Но Лёня положил тёплый кусок на высокий пень.
– Вот. Спускайся и бери. И знай, что человек таких, как ты, не обижает.
Белка не знала, что делать. Тронет? Не тронет? А лепёшка лежит на пеньке и ждёт.
– Мы не тронем тебя, Белка! – сказала Аринка. – И Дружок не тронет. Спускайся!
Белка поверила и стала потихоньку спускаться. С ветки на ветку, всё ниже, ниже…
И вдруг – ж-ж-ж! – толстая палка взвилась откуда-то из-за куста и ударила по стволу.
Белка мелькнула среди хвои, крикнула:
– Обманщики!
И тут же исчезла.
А из-за калинового куста вышел Корней – Аринкин брат. Он был толстый, коренастый и, как он считал, самый умный на свете. Его так и звали: Корней-Всех-Умней.
Он поглядел Белке вслед и сказал с досадой:
– Эх, промазал!
Аринка так и бросилась на Корнея:
– Ты зачем её, а? Ты зачем, а?
А Лёня чуть не плакал от злости и от стыда:
– Эх ты!
Корней глядел на них, то на Лёню, то на Аринку:
– А чего я? А чего вы? Человек она, что ли?
– Нет, ты скажи, – приступил к нему Лёня, – зачем ты хотел её убить?
Но Корней совсем не знал, что ответить.
– А чего? Ну и убил бы. А чего? Подумаешь! Твои они, что ли?
Тут Лёня не выдержал. Он размахнулся корзинкой и ударил изо всех сил Корнея по спине. Корней рассердился.
– А, ты драться? Ну, драться-то и я умею – не дурак! – Он выхватил у Лёни корзинку, забросил её в кусты так, что все лепёшки из неё разлетелись, и принялся молотить Лёню кулаками.
Лёня пытался защищаться, но у Корнея кулаки были крепче. Аринка била Корнея по спине, но у него и спина крепкая: Аринка бьёт, а он не чувствует. Что поднялось тут на колокольчиковой полянке! Лёня кричит, Аринка кричит, Дружок лает, хватает Корнея за штаны!.. А Корней молча бьёт.
Но вот ударил ещё с правой и с левой, и Лёня упал в траву.
– Понял? – сказал Корней.
Аринка протянула Лёне руку:
– Вставай.
Но Лёня встал сам. На лбу у него вздулась шишка, на щеке закраснелась царапина. Он отряхнулся и пошёл собирать лепёшки. Аринка стала помогать ему. Дружок тоже хотел помочь, но Лёня не велел.
– Ступай, съешь, которая на пеньке, – сказал он.
Дружок весело взмахнул хвостом и в один миг слизнул кусок сладкой лепёшки с пенька.
Лепёшки кое-как собрали, уложили в корзинку, укрыли полотенцем. И пошли.
И тут Лёня увидел, что всё на полянке изменилось. Солнышко не ходило среди деревьев, не раскрывало колокольчики – оно, как обычно, висело в небе. И деревья ничего не говорили, они, как всегда, чуть шелестели листьями. И птицы не пели складную песню – они просто чирикали кто как умел…
Корней ещё раз крикнул вслед:
– Понял?
Ему никто не ответил.
– А что, меня будут бить, а я буду стоять? – продолжал он. – Я не дурак небось. Я умный.
Ему опять никто не ответил.
Тогда Корней сломил цветущую ветку с калинового куста, счистил с неё и цветы и листья – сделал хлыст.
Засвистал лихо и пошёл домой. Он шёл и топтал своими толстыми пятками нежные колокольчики. А хлыстом размахивал и сбивал головки всем цветам, которые ему попадались.
Какой же ты защитник!
В озере было полно солнца. Солнце играло в маленьких волнах, запускало широкие лучи в глубину, а у берега рассыпа́лось белыми блёстками.
Феня только что накормила уток. Теперь они отдыхали на тёплом прибрежном песке. Весь берег был белый от белых уток. Лёня и Аринка вошли в утиный загон. А Дружка не пустили.
– Жди здесь, – сказал Лёня. – Собакам нельзя на ферму. Уток распугаешь.
Дружок вяло махнул хвостом, опустил голову и улёгся у калитки. Ждать так ждать. Это дело собачье.
– А! – весело сказала Феня. – Вот как хорошо, что пришли. Сейчас чай пить будем.
– С лепёшками! – подхватила Аринка. – Мы тебе лепёшек принесли!
Лёня молча протянул Фене корзинку с лепёшками.
– Вот молодцы! – обрадовалась Феня.
Она взяла корзинку, развернула полотенце и удивилась:
– Батюшки! Что же это с лепёшками? Все на куски развалились. И трава на них налипла. И мох. Что это у нас в печке – лес, что ли, вырос?
Лёня и Аринка молчали.
Феня взглянула на Лёню и ещё больше удивилась:
– Батюшки родные! Да откуда ты, Алексей? На лбу фонарь светится. И щёку располосовал. Дрался, что ли?
– Ничего не дрался… – начал было Лёня.
Но Аринка перебила его:
– Дрался! Дрался! С нашим Корнеем. Корней его и отлупил!
– За что же он тебя?
– Я его корзинкой по спине.
– А за что же ты его?
– Корней белку хотел убить, – встряла Аринка, – а Лёня заступился.
– А зачем же сразу драться? Ты бы поговорил с ним, объяснил бы…
– Да, поговоришь с ним. Он только и знает: «Подумаешь! Твои они, что ли!»
– Эх ты! – усмехнулась Феня. – Защитник слабых!
И пошла в вагончик за чайником. Вагончик этот стоял на самом берегу. Там была Фенина постель – ведь и ночевать приходилось на озере, уток одних не оставишь. Там и керосинка стояла, а на ней кипел чайник.
Феня накрыла суровой скатёркой стол, врытый ножками в землю под рябиной. Поставила кружки. Достала сахар. Хорошо чай пить, когда над головой зелёные ветки, под ногами тёплый песок, а перед глазами синее озеро!
После чая Феня пошла по берегу посмотреть – всё ли тихо в её утином царстве-государстве. Лёня и Аринка тоже пошли с ней.
– Всё равно я буду защищать слабых, – сказал Лёня, – если их будут обижать.
– А меня будешь защищать? – спросила Аринка.
– И тебя буду.
– А ещё кого?
– Птиц защищать буду. Белок. Деревья.
Лёне вспомнилось, как Корней наступал своими толстыми пятками на колокольчики, и добавил:
– И колокольчики тоже защищать буду.
Тут Феня усмехнулась:
– Чтобы защищать слабых, надо самому сильным быть. А тебя, видишь, Корней и то отколотил.
Лёня сжал кулаки, покраснел. Можно бы и обидеться на Феню за такие слова. Но разве за правду обижаются?
– Вот ты надулся, а зря, – сказала Феня. – Подумай сам. Если бы наши солдаты только кричали: «Не дадим в обиду свою Родину!» А ни стрелять, ни воевать не умели бы – что бы получилось? Пустые слова. А кому пустые слова нужны?
Аринка увидела, что Лёня нахмурился.
– Пойдём к Пугалу, а? – сказала она. – Давно у него не были.
– Какое там Пугало! – засмеялась Феня. – Там теперь зелёный Тополь стоит. Вы его и не узнаете!
Раньше на бугорке возле птичника стояло Пугало. Его поставили там, чтобы пугать ворон, потому что вороны любят таскать маленьких утят. А сделали это Пугало так: вбили свежий тополёвый кол, привязали крестовину, надели на него рваный пиджак и старую шапку. Так оно стояло, махало рукавами, а вороны думали, что это человек стоит.
Но потом с Пугалом случилось весёлое чудо. Свежий тополёвый кол пустил корни, выкинул зелёные ростки, и Пугало стало деревом!
Лёня сразу повеселел, когда Аринка напомнила про бывшее Пугало.
– Побежим! – крикнул он.
И они помчались на бугорок.
Да, в самом деле на бугорке возле птичника стояло дерево, молодой зелёный Тополь. Листья у него блестели, кора так и сияла как отполированная, она ещё не успела огрубеть и потрескаться.
– Пугало, это ты? – закричала Аринка.
– Это – бывшее я, – ответил Тополь счастливым голосом.
– Значит, теперь ты – Тополь? – сказал Лёня.
– Да, теперь я Тополь, – снова ответил Тополь счастливым голосом. – Я очень радо… то есть рад, что вы пришли ко мне. Я могу пошелестеть над вами листьями. А если будет жарко, я дам вам холодку!
Лёня и Аринка уселись под Тополем в холодок, потому что солнце уже стояло высоко и начиналась полуденная жара.
– Теперь ты уже не сторожишь уток? – спросил Лёня.
– А как же я могу сторожить уток? – ответил Тополь. – Ведь у меня уже нет рукавов, чтобы махать ими и пугать ворон.
– Но тогда тебе, наверно, скучно? Когда нет дела, то бывает как-то скучно!
– Выдумал! – сказала Аринка. – По-моему, очень даже весело, когда ничего не надо делать.
А Тополь густо и весело зашумел листьями, засмеялся.
– Как же у меня нет дела? У меня очень много работы. Я гоню соки по веткам. Ловлю солнечные лучи, чтобы мои ветки росли и зеленели. Слежу, чтобы листья исправно дышали и очищали воздух и чтобы корни не ленились пробираться глубже в землю, добывать воду и пищу…
– Да, правда, – согласился Лёня, – тебе скучать некогда.
– Но ведь если только одна работа да работа – это тоже скучно! – сказала Аринка.
– А у меня не только работа, – нежно прошелестел Тополь, – у меня ещё и радость есть. Посмотрите-ка, что у меня на верхушке!
Лёня и Аринка вскочили оба сразу:
– Где?
– Что?
И увидели, что на верхушке у Тополя висит скворечник. Они и не заметили, что, пока тут сидели да разговаривали, скворцы уже много раз прилетали к своему гнезду и улетали снова.
– У них детки, – прошептал Тополь счастливым шёпотом, – теперь Скворцу даже и песенку спеть некогда – надо кормить деток, всё кормить, кормить!..
Новое знакомство
Скворцы прилетали и улетали, прилетали и улетали. И каждый раз приносили птенцам то улитку, то гусеницу, то слизняка…
– В это время с утренней зари до полудня они каждые три минуты прилетают, – сказал Тополь, – каждые три минуты!
– А что, у тебя часы есть? – спросила Аринка.
– А Солнышко разве не часы? Я уже привыкло… то есть привык. И все мои ветки привыкли следить за временем по Солнышку.
– Значит, как три минуты – так улитка, ещё три минуты – гусеница, – сказал Лёня. – Сколько же они за день перета́скают?!
– Вот и сосчитай.
Лёня взял палочку, стал чертить на земле, хотел сосчитать, но не сумел.
– Я бы сосчитало… я бы сосчитал, – прошелестел Тополь, – но ведь я не учился. После полудня они тоже всё время таскают. Только поменьше, через каждые пять минут.
– Ой-ой! – Аринка всплеснула руками. – А если бы не скворцы, так все бы эти улитки и гусеницы живы остались! Они бы по всей земле расползлись!