– Из всех смертных рас люди представляют для драконов самую большую угрозу, – сказала она. – Они не самые сильные и не самые умные, но им нет равных в упорстве. Однако, какими бы смышлеными они ни были, они остаются тщеславными созданиями, которых легко склонить к своей воле лестью. Я избрала тот облик, от которого их сердца бьются быстрее, и он позволяет мне брать от них все, что я только пожелаю. Услышь же мой мудрый совет, дитя: ты – дракон, охотник, у которого есть когти, чтобы рвать плоть, и клыки, чтобы убивать. Никакая личина этого не изменит. Равно как и другие твои способности, твой облик станет средством, с помощью которого ты сможешь взять все, что захочешь.
Хронорму почувствовал, как у него перехватило дыхание, словно от удара. Он не знал, что и сказать.
– Но я… не хочу, чтобы смертные видели меня таким.
Человеческие губы Ониксии сложились в тонкое подобие улыбки. Она приблизилась к Хронорму и, протянув руку, провела ею по бронзовой шее. Она заговорила медленно, вкрадчиво:
– Ты не можешь изменить свою природу, маленький дракон. Если останешься здесь, со мной, я научу тебя всему, что нужно знать о смертных. Под моим руководством ты выберешь свой идеальный облик и станешь величайшим драконом своего рода. Даже Вневременный однажды склонится перед тобою.
От ее жестоких слов у Хронорму все сжалось внутри, но он понял, что она всего лишь играется с ним. Он шагнул назад, отшатнувшись от ее приторного прикосновения.
– Ваше предложение весьма… щедрое, леди Ониксия. Думаю, я уже многому у вас научился. Но мне пора идти.
Женщина рассмеялась, и голос ее гремел, как голос драконицы, которая скрывалась за этой личиной.
– Как жаль, что тебе не хватает смелости признать правду, дитя. Ты навсегда останешься мелким и ничтожным. Дружи со смертными, и однажды они принесут тебе погибель.
Хронорму не стал ждать провожатого. Он развернулся и побежал прочь, всем сердцем надеясь, что правильно помнит, какой туннель выведет его обратно, на свежий воздух. Позади него раскатистый хохот эхом разносился по пещере. Он преследовал дракона, пока тот мчался по туннелям из темного камня, и исчез лишь тогда, когда Хронорму наконец вырвался из пещер и снова вдохнул прохладный ночной воздух.
Дракон повалился в глубокий сугроб свежего рассыпчатого снега, и тот смыл сажу с его чешуи. Слезы наполнили его глаза от стремившихся излиться печали, страха и облегчения. Никогда в жизни он не чувствовал, что быть драконом так ужасно, как в той пещере. Но чего бы ни добивалась леди Ониксия, кое-чему Хронорму у нее научился.
– Я знаю, кем я хочу быть, – сказал он. И хотя его голос и губы дрожали, в сердце Хронорму царили твердость и решимость.
«Стой спокойно. Не дергайся! Не ходи из стороны в сторону! Церемония скоро начнется!» В голове Хронорму проносился вихрь мыслей и чувств. Ему казалось, что к нему в живот забрались беспокойные дракончики и принялись играть там в догонялки. Его День Облика наконец настал.
Согласно традиции, церемония проводилась на вершине храма Драконьего Покоя – огромной башни из бледно-серого камня, откуда Аспекты могли взирать на весь Драконий Погост. Хронорму ожидал, что Ноздорму будет присутствовать – все-таки тот был Аспектом его рода. Но когда юному дракону сказали, что церемонию будет проводить сама Королева Драконов, он чуть не хлопнулся в обморок.
«Алекстраза! На моем Дне Облика!» – от этой мысли неугомонные дракончики в его животе забегали еще быстрее.
Тогда он начал разглядывать собравшихся. Дорогая Зидорми, конечно же, прилетела заранее и сделала все, что могла, чтобы его успокоить. Бронзовых драконов было в храме больше всего, в том числе Хронорму видел и множество друзей, которых он знал всю жизнь. Каждый род, по обычаю, прислал своих представителей. Здесь были красные драконы, зеленые драконы и синие драконы. Даже леди Ониксия пришла со своей свитой, хотя ее род здесь явно недолюбливали. Ноздорму недвижимо смотрел вдаль, ожидая нужного мига, чтобы начать.
– И снова здравствуй, Хронорму.
Юный бронзовый дракон был настолько поглощен собственными мыслями, что не заметил, как к нему подошел дружелюбный синий дракон.
– Калесгос! Как я рад снова тебя видеть! Спасибо, что пришел. – На Хронорму накатила волна радости и облегчения, и он заключил синего дракона в крепкие объятия. Это выходило за рамки традиций, но зато его волнение чуточку улеглось.
Дракон улыбнулся.
– Я бы ни за что это не пропустил. Жду не дождусь твоего провозглашения.
«Мое провозглашение». Хронорму уже сто раз вслух отрепетировал слова, не говоря уже о деталях заклинания смены облика, но он все еще оставался уверен, что обязательно сядет в лужу при всех, включая Королеву Драконов. Он выдавил из себя улыбку и неловкий смешок, подавляя желание сбежать.
– Время пришло, – объявил Ноздорму. Он говорил просто и спокойно, но его слова заглушили разговоры собравшихся.
Другие драконы разошлись, встав по периметру открытой площадки, а Хронорму остался стоять в середине, лицом к Вневременному. Все затихли, и юный бронзовый дракон вдруг запаниковал: «Они ждут, что я что-нибудь скажу? Что дальше?»
Словно в ответ на его вопросы крылатая тень закрыла мерцающий зеленоватый свет, струившийся сверху, и Королева Драконов медленно, изящно спустилась с небес и заняла свое место рядом с Ноздорму. Хронорму много раз видел Алекстразу издалека. Вблизи Хранительница Жизни была прекрасна, с алой чешуей и изогнутыми рогами, украшенными золотом, но больше всего юного дракона восхищали ее теплота и сострадание.
– Подойди, Хронорму из бронзового рода, – нараспев, ласково сказала она.
Юный дракон размеренно вышел вперед. Холод камней успокаивал его беспокойные лапы. Он остановился, чуть не доходя до двух Аспектов.
Алекстраза наклонилась поближе и негромко, чтобы ее мог слышать лишь Хронорму, произнесла:
– Мне говорили, что тебя одолевали сомнения в своем выборе, юный дракон. Если хочешь, я могу отложить церемонию на другой день. – Она тепло улыбнулась. – Знай, я желаю тебе лишь добра, дитя.
Хронорму показалось, что он никогда прежде не чувствовал, чтобы его так понимали и так любили. Он кивнул.
– Я готов, моя королева. И для меня будет самой большой честью в жизни, если вы продолжите церемонию.
Алекстраза кивнула ему, а затем заговорила громко, обращаясь к гостям:
– Многие века прошли с тех пор, как мы, драконы, впервые посмотрели с наших насестов вниз и увидели, что по Азероту начали расселяться молодые смертные расы. Мы видели, как их поселения перерастали в города, а города превращались в королевства; и тогда временные потоки сказали нам, что мы должны найти способ сосуществовать с ними. И было решено, что каждый из нас выберет себе облик, который позволит нам свободно ходить среди смертных и видеть мир их глазами.
Хранительница Жизни снова повернулась к стоявшему перед ней юному дракону.
– А теперь, Хронорму из рода бронзовых драконов, в честь твоего Дня Облика те из нас, кто уже избрал свой, примут его.
С этими словами она махнула лапой, и многие из присутствующих, включая королеву, преобразились, приняв свои смертные личины. Алекстраза превратилась в прекрасную высшую эльфийку с алыми волосами и рогами, украшенными золотом. Ноздорму снова принял свой строгий эльфийский вид. Когда Хронорму огляделся, он увидел улыбающиеся лица людей, ночных эльфов, тауренов и других смертных рас. Это было чудесно, и у него перехватило дух.
Королева заговорила, снова привлекая его внимание:
– Час настал, Хронорму. Предстань перед своими сородичами и обратись к ним.
Он с трудом сглотнул и благодарно склонил голову перед Алекстразой. Затем он повернулся к тем, кто присоединился к нему в этот особенный день, и начал произносить заученные слова:
– Дорогие друзья, почтенные сородичи, я гляжу по сторонам, и мое сердце наполняется теплотой – ведь я вижу здесь всех тех, кто поддерживал меня всю мою жизнь. Тех, кто наставлял меня в трудные минуты и делил со мной радости и печали. Я знаю, что это не всегда было просто, – он бросил застенчивый взгляд на Зидорми, – но вы все равно оставались рядом со мной. И за это я благодарю вас. Многие из вас знают, что это решение было не… оно было… – Хронорму запнулся, и в его мыслях заметались сомнения.
Он посмотрел на Ноздорму, ожидая увидеть строгий, пристальный взгляд. Но увидел в нем лишь гордость. Он посмотрел на Алекстразу, ожидая увидеть жалость. Но увидел лишь заботу. Его взгляд перескакивал с одного дракона на другого, и в их глазах он видел лишь теплоту и любовь.
Хронорму оставил свою заученную речь и заговорил от чистого сердца:
– Мне было непросто сделать этот выбор. Долгое время я думал, что со мной что-то не так, потому что все остальные принимали это решение с легкостью. Поэтому я стал просить совета у друзей, у моих уважаемых учителей и у некоторых… – Он, не дрогнув, посмотрел прямо в глаза леди Ониксии. – У тех, кто, возможно, не был моим другом, но у кого я все равно смог многому научиться. И я наконец понял, что означает этот выбор.
Мы выбираем облик не только потому, что хотим, чтобы так нас видели другие, – мы решаем, как сами видим себя и как хотим видеть мир, который делим с другими. И я понял, что не хочу смотреть на Азерот или на населяющих ее смертных глазами героя или завоевателя. Я хочу видеть мир так, как его видят самые маленькие и самые жизнерадостные из его обитателей. Я хочу быть кем-то, кто приложит все силы, чтобы построить светлое будущее… соблюдая все законы временных потоков, конечно же! – Он быстро кивнул Ноздорму, и Вневременный с улыбкой ответил ему тем же. – И потому мое провозглашение таково…
Хронорму закрыл глаза и прошептал слова заклинания, которое должно было определить его смертную личину. Бронзовая магия замерцала вокруг него, окутала, скрыв дракона в сверкающем облаке.
А затем оно вмиг растворилось, и перед двумя Аспектами и толпой дорогих друзей осталась стоять крошечная гномка в белых одеяниях, расшитых золотом.