—И что он рассказывал?— Бонни не хотела говорить.— Ну давай, я знаю, что он за человек.
—Сай говорил, что он очень хорош собой, мил в обращении, но немного…
—Рохля.
—Человек, которому не все в жизни удалось. Но он оказался очень исполнительным. И Саю очень нравился. Ко двору пришелся. Саю нужен был кто-то, кто крутился бы сутки напролет, бросался бы выполнять любые его поручения. И судя по отзывам Сая, твой брат делал это с удовольствием. И что еще важнее, мне показалось, что — прости, но я просто повторяю слова Сая,— у него не было амбиций. Сай держал его на длинном поводке.
—Как рыцаря на побегушках.
—Почему бы не сказать проще: как пожизненного вассала?
—Такой уж у меня брат. Ну в общем, я заезжал к Истону вместе с Робби Курцем. Это у нас называется «профессиональная этика»: я не имею права допрашивать собственного брата. Так что я просто там сидел тихонечко и случайно ухватил рукопись на столе. Истон сказал, что Сай ему сказал, что это будет их следующий фильм.
—Это был мой сценарий?— Нет. Честно говоря, я просто в него заглянул. Никогда до этого сценариев не видел. Но я тебе говорю, Бонни: то, что я прочел, было абсолютным, явным дерьмом. Просто невероятно. Сай явно сдавал.
—Ты не помнишь названия?
—Ага. «Ночь Матадора», автор…
—Мишник!
—Ты читала?
—Много лет назад. Послушай, Сай не собирался ставить «Ночи Матадора». Ни за какие коврижки. Это была шутка. Писатель, конечно, написал это не в шутку, но к Саю этот сценарий попал через год после нашей свадьбы и оказался таким кошмарно плохим, что это было даже смешно. Этот сценарий был одним из экспонатов его Коллекции Ужасных Сценариев. Он очень им дорожил. Зачитывал куски: «Я убил бестию, чтобы убить бестию в своем сердце, Карлотта». Я допускаю, что Сай обмишулился с Линдси. Но он никогда не обмишулился бы как профессионал.
—Зачем же он тогда сказал брату, что они вместе будут ставить этот фильм?
—Издевался.
—Что-то не верится.
—Я знаю Сая. Может, он хотел посмотреть, есть ли у твоего брата интуиция. Передай брату, что это наихудшие в мире сто двадцать страниц. И упаси Боже, если он сказал, что ему понравилось. Сай потешался бы над ним еще лет двадцать.
—Истон был убежден, что это новый проект Сая.
—Ну, может, это какое-то недоразумение. Может, ты просто видел не тот сценарий.
—Может быть,— согласился я.— Я позвоню брату.— Я направился к двери.— У нас был уговор,— напомнил я.— Ты не уйдешь, пока я не вернусь.
—Знаю.
—Я сказал, что буду в пять, но если это случится в шесть, подождешь. Я знаю, что это звучит грубо. Но что я могу сказать?
—Скажи мне: «Бонни, ты очень красивая. Ты очень хороший человек. И я тебя люблю».
—Пока,— сказал я.
—До встречи, парень.
18
Бонни хотела позвонить Гидеону, дабы уверить его, что с ней все в порядке, а у меня был свой интерес: позвонить ему до того, как он свяжет ее отсутствие с моей персоной. Я воображал себе, как он уставился на телефон, размышляя: возможно ли это? Неужели этот Бреди — из тех милых психопатов, которые с шутками и прибаутками измываются над своими жертвами? И потом Гидеон не спеша подымает трубочку, звонит в отдел убийств, просит к телефону капитана Ши, сообщает, что Бреди когда-то переспал с Бонни и, вероятно, сдвинулся на почве секса. Опасен для окружающих.
Но я не мог рисковать и звонить из дома. Кто-нибудь из отдела — к примеру, Робби,— запросто мог поставить телефон Гидеона на нелегальное прослушивание, надеясь, что Бонни туда позвонит. Поэтому перед тем как отправиться к Померанцу, я притормозил у магазинчика самообслуживания на бензоколонке. Он назывался «Скопидом-Т-бензин», туда заглядывали исключительно местные, поскольку для любого нью-йоркера сама идея торговли бензином от имени компании, не известной в Нью-Йорке, пропагандирующей скопидомство как принцип и луковые чипсы как закуску, казалась ниже человеческого достоинства. Местечко это находилось возле одной из затерянных дорог, ведущих на север. Я воспользовался телефоном-автоматом.
Трубку взял дружок Гидеона. У него был мощный и сладкий баритон южанина — того и гляди возглаголет: «Веруете ли вы в Спасителя нашего Иисуса Христа?» Я сообщил, что звоню по поводу Бонни Спенсер, и Гидеон немедленно взял трубку.
—С вашей подругой Бонни все в порядке,— сказал я, старательно искажая свой голос, то есть гнусавя как Дядюшка Скрудж.— Она просто решила, что ей рановато под арест.
Гидеон не спросил, кто это звонит. Он знал.
—Я переживаю за нее,— медленно проговорил он.— Мне было бы легче, если бы я знал, что…
—Что с ней все нормально? Она просила передать вам, что лучшая роль Гарри Купера — в «Вестернере».
Просто невероятно, как я согласился передать это наиглупейшее из сообщений.
—Пора закругляться. Сегодня она вам позвонит.
Оранжевая рубашка тесно облегала торс Эдди Померанца, на брюхе болтался крошечный плейер, на оранжевом шнурке подрагивали очки для чтения с половинными стеклами. Рубашка была выпущена поверх бермуд цвета хаки.
Мы стояли в гостиной, где вся задняя стена была целиком стеклянной. Дом Эдди расположился на вершине утеса, с видом на яркое, отсвечивающее белым море, в котором покачивались парусники Северо-Западной гавани. Невероятно прекрасный вид.
—Мы ведь все с вами обсудили в тот же вечер, сразу после убийства,— сказал он.— Помните? Мы говорили о портрете Линдси, опубликованном в «ЮЭсЭй тудей» и ею не одобренном.
Стараясь показать, как он еле сдерживается, Эдди надул щеки и с силой выпустил воздух. Я, в свою очередь, тоже старался не взорваться, хотя было ясно, что он врет как сивый мерин.
—Из-за вашего визита мне пришлось отменить деловой завтрак,— пожаловался он.— Не понимаю, что вам от меня нужно.
Он нервно посмотрел на громадный, стальной с золотом, циферблат своих часов.
Я достал наручники — стальные, но без золота — и помахал ими перед его носом.
—Мне от вас ничего не нужно, мистер Померанц. Я пришел взять вас под стражу. Раздел четыре девяносто два Уголовного кодекса штата Нью-Йорк.— (Это я на ходу сочинил!)— Чинение препятствий уголовному расследованию. Плюс — раздел одиннадцать тридцать восемь, подраздел А: содействие и подстрекательство…
Можно было не продолжать. Он попятился и с шумом рухнул на диван. По-моему, его заворожил блеск наручников. Я убрал их от греха в карман. Он взвизгнул:
—Разве я сейчас сказал что-то противоречащее тому, что говорил на прошлой неделе…
Губы его продолжали шевелиться, но предложения он закончить не смог.
Мне совершенно не хотелось, чтобы его хватил удар. При дневном свете было видно, что ему хорошо за семьдесят. Подозреваю, что, произойди наша с ним встреча несколькими годами раньше, я бы с ним намучился, он наверняка был малым не робкого десятка. Но сейчас передо мной сидел пожилой, усталый, не очень здоровый человек. И я решил, что запугивать его — подло.
—Окажите мне содействие, и дело с концом.
—Я и оказываю.
Диван был накрыт тканью, отдаленно напоминающей парус, в широкие красно-голубые полоски. На этом фоне оранжевая рубашка Эдди смотрелась кошмарным пятном.
—Расскажите о том телефонном разговоре,— сказал я.— Кто кому позвонил: вы — Саю или он вам?
—Я ему.
—С какой целью?
—У него возникли проблемы с некоторыми аспектами роли Линдси.
—Я был бы вам признателен, если бы вы не полоскали мне мозги, мистер Померанц.
—Сай собирался в Калифорнию, хотел обсудить передачу роли Линдси. Мне показалось, что он вполне готов отправить три недели съемок коту под хвост и нанять новую исполнительницу главной роли.
—А в чем заключалась ваша задача?
—Я пытался его остановить.— Вам это удалось?
—Не знаю. Он хотел избавиться от Линдси. Мне показалось, что он настроен более чем решительно.— Померанц затеребил шнурок от очков.— Я пытался уговорить его хотя бы позвонить мне после встречи с этими актрисами — расставить точки над «i». Тогда-то его и застрелили.
—Два выстрела?
—Да.
—Вы уверены?
—Да. Уж я-то знаю, как звучат выстрелы. Я воевал. Битва при Бульже [40]. — Я уважительно кивнул.— Получил ранение. Смотреть страшно было. Скелет. Попади пуля на десять сантиметров ниже, прямо бы в сердце. Так что я в оружии понимаю. И я слышал именно два выстрела.
—Вы много звоните по работе?
—Конечно. В основном вся моя работа — сидеть на телефоне.
—У вас, наверное, хороший слух.
—Не жалуюсь.
—А вот если кто-нибудь отвечал невпопад или внезапно повел себя не так, как обычно, вы обратили бы на это внимание?
Померанц понял меня с полуслова.
—Да. И ничто не свидетельствовало о том, что в поле зрения Сая попал человек с винтовкой в руках. Или что он услышал подозрительные звуки. Но позвольте, разве он не был застрелен в спину?
—Да, но если убийца был человеком ему знакомым, он мог заметить его угловым зрением, узнать и отвернуться. Я к тому, что вы могли услышать что-нибудь вроде «Привет, Джо» или «Салют, Мэри» в начале вашей беседы.
—Ничего такого,— сказал Померанц.
—И никаких пауз в разговоре? Никаких вздохов?
—Ничего. Пиф-паф — и тишина.
Он протер очки краешком рубашки.
—Теперь давайте поговорим о Линдси. Начистоту. Знала ли она, насколько плохо складываются ее отношения с Саем и что он созрел для того, чтобы ее выставить?
—Да.
—А вы знали, что она спит с Виктором Сантаной?
—Да. Я в этом бизнесе уже пятьдесят два года и знаете, что я понял? Я всех этих людей ненавижу. Даже самые умные из них — идиоты. Идиоты и эгоисты. Им кажется, что они могут поступать как им вздумается, и им плевать на последствия.
—Но ведь с таким человеком, как Сай, не поступают как вздумается?
—Не поступают.
—Так вы полагаете, Сай знал, что она ему изменяет?
—Да.
—Почему вы так думаете?