Луиджи знал легенду об Эрланге и с интересом рассматривал сверкающие под солнечными лучами крыши храмов и церквей Сурабаи. Паром двигался в направлении острова Мадура. Два часа назад Минелли встретился со связным. Никаких новых сведений он не получил. Да, Моррисон был здесь, передал донесение, получил другое и должен был ехать в Богор. Даже взял билет на поезд. Кажется, он хотел заехать еще и на Мадуру, расположенную недалеко. В его распоряжении было еще семь часов.
Последнее сообщение насторожило Минелли, и он решил отправиться туда, в Банкалан, город, расположенный у самого побережья пролива Сурабая.
Громкие голоса привлекли его внимание. Двое пассажиров о чем-то оживленно спорили. Кажется, на мадурском. Эти языки так похожи – индонезийский, малайский, суданский, яванский, – сам черт голову сломит, подумал Луиджи. Паром мягко причалил к городу, и Луиджи, достав свой небольшой саквояж, двинулся в путь. Интересно, зачем Моррисону было приезжать сюда? Связной говорил, что из Банкалана идут какие-то грузы в другие города и страны, а что в контейнерах, никто не знает. Даже таможенные службы не проверяют. Это, пожалуй, интересно.
Луиджи осмотрелся. Вдали виднелось какое-то сооружение – очевидно, небольшой бар. Видимо, это единственное место в городе, где можно выпить чашечку кофе, а заодно и узнать местные новости, решил Луиджи. Он рассуждал правильно. Вычислив время, затраченное на паромную переправу в оба конца, он убедился, что Моррисон был в Памекасане совсем немного – час, от силы два. И если за это время его кто-то видел, то вряд ли запомнил. Хотя как знать. Городок маленький. Иностранцев практически не бывает. Может быть, кто-то и запомнил?
Бар был переполнен. Пестрое разнообразие костюмов и рас производило впечатление. Луиджи сел за столик, стоящий у окна, с трудом найдя это, пожалуй, единственное, свободное место. К нему подскочил официант.
– Кофе, – попросил Луиджи, – и коньяк, – добавил он по-английски, видя, что на него обращают внимание.
В небольшом помещении столики стояли очень тесно, и можно было услышать, что говорят соседи, о чем спорят рыбаки и матросы, местные жители и приезжие островитяне, хотя последних на Мадуре было немного.
Луиджи, медленно смакуя, выпил кофе и принялся за коньяк. Напиток был не самый лучший, но он мужественно этого не замечал. Как ни странно, но эта бурда вызвала у него аппетит, и, подозвав официанта, он заказал себе легкую закуску и бутылку освежающего. Так, во всяком случае, он попытался объяснить официанту на английском, и тот, кажется, его понял. Заказ был быстро выполнен.
Лучше бы обслуживали помедленнее, подумал Минелли, тоже мне «Гранд-отель». Все-таки зачем Моррисон приезжал на Мадуру? Что он здесь потерял? Наверно, не для того, чтобы восхищаться красотами Памекасана. Тогда зачем? Куда он пошел? Что за дела? И спрашивать особенно нельзя. Хотя, в конце концов, он офицер Скотленд-Ярда и может разыскивать необходимого ему человека. Моррисон не мог далеко уйти из порта, для этого у него не было времени. Может, стоит рискнуть? Луиджи подозвал официанта. Последний, решив, что посетитель снова хочет сделать заказ, принес небольшую карточку, на которой блюда были напечатаны по-английски. Луиджи попытался с ним заговорить, но, к своему огорчению, понял, что это бесполезно.
Оплатив счет, он подошел к хозяину заведения.
– Вы говорите по-английски? – спросил Луиджи и услышал в ответ однозначное «ноу».
И здесь неудачно. Внезапно он почувствовал на своем плече чью-то руку. Минелли чуть повернул голову.
– Янки? – прогрохотал у его уха огромный детина с черной бородой.
– Англичанин, – поправил его Луиджи.
Имея довольно высокий рост, более 180 сантиметров, он казался себе щуплым и маленьким по сравнению с этим огромным бородачом.
– А я австралиец. Маленький Джим. Будем знакомы.
– Артур Шелтон, – рука Луиджи утонула в огромной лапе. Ничего себе «маленький».
– Англичанин тоже хорошо. Приехал в гости?
– Да.
– А я вот обитаю в этой норе, на Мадуре.
– Вы здесь живете?
– Уже второй год.
– Коммерция или…
– У меня здесь парусник. Вот и курсирую на нем по морю.
– Ловите рыбу?
– И удачу. – Джим расхохотался, потом добавил: – Вы что, не можете объясниться с этой крысой по-английски? Вот мерзавец, все понимает, а говорить не хочет, – голос Джима грохотал в баре, – не любит он приезжих. Может, я вам помогу?
Колебания Минелли продолжались недолго.
– Я ищу одного человека, своего знакомого, он был здесь недели две назад.
– А как его звали? – Джим почесал бороду. – Я знаю прибывающих.
– Джон. Джон Моррисон.
– Моррисон? Не знаю, не слышал. А какой он из себя?
– Высокий, со светлой бородкой и усами.
– Борода как у меня?
– Нет, – Луиджи улыбнулся, – короткая, подстриженная.
– Сейчас узнаю. – Джим повернулся к столикам. – Генри, Генри, черт тебя подери, ты не встречал здесь такого Джона Моррисона?
В ответ раздался еще более мощный рев.
– Не знаю, не встречал.
Вслед за этим показался второй гигант, даже более крупный, чем Джим, только без бороды.
– Мой брат Генри, – представил австралиец подошедшего.
И снова рука Луиджи утонула в лапе гиганта. Он уже чувствовал себя не в своей тарелке. На них обращали внимание. Громовые голоса его собеседников достигали другого конца помещения и вырывались на улицу.
– Ты не помнишь здесь высокого мужчину со светлой бородкой? – обратился Джим к Генри.
– Я не видел. А что на нем было надето?
– Что? Я не знаю. – Луиджи растерялся. Он не мог знать таких подробностей.
Хохот Джима загремел по всему бару, отдаваясь в стаканах. За ним засмеялся и Генри. Луиджи переводил недоумевающий взгляд с одного на другого.
– У Генри страсть к одежде. В Сиднее он работал в магазине готового платья, – объяснил Джим.
Луиджи улыбнулся. Он так и не понял, что вызвало такой гомерический хохот у братьев.
– А он тебе очень нужен, этот Моррисон?
– Да нет, не очень. Я просто хочу узнать, приезжал он сюда или нет.
Минелли говорил осторожно, подбирая слова, мозг лихорадочно работал. Если взвесить все шансы, то он может рискнуть. В конце концов, с Моррисоном здесь ничего не случилось. Он приехал обратно в Сурабаю и после этого выехал в Богор. Связник тоже цел и невредим. Стоит рискнуть.
– Не знаю, – с сожалением проговорил австралиец. – Не знаю.
В бар вошли двое. По форме Луиджи догадался, что они из военной полиции. Оба, не сговариваясь, направились к Минелли. Один из блюстителей порядка вежливо попросил на английском предъявить документы. Луиджи охотно полез в карман. Джим и Генри недовольно разглядывали обоих «церберов». Полицейский просмотрел документы.
– Разрешение на въезд?
– Пожалуйста.
– А на приезд сюда, на Мадуру?
– Вот. – Луиджи был абсолютно спокоен. Документы у него были, конечно, настоящие. С помощью Чанга он зарегистрировал их по всей форме.
– Вы Артур Шелтон?
– Да.
– Прибыли из Великобритании?
– Да. Там все указано.
– Прибыли недавно?
– Да. Что-нибудь не так?
– Все в порядке.
Луиджи сунул документы в карман. Уже поворачиваясь, он услышал голос одного из полицейских:
– Мистер Шелтон, можно вас на минутку? Минелли сделал шаг в сторону. Полицейский улыбался.
– Позвольте дать вам один совет, – тихо прошептал он, – на Мадуре неустойчивый климат. Вам лучше уехать отсюда.
Луиджи внимательно и серьезно посмотрел на говорившего.
– Я охотно последую вашему совету и уеду сегодня вечером.
– Вот и прекрасно. Всего хорошего. До свидания, мистер Шелтон.
Когда полицейские ушли, к Луиджи приблизились оба брата.
– Что они от тебя хотели? – спросил Генри.
– Интересуются, когда я уезжаю.
– Не люблю я их, – вздохнул Джим, тряхнув бородой, – лезут не в свои дела.
– И часто здесь проверяют документы?
– Да нет, раньше вообще не проверяли. Но с прошлого года просто все чокнулись. В два раза увеличили число полицейских, на каждом шагу проверяют документы. На остров прибыла специальная часть военной полиции, даже военные вертолеты.
– А в порту?
– А в порту некоторые корабли теперь стоят под такой охраной, словно везут золото с приисков. И близко не подступиться. Один раз обстреляли наш парусник. Взбесились все, словно эпидемия.
– Может быть, малярия, – сказал Луиджи, улыбаясь. Он вспомнил, как они с Мигелем боялись уколов, которые им делали в Коломбо для поездки сюда, в Индонезию.
– Если бы. Нет, это эпидемия ненормальных. Как будто на соседнем острове нашли золото или клад Моргана.
– Клад бы давно вывезли.
– А кто их разберет. Здесь только один Пим все знает.
– Пим? Он что, кореец?
– Может, и кореец, а может, и китаец, и даже европеец. Никто не разберет. Пим, и все тут. Точка.
– А может, он что-нибудь слышал о его дружке? – Генри наклонился к брату.
– А верно, – Джим оживился. – Найди Пима в порту, он наверняка что-нибудь знает.
– А как его найти?
– А ты возьми бутылку и поставь ее у причала, и он сам тебя найдет. У него нюх на спиртное. – Джим снова загремел.
– Идет. – Луиджи начинали нравиться эти люди.
– Только учти, без бутылки он разговаривать не будет. Он раньше здесь околачивался, но хозяин сказал, что взыщет с него все долги. Вот теперь и прячется.
– А где его найти сейчас?
– В порту. Вон там, у ящиков. Видишь? Рядом со сломанным парусником.
– Спасибо. – Луиджи кивком головы подозвал хозяина и, купив одну бутылку, протянул руку братьям:
– Прощайте.
– Всего хорошего. Будь здоров.
Его рука снова утонула в лапах гигантов, и он вышел из бара. Выходя, он, разумеется, осмотрелся. Люди были заняты своими делами, и, кажется, на него никто не обращал внимания.
Накрапывал мелкий дождик. Луиджи поднял воротник своей спортивной куртки. Пожалуй, для индонезийского дождя она слишком легкая, подумал он, застегивая молнию. Вдали слышались раскаты грома. Минелли зашагал в сторону ящиков.