна поднялась, легла потихоньку и заснула. Тут Никита встал, вышел к царю и говорит:
– Ну, теперь смело ступайте, до другой ночи ничего не будет!
Вот так-то, с помощью Никиты Колтомы, отбыл грозный царь три первые ночи и стал жить со своею царевною Еленою Прекрасною, как следует мужу с женою.
Ни много, ни мало прошло времени, узнала Елена Прекрасная, что грозный царь её обманом взял, что сила у него не великая, что люди над нею насмехаются: Никита-де с царевною три ночи спал! Страшно она озлобилась и затаила на сердце жестокую месть. Вздумал царь в своё государство ехать, говорит Елене Прекрасной:
– Полно нам здесь проживать, пора и домой побывать; собирайся-ка в дорогу.
И собрались они морем ехать; нагрузили корабль разными драгоценными вещами, сели и пустились по́ морю. Плывут день, и другой, и третий; царь весел, не нарадуется, что везёт к себе царевну краше солнца, ясней месяца, белей снега; а Елена Прекрасная свою думу думает: как бы отплатить за обиду. На ту пору одолел Никиту богатырский сон, и уснул он на все на двенадцать суток. Как увидала Елена Прекрасная, что Никита богатырским сном спит, тотчас кликнула своих верных слуг, приказала отрубить ему ноги по колена, после положить его в шлюпку и пустить в открытое море. Тут же при её глазах отрубили сонному Никите ноги по колена, положили в шлюпку и пустили в море. На тринадцатые сутки пробудился бедный Никита, смотрит – кругом вода, сам без ног лежит, а корабля и след простыл…
Между тем корабль плыл да плыл; вот и пристань. Загремели пушки, сбежались горожане, и купцы, и бояре, встречают царя хлебом-солью, поздравляют с законным браком. Царь начал пиры пировать, гостей созывать; а про Никиту и думать позабыл. Да недолго пришлось ему веселиться; Елена Прекрасная скоро лишила его царства, стала всем сама заправлять, а его заставила свиней пасти. Не уходилось и этим царевнино сердце: приказала по всем сторонам розыск учинить, не остались ли где у Никиты Колтомы родичи? Коли кто найдётся, того во дворец представить. Поскакали гонцы, начали всюду разыскивать и нашли родного брата Никиты – Тимофея Колтому; взяли его, привезли во дворец.
Царевна Елена Прекрасная приказала выколоть ему глаза и потом выгнать вон из города. В ту ж минуту выкололи Тимофею глаза, вывели его за город и оставили в чистом поле. Потащился слепой ощупью: шёл-шёл и пришёл на взморье; ступил ещё шаг-другой и чует – под ногами вода; остановился, стоит на одном месте – ни взад, ни вперёд – боится идти. Вдруг принесло к берегу шлюпку с Никитою. Увидал Никита человека, обрадовался и подаёт ему голос:
– Эй, добрый человек! Помоги мне на землю выйти.
Отвечает слепой:
– Рад бы тебе пособить, да не могу; я сам без глаз – ничего не вижу.
– Да ты откудова, и как тебя по имени зовут?
– Я – Тимофей Колтома; выколола мне глаза новая царица, Елена Прекрасная, и выгнала из своего царства.
– Ах, да ведь ты мне брат родной; я – Никита Колтома. Ступай же ты, Тимоша, в правую сторону – там растёт высокий дуб; вывороти этот дуб, притащи сюда и брось с берега на́ воду: я по нём к тебе вылезу.
Тимофей Колтома повернул направо, сделал несколько шагов, нащупал высокий старый дуб, обхватил его обеими руками и сразу выворотил с корнем, приволок тот дуб и бросил в воду; одним концом на земле легло дерево, а другим возле шлюпки угодило. Никита выкарабкался кое-как на берег, поцеловался с своим братом и говорит:
– Как-то теперь наш грозный царь поживает?
– Эх, брат, – отвечает Тимофей Колтома, – наш грозный царь теперь в великом бессчастье: пасёет свиней в поле, каждое утро получает фунт хлеба, кружку воды да три розги в спину.
После того стали они разговаривать, как им жить и чем кормиться?
Говорит Никита:
– Слушай, брат, мой совет! Ты меня носить будешь, потому что я без ног; а я на тебе сидеть буду да сказывать, в какую сторону идти надо.
– Ладно! Быть по-твоему: хоть оба увечные, а двое за одного здорового сойдём.
Вот Никита Колтома сел своему брату на шею и стал дорогу показывать; Тимофей шёл-шёл и пришёл в дремучий лес. В том лесу стоит избушка бабы-яги. Вошли братья в избушку – нет ни души.
– А ну-ка, брат, – говорит Никита, – пощупай-ка в печке: нет ли еды какой?
Тимофей полез в печку, вытащил оттуда всяких кушаньев, поставил на стол, и начали они оба уписывать, с голоду всё начисто приели. После того стал Никита избушку оглядывать; увидал на окошке небольшой свисток, взял его, приложил к губам и давай насвистывать. Смотрит: что за диво? Слепой брат пляшет, изба пляшет, и стол, и лавки, и посуда – всё пляшет! Горшки вдребезги поразбивались!
– Полно, Никита! Перестань играть, – просит слепой, – сил моих не хватает больше!
Никита перестал насвистывать и в ту ж минуту всё приутихло.
Вдруг отворяется дверь, входит баба-яга и кричит громким голосом:
– Ах вы, бродяги бездомные! Доселева тут птица не пролётывала, зверь не прорыскивал, а вы забрались, все кушанья приели, все горшки перебили. Хорошо же, вот я с вами разделаюсь!
Отвечает Никита:
– Молчи, старое стерво! Мы и сами сумеем разделаться. Эй, брат Тимоха, подержи её, ведьму, да покрепче!
Тимофей схватил бабу-ягу в охапку, стиснул крепко-накрепко, а Никита сейчас её за косы и давай по избе возить.
– Батюшки! Не бейте, – просится баба-яга, – я вам сама в пригоде буду: что хотите, всё вам достану.
– А ну, старая, говори: можешь ли достать нам целющей и живущей воды? Коли достанешь, пущу живую на белый свет; а нет, так лютой смерти предам.