– Она еще спит. Я попросил заменить охранника у ее дверей на сотрудника полиции. Для большей гарантии. Ему запрещено куда-либо отлучаться. А в случае, если ему будет необходимо отойти, он вызовет напарника с первого этажа. Без разрешения полицейских никто не войдет в номер. Даже горничные. Но, думаю, миссис Фармер должна скоро проснуться.
– Она вчера столько выпила, что может проспать до вечера, – предположил Дронго.
– В таком случае мы поговорим с ней вечером, – сказал комиссар, – между прочим, ты был прав насчет Энрико Вилари. Он действительно получил сообщение о тяжелом состоянии своей больной матери. И действительно отправился в аэропорт, откуда вылетел в Италию. Поэтому у него не работал мобильный телефон. Он вылетел первым же рейсом в Рим, чтобы оттуда перелететь в Геную. Сейчас с ним разговаривают сотрудники итальянской полиции. Если все будет нормально, он прилетит в Алгарве к вечеру.
– С его матерью все в порядке? – уточнил Дронго.
– Да. Только не смейся, – сказал комиссар, – но, по-моему, нас всех здорово провели. Из Италии никто никакого сообщения не давал. Мы проверили, оно поступило из Мюнхена. Позвонили из какого-то бара и попросили передать Энрико, что его матери совсем плохо. Было около трех часов ночи, и он не стал даже перезванивать домой. Тут же собрался и уехал. Видимо, расчет и был на его реакцию. Итальянцы вообще бережно относятся к своим родителям.
– Прекрасная черта, – улыбнулся Дронго, – мне она нравится.
Брюлей обиженно посмотрел на Дронго и тяжело засопел:
– Ты смеешься?
– Нет, мне действительно нравится, что человек может подняться среди ночи и улететь в другую страну только потому, что его матери стало хуже. Это говорит в его пользу.
– А его оговорка тоже говорит в его пользу? – спросил комиссар. – Он знал, что Сильвию застрелили еще до того, как мы сообщили ему об этом. Как ты можешь это объяснить?
– Никак. То, что не поддается объяснению, нужно спрашивать у самого Вилари, а не строить догадки. Вы уверены, что он вернется обратно?
– Абсолютно. Ему уже взяли билет через Лиссабон. Он прилетит вечером. Сотрудники местной полиции встретят его в аэропорту и привезут в отель. Ты удовлетворен?
– Почти. Остается выяснить, откуда он узнал про убийство.
– И поговорить с Шокальским. Или у тебя опять свидание с Илоной? – спросил комиссар, насмешливо прищурившись.
– Это была ошибка, – признался Дронго, – я имею в виду мое отсутствие. Но по уважительной причине, комиссар. Вы же сами говорили, что вам нравится Илона…
– Однако это вовсе не означает, что я мог бы забыть обо всем и отправиться к ней в постель, бросив расследование, – проворчал комиссар. Затем улыбнулся и задумчиво произнес: – А может, ты прав? И свидание с красивой женщиной гораздо важнее всех расследований на свете? Тем более что ты добровольно помогаешь мне, никто тебя об этом не просил. Пошли к Шокальскому. Кажется, он уже приходил к тебе. Теперь нужно нанести ответный визит вежливости.
Они вошли в лифт и поднялись на третий этаж. Створки кабины открылись, и они увидели стоявшую в коридоре Илону. Комиссар и Дронго вежливо поздоровались с женщиной.
– Как у вас дела, господа? – насмешливо спросила Илона. – Вы выглядите усталыми. Утомились от постоянной погони за неизвестным убийцей? Или вы уже его нашли? Я слышала, что сегодня ночью сбежал наш молодой красавчик, муж Кэтрин Фармер. Ну, в этом она сама виновата. Нельзя иметь такого молодого спутника в качестве постоянного партнера. Рано или поздно у него может возникнуть желание улизнуть от своей дамочки, даже если она так богата.
– Вы безжалостны, мадемуазель Илона, – заметил комиссар, – с таким характером сложно работать в полиции.
– Поэтому я оттуда и ушла, – огрызнулась женщина. – Между прочим, после сегодняшней ночи вы могли бы обращаться ко мне не «мадемуазель», а «мадам Илона». Разве ваш молодой коллега не доложил вам, как он провел ночь?
Эта женщина могла вогнать в краску кого угодно. Дронго и комиссар смущенно переглянулись.
– Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать подробности нашему другу? – спросил Дронго, усмехнувшись.
– А как вы считаете, ему будет интересно?
– Нет, нет, – вмешался комиссар, – я ценю вашу откровенность, но…
– Какие могут быть секреты между нами, полицейскими! – Илона растянула рот в широкой голливудской улыбке, блеснув великолепными зубами. – Я всегда готова поделиться с вами и помочь, чем смогу.
И, улыбнувшись еще раз, она вошла в кабину лифта.
– Будь я моложе хотя бы на десять лет, обязательно постарался бы стать твоим соперником, – восхищенно пробормотал Брюлей. – Какая очаровательная женщина! Не хочу ничего спрашивать, но темперамент просто потрясает.
– Можете спрашивать, – рассмеялся Дронго, – я старался изо всех сил соответствовать ее темпераменту.
Они подошли к номеру Шокальского, и комиссар позвонил. За дверью никто не ответил. Комиссар взглянул на Дронго и позвонил еще раз.
– Куда он мог пропасть? – недовольно спросил Брюлей. – Надеюсь, у его матери нет никакой болезни, из-за которой он мог бы срочно улететь к ней.
Комиссар еще не успел договорить, как они увидели Шокальского, идущего по коридору. Заметив гостей у своего номера, тот остановился и оглянулся назад, словно проверяя, не отрезаны ли пути к отступлению.
– Пан Шокальский, – громко позвал Дронго, – идите к нам. Мы уже начали волноваться.
Шокальский пожал плечами и пригладил бородку.
– Прошу прощения, – проговорил он, – напрасно панове беспокоились, я бы пришел к вам сам. Я вообще уважаю полицию и всегда готов явиться по ее приказу – в любое место и в любое время.
– Мы знаем, как вы уважаете полицию, – кивнул комиссар, – в прошлом году вы уважали словенскую полицию, до этого греческую… Продолжать, или вы помните все эпизоды вашей жизни?
– Не нужно продолжать, – поднял руку Шокальский, – и не делайте из меня этакого злодея. Я всего лишь обычный бизнесмен, который пытается принести пользу людям.
– И себе, – добавил Дронго.
– Разумеется, – удивился поляк, – а вы видели бизнесменов, которые бывают альтруистами? Я таких не встречал.
– Отоприте номер, – предложил Брюлей, – нам нужно с вами поговорить.
– Конечно, конечно, – Шокальский достал карточку-ключ и открыл дверь. Затем вошел первым и пригласил незваных гостей: – Входите, панове. И убедитесь, что я не прячу в своем номере пистолет.
– Какой пистолет, вы о чем? – спросил комиссар, проходя в комнату и усаживаясь на стул. Дронго устроился в кресле, а Шокальский присел на застеленную кровать.
– Все ищут оружие, – улыбнулся Шокальский, – меня трудно обмануть, пан комиссар. Наверное, горничные получили нужные указания от руководства отеля. Они проверяют все полки в шкафах, все чемоданы. Правда, делают это достаточно незаметно. Но я-то сразу понял, что в отеле ищут оружие, из которого была убита Сильвия Фармер.
Комиссар и Дронго переглянулись. Они не слышали о таком указании. Хотя португальская полиция вполне могла прибегнуть к помощи горничных и персонала отеля, чтобы негласно проверить всех гостей.
– Я никогда не стрелял в людей и никого не убивал, – сообщил Шокальский. – И вообще я никогда не имею с собой оружия. Это опасная и очень вредная привычка. Пистолет вам не поможет в случае необходимости, если вы не умеете с ним управляться так же ловко, как американский ковбой. А просто возить с собой оружие – значит, глупо себя подставлять. В любой момент вашим пистолетом может воспользоваться кто-нибудь другой, сделав вас виноватым в убийстве.
– Вместо оружия вы привезли с собой бывшего сотрудника полиции, – напомнил Дронго.
– Только для охраны, – улыбнулся Шокальский.
– Но вчера вы говорили мне, что она крупный специалист по международному праву.
– А сегодня ночью вы убедились, что она крупный специалист и по другим вопросам, – нагло заявил Шокальский, – но это не значит, что она падшая женщина.
– Не говорите подобного в ее присутствии, – посоветовал Дронго, – иначе вы можете вылететь с балкона третьего этажа.
– Я ничего плохого не сказал про пани Илону. Она прекрасный человек, и я очень ей благодарен, что она захотела приехать со мной в Алгарве. Одному путешествовать скучно. Откуда мне было знать, что здесь появится такой плейбой, как вы, который отобьет у меня женщину.
– Хватит шутить, пан Шокальский, – строго посоветовал Брюлей, – мы пришли по важному делу. С кем проводит ночи ваша спутница – это ее личное дело. И личное дело моего молодого друга. Если вы отец этой женщины или ее дядя, можете сделать ей замечание. А пока отвечайте на наши вопросы. Зачем вы приехали?
– Сколько можно отвечать на один и тот же вопрос, – всплеснул руками Шокальский, – мне уже надоело! Я приехал сюда на переговоры, которые проводит мистер Джеймс Фармер. Очень сожалею, что застрелили его жену, но я не имею к этому никакого отношения. Кроме меня на переговоры прилетели русские, но их вы почему-то ни о чем не спрашиваете.
– Их мы тоже спрашиваем, – возразил Дронго, – но никто из них не привез с собой пани Илону.
– С каких пор запрещено возить с собой женщин в деловые командировки? Или я трачу деньги налогоплательщиков? – ухмыльнулся пан Тадеуш.
Этот тип был скользким как угорь – его никак невозможно было ухватить.
– Вы обратились в агентство, где работает Илона Томашевская, уже имея в виду именно ее, – строго начал Дронго. – Вам предложили на выбор несколько сотрудников и сотрудниц, в том числе владеющих испанским или португальским языком. Но вы настояли на кандидатуре пани Томашевской. Могу я узнать почему?
– Мне казалось, что именно вы и должны знать почему, – снова ухмыльнулся Шокальский, – или я ошибаюсь?
– Не нужно, Шокальский, – мрачно отозвался Дронго, – не острите. Вы намеренно привезли сюда свою спутницу, чтобы выбить из колеи мистера Джеймса Фармера. Вы узнали о ее прошлом и решили каким-то образом воздействовать на партнера по переговорам. Например, шантажировать его, чтобы заставить заключить выгодный для вас контракт. В общем, вы привезли ее сюда нарочно.