«А теперь замолчи. Приказ капитана».
Джереми стиснул зубы. Из-за капитана он уже потерял все, что у него было. Но он не позволит страху и дальше управлять им.
– На самом деле, – сказал Джереми, – капитан был в стельку пьян в ночь того налета, как и в любую другую ночь. Было темно, он вышел из себя и сгоряча упал в катапульту, запутавшись в веревках. А когда он по глупости разрубил веревки, катапульта зашвырнула его в лагерь орков. – Голос солдата становился жестче с каждой каплей накопленной ярости, изливавшейся из него. – Уитни упал на шатер, тот обрушился и случайно загорелся. Орки решили, что мы нападаем, и пошли в контратаку. Они перебили большую часть из нас, но… – Джереми покачал головой. – Мы смогли пробиться в лагерь, пока половина орков пыталась потушить пожар. Понадобилось аж десять солдат, чтобы завалить того костолома. Когда у нас получилось, его оставшиеся бойцы убежали. Мы нашли Уитни в их лагере. Этот трус прятался, пока мы сражались, пытаясь спасти свои жизни. Спасти его жизнь. – Глаза Джереми пылали праведным гневом. – Но правдой войну не выиграть, особенно если она омерзительна и неприглядна. Образ героя помогает привлечь больше новобранцев, и так появился Бесстрашный Летун.
– Истории о нем для меня – все. Мой отец рассказал мне о Бесстрашном Летуне в своем последнем письме. Почему я должен поверить тебе, а не ему? – Авель крепко жмурился, скрежеща тем, что осталось от его сломанных зубов.
– Потому что, в отличие от него, мне не нужно защищать свою репутацию и мне незачем тебя обманывать.
– Ты просто завидуешь капитану Уитни.
– Не завидую. Я зол на него. И я расстроен.
Джереми вздохнул. Он понимал, что Авель не хочет ему верить, ведь если легендарное наступление капитана было всего лишь позорной случайностью, то Авель построил свою жизнь, опираясь на ложного кумира… и в конце концов зря ее потерял. Истории о доблести сгниют в небьющемся сердце мертвого парнишки вместе с заветными воспоминаниями о его отце. Джереми поднял свою пустую кружку и притворился, будто делает глоток. Пустота, которую он чувствовал внутри, от этого ничем не заполнилась. Джереми со стуком уронил кружку на стол.
– Твоего отца звали Роланд Сенокос? – спросил он.
– Ты его знал? – Авель потрясенно выпучил глаза.
– Мы служили в одном подразделении. Он был моим другом. Знаешь, ты на него очень похож. Он часто рассказывал нам о своем сыне. Уитни же заставлял нас восхвалять нашего «героического капитана» в каждом письме домой.
– Если ты говоришь правду, то почему никто не изобличил его? – требовательно спросил Авель.
– Кто поверит слову простого пехотинца против слова отличившегося капитана? Если бы мы не подтверждали россказни Уитни, нашей службе пришел бы конец. У всех были свои причины молчать. Моя семья зависела от моего жалованья, так что я тоже не пытался бороться. Мне так и не довелось снова увидеть родных перед смертью. Но самое печальное… – Плечи Джереми поникли. – У твоего отца хватило смелости пойти против Уитни. Он сказал капитану, что положит конец его лжи. Он собирался догнать гонца, забрать те письма с вымыслами. Уитни не мог этого допустить и… перерезал Роланду горло. Уитни улыбался, глядя на то, как мой друг захлебывается кровью и умирает.
– Это ты лжешь. Мой отец был счастлив служить с капитаном Уитни! Он говорил так в своих письмах! Он, наверное, еще жив и…
– Он рассказывал нам об игрушечном кораблике, который смастерил его сын, – прошептал Джереми.
Авель в смятении притих. Его нижняя губа задрожала.
– Мы собирались устроить гонку, когда он вернется домой.
Они сидели молча, погрузившись в свои мысли. Скорбь не знала разницы между живыми и нежитью.
– Теперь я не знаю, чему верить. Дома у меня мало что было, но я хотя бы знал героя, на которого мог равняться. Я думал, что мой отец восхищался капитаном Уитни. Он так и не вернулся домой, но я не знал почему.
– Авель, ты пошел в армию из-за своего отца. Ты пошел по его стопам, а не по стопам Уитни. Твой отец умер за правду. Но это не значит, что его смерть была напрасной.
Авель коснулся рукой щеки, словно ожидал, что по ней побегут слезы. Он несколько раз моргнул.
– Я тебе верю, Джереми. Но как нам разобраться с капитаном? Мы можем хоть что-нибудь сделать?
– Я надеялся, что ты спросишь об этом. При жизни я часто жалел о том, что помогал ему сеять ложь, но, похоже, мне выпал второй шанс все исправить. И ты подсказал мне, как это сделать.
– Что нам понадобится?
– В общем и целом? Большой праздник. И катапульта.
Им не пришлось долго уговаривать капитана Уитни произнести перед другими Отрекшимися речь в годовщину его легендарной победы. Ключом к этому стал Авель – когда он смиренно попросил капитана об этом, Уитни ни в чем не заподозрил нового почитателя Бесстрашного Летуна. И никто не задался вопросом, действительно ли наступила годовщина той битвы с орками. (На самом деле никакой годовщины не было.)
Однако капитан Уитни встал как вкопанный, когда увидел огромную катапульту – могучее орудие войны, запустившее его в историю. Джереми тщательно воссоздал все детали на отремонтированной катапульте, которую нашел в руинах Лордерона.
– По-моему, это небезопасно, – прошипел капитан Уитни, когда Авель повел его из привычной тьмы на дневной свет, прямиком к чаше катапульты.
– Она достаточно надежная. И нужна исключительно для торжественности, – заверил его Авель, подивившись, с какой готовностью Уитни поверил ему. Парнишка терпеть не мог врать – привычка, которую ему, как ни странно, с малых лет привил отец. Но теперь у Авеля не было отца, который мог бы укорить его за ложь, и он будет вечно о нем скорбеть.
Джереми начал скандировать:
– Бес-страш-ный! Бес-страш-ный!
Вскоре толпа подхватила, их дрожащие голоса окрепли и эхом разнеслись по кривым улицам города. Уитни забрался в чашу и встал во весь рост, купаясь в обожании. Если он и заметил в толпе своих бывших солдат, то его это не взволновало. Между ними царило взаимопонимание, реальность, которую создал Уитни – великая правда, скрепленная узами войны.
Точнее, он так думал.
Толпа притихла и по подсказке Авеля капитан Уитни начал свой рассказ:
– Война требует от нас многого. Зачастую слишком многого. Борьба доводит нас до границы наших…
Авель протянул капитану Уитни кружку.
– Это еще что? – спросил Уитни.
– Я подумал, что стоит воспроизвести тот момент в точности, чтобы все смогли увидеть ваш триумф своими глазами, – сказал Авель. – Вы ведь пили той ночью, перед боем.
– Ах да, – сказал капитан Уитни. Толпа неловко всколыхнулась, зашуршала одежда, послышался стук многих костей. – Погоди-ка. Откуда ты?.. – Уитни огляделся. Все смотрели на него. – А, я вспомнил! Моя подчиненная, одна из солдат, по доброте своей поднесла мне кружку эля, но я сказал ей, что мужество нужно брать из сердца, а не искать его в выпивке. И я бросил кружку на землю! – Он продемонстрировал это, и пустая кружка раскололась об истертую мостовую. Уитни улыбнулся. – Итак, на чем я остановился?
– Борьба доводит нас до границы наших возможностей! – крикнул кто-то.
– Верно. Борьба доводит нас до границы наших возможностей, и если ей не удается сломить нас, то она выталкивает нас за их пределы…
Так он и продолжал, следуя все тому же сценарию, что и всегда.
– Они не заметят вашего приближения. Готовьтесь, – говорил он. – Ждите моего сигнала…
На этих словах Джереми и его сослуживцы набросили на капитана Уитни веревки и запутали его.
– Что все это значит? – закричал капитан. Он замахал руками, но запутался в веревках еще сильнее, связав себя по рукам и ногам.
– Я недавно слышал, – сказал Авель, – что ваш скверный характер подвел вас и вы по пьяни завалились в катапульту, запутавшись в веревках.
– С кем ты говорил, мальчишка? – Уитни прищурился. – Кто осмелился заговорить? – Его взгляд упал на Джереми и других солдат. – Вы!
– Вот и все, капитан, ты вконец запутался в собственной лжи, – сказал Джереми.
– Отпустите меня!
– О, мы тебя отпустим. – Джереми беззубо оскалился. – Когда все услышат, что произошло на самом деле. Многие из нас пытались рассказать об этом и раньше… отец этого мальчика тоже пытался. Теперь правда прозвучит либо из твоих уст, либо из моих.
– Не слушайте его! – заверещал Уитни. – Он лжет!
– Хороший командир всегда знает, когда он потерпел поражение, – сказал Джереми. – Впрочем, из тебя командир никудышный, так что мне не стоило ждать, что ты признаешься.
– Дай ему шанс поступить правильно, хоть раз, – сказал Авель.
Джереми кивнул, и все выжидающе посмотрели на Уитни. Если бы они еще могли дышать, то затаили бы дыхание в предвкушении.
– Вы ведь все верите мне, а не новичку, верно? Кто больше заслуживает доверия? Неудавшийся солдатик и его трусливый дружок или героический капитан?
Многие бывшие солдаты в толпе возмущенно взревели.
– Смотрите! – Джереми указал на пряди седых волос на облезлом скальпе капитана. – Уитни умер от старости, а не в бою, как многие из тех, кто шел за ним. Зачем ему было сражаться, когда он мог приказать другим делать это за него? К той великой победе, которую мы сегодня вспоминаем, привел вовсе не его блестящий план. Это была пьяная выходка, случайность, стоившая нам не меньше жизней, чем оркам. Даже больше, если принять в расчет ту цену, которую мы заплатили, храня тайны Уитни.
Капитан беспомощно повис в своем веревочном коконе.
– Всем плевать, что произошло на самом деле. Все это дела давно минувших дней. Неважно, что ты им расскажешь, конец один – мы все мертвы.
– Смерть позволяет иначе взглянуть на жизнь, – сказал Джереми. – Все, что у нас осталось, – это наши воспоминания, наши поступки, которые привели нас сюда. То, во что мы верим, определяет нашу судьбу, будь то к лучшему или к худшему.