Глава 20Склад продуктов
– Ну и зачем мы сюда залезли? – спросила Зефирка и оглушительно чихнула. – Пыльно тут! И пусто. Обычно люди под потолком все ненужное держат, хранят на всякий случай. Я вот думаю, если чем-то год не пользовался, значит, оно тебе никогда не потребуется, выбрось это и забудь.
– Наши тоже ничего не выкидывают, – пожаловался Мози. – Чего у них только нет. Например, штангенциркуль.
– Это что? – удивился Снап.
– Не знаю, – признался бульдожка, – мне просто слово запомнилось, необычное и красивое.
– Впервые о такой штуке слышу, – поразился Сан Саныч, – хотя у людей, из дома которых меня злой профессор украл, тоже всяких пустяков навалом было. А здесь шаром покати.
– Поваровы все продали, наверное, – грустно предположила Зефирка.
– Гляньте сюда, – велела Мотя и стукнула лапкой по стене, та неожиданно отъехала в сторону.
Зефирка увидела небольшую лестницу. Матильда ловко пробежала по ступенькам и скрылась из глаз. Остальные последовали за ней и очутились в квадратном помещении.
– Мамочка! – ахнула Жози, оглядывая заставленную коробками и мешками комнату. – Мы где? Фу, тут грязная тряпка на полу. Хотя… похоже, это чья-то постель.
Сан Саныч распушил усы.
– Дом очень старый. Ему лет сто, а может, больше. Так как квартиры в те времена отапливались печами, между первым и вторым этажами делали чуланы для дров. Потом повесили батареи, вход в чуланы замуровали. Кто-то через антресоли пробрался в такую кладовку.
– Ясно кто, – хмыкнул Снап, – на всех коробках и мешках написано: «Мое! Не брать под страхом смертной казни. Василиса».
– Ой, конфеты, – взвизгнул Мози, развязывая один мешок.
– А здесь печенье, – подхватил Роки, засовывая нос в коробку.
Зефирка заглянула в продолговатый ящик.
– Колбаса! Сырокопченая! Столько вкусных продуктов! Откуда они у Васи? Почему она с хозяевами не делится? Можно же сделать так, что Лена подумает, будто это она сама еду заработала.
Мози приложил палец к губам. Это был такой неожиданный и не свойственный французскому бульдогу жест, что Зефирка мигом замолчала. Остальные тоже притихли. Мозес показал лапой на большую коробку. Из-за нее высовывалась лапка, покрытая короткой шерсткой песочного цвета. Зефирка опешила и в ту же секунду сообразила: это же задняя нога французского бульдога.
Роки наклонился, схватил лапку, дернул за нее, вытащил из укрытия собачку и взвизгнул:
– Каролина! Это ты!
Тощая до невозможности бульдожка затряслась, попыталась убежать, но попала прямо в объятия Жози.
– Каролиночка! – обрадовалась мопсиха. – Как ты здесь оказалась?
– Кара! – завопил Мози, кидаясь к сестре. – Прости, прости, прости меня.
– Я люблю тебя, – вторил Роки, – очень-очень!
– Ой, какая ты худая, – испугалась Матильда. – Ты что, ничего не ешь?
– Василиса дает мне иногда гречку, – прошептала Каролина, – но ее бывает очень мало – сначала мне сильно есть хотелось, а теперь уже нет. Желудок привык, что он пустой. Я напрасно убежала. Уж лучше попасть в монастырь, о котором Мозес говорил, чем жить так, как я сейчас живу.
Младший брат опустил голову:
– Я соврал. Никто тебя на остров отсылать не собирался. Не знаю, как мне вымолить у тебя прощение. Скажи, что ты хочешь? Я все-все сделаю.
– Я не сержусь, – прошептала Каролина, – я так устала. После того как в мир людей попала, я вела жизнь бродячей собаки, целый год по улицам бродила. Потом случайно к этому дому пришла и услышала, как Жози с Густавом разговаривают, поняла, где кнопка вызова расположена, но побоялась позвонить. Знала, что меня назад не пустят, я же убежала. Спасибо кошке, она увидела из окна, как я во дворе дрожу, и здесь пригрела. Василиса сказала, что на меня все очень злы, вычеркнули из списка жителей Прекрасной Долины. Это комната какой-то собаки, подруги Васи. Я ей плачу за постой. Спасибо псинке, сплю в тепле.
– Где же ты деньги берешь? – дрожащим голосом спросил Роки.
– Зарабатываю, – растолковала сестра, – танцую на улицах, перед магазинами. Я долго занималась балетом, у меня хорошо получается. Люди платят продуктами. Я их Василисе отдаю.
– Вот откуда тут столько вкусного, – осенило Зефирку. – Каролина, ты очень голодная. Почему не слопала хоть кусочек колбаски?
– Это плата за приют, – испугалась сестра бульдожек, – Василиса еду копит, чтобы подруге потом отдать за год сразу.
Стало очень тихо, затем Зефирка осторожно спросила:
– Каролина, ты боялась звонить Густаву? Но Василиса могла это сделать.
– И что? – не сообразила Кара.
– Кошке следовало обратиться к жабу, рассказать о том, как тебе плохо, – прошептала Жози, – но она этого не сделала, наврала, что тебя дома не желают видеть, заставила работать и отдавать ей все, что ты получала. Нет у Васи никаких подруг, это она оборудовала комнатушку, где ты на полу на рваной тряпке спишь.
– Сейчас же вызовем почтового жаба, – хором воскликнули Мози и Роки, – ты сегодня же очутишься дома. Вот мама обрадуется, она самый вкусный торт испечет.
– Ой, нет, – затряслась Каролина, – мамочка меня больше знать не хочет, она повесила на двери нашего дома табличку: «Дочери вход воспрещен».
– Кто тебе это сказал? – обомлел Сан Саныч. – Даже если мать сердится на свое дитя, она очень его любит. И всегда простит.
– Да-да, очень, – кивнули братья, – мамуля каждую ночь по тебе плачет, она ждет дочь. Кто наврал тебе про табличку?
– Скажи, мало ему не покажется, – пообещал Мози.
– Василиса, – протянула Каролина и опустила голову.
Мози бросился обнимать сестру.
– Ох, как мне стыдно. Не знаю, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить!
Каролина поцеловала брата.
– Я сама хороша! Была вздорной, глупой, хотела только веселиться, много раз крала семейные деньги, злилась на маму, не понимала, что она мне добра желает. Но, испытав несчастья, я стала иной. Сейчас я точно знаю, что важнее всего на свете, это…
– Любовь, – быстро подсказала Зефирка.
– И умение прощать, – добавила Кара, – накопленные обиды делают жизнь горькой. Мози, я ни секунды на тебя не сержусь, наоборот, очень благодарна. Если бы я не убежала из дома, не хлебнула горя, не поняла бы, как люблю свою семью, как мне дороги Прекрасная Долина и все ее обитатели, я бы осталась глупой бульдожкой, которая думает только о развлечениях. Спасибо, Мози, благодаря тебе я стала умнее и добрее.
Снап откашлялся, он определенно хотел что-то сказать, но не успел: из квартиры Поваровых раздался крик.
– Миша, Миша, маме плохо.
– Дети вернулись, – испугалась Жози, – а мы тут сидим.
– Что-то нехорошее случилось, – насторожилась Зефирка. – Ну-ка спустите меня.
Глава 21Спасение Лены
Вбежав в комнату, Зефирка сразу поняла, что дело плохо. Лежавшая на кровати, бледная до синевы, Лена тяжело дышала и не отвечала Ксюше, которая сидела около мамы и повторяла:
– Мусик, очнись.
– Сейчас заварю чай, и мамуля проснется! – крикнул из кухни Миша.
– Глупые дети! – не выдержала Зефирка. – Дайте телефон.
Ксюша подпрыгнула, потом потерла глаза кулаками.
– Где трубка? – спросила Зефирка.
– Миша, она разговаривает по-человечески! – закричала Ксюша.
– Кто? – спросил брат, не входя в комнату.
– Собака! – завопила сестра. – Я схожу с ума! Да?
– Сделай одолжение, замолчи, – попросила Зефирка. – Надо вызвать «Скорую помощь».
Раздался грохот, мопсиха обернулась. На пороге с разинутым ртом стоял Миша, у его ног лежали осколки и растекался разлитый чай.
– Ты тоже слышал? – перешла на шепот Ксюша.
Брат кивнул. Зефирка поняла, что надо действовать самой, не надеясь на помощь обомлевших от изумления детей. Мопсиха выбежала в коридор и крикнула:
– Жози, Роки, Мози, Снап, Сан Саныч, Матильда, Каролина, спускайтесь! Я трублю большой сбор. Опасность для жизни человека. Василиса! Ты где?
Первыми с антресолей скатились кот и белка.
– Ищите телефон, зовите врача, – распорядилась Зефирка.
– А нам что делать? – спросили братья, выбираясь из «лифта».
– Мози, грей Лене ноги, Роки пусть ляжет ей на грудь, – распорядилась Зефирка, – Каролина, делай ей массаж, Жози, немедленно свари свое фирменное какао, Снап, пой волшебную песню Здоровья. Сан Саныч и Матильда, обмахивайте Лену полотенцем. А я найду Василису и спрошу у нее, почему хозяйке вдруг так плохо стало.
Ксюша и Миша с вытаращенными глазами наблюдали за происходящим. Зефирка подошла к детям.
– Вы теперь знаете, что мы понимаем речь людей и сами хорошо говорим на человеческом языке. Хранителям нельзя об этом рассказывать, но у вас форс-мажор. Я все объясню позднее. Очень вас прошу, когда приедет «Скорая», не сообщайте, что вам помогали животные. Обещаете хранить тайну?
– Да, – закивали ребята.
– Молодцы, – похвалила их мопсиха. – А где кошка Василиса?
Миша показал пальцем под кровать:
– Там сидит и не выходит почему-то.
Зефирка легла на живот, заглянула под кровать, увидела в углу пушистый комок и сурово сказала:
– Мы нашли твою кладовую. Потом расскажешь, как запугивала Каролину, заставляла ее зарабатывать продукты, объяснишь, почему не помогла семье Поваровых. Но сейчас у меня к тебе другой вопрос: что случилось с Леной? Ты дала ей лекарство профессора?
– Нннет, – прозаикалась Василиса.
– Почему? – спросила Зефирка.
– Ей стало плохо, она все равно умрет, я только зря эликсир использую, – затараторила Василиса, – профессор вернется, увидит, что пузырька нет, начнет его искать, узнает, что Лена поправилась… Он умный, сообразит, что случилось. И… и…
– И? – сурово спросила Зефирка. – И что?
– У Ксюши в школе работает учительница, она хочет быть всегда молодой, ее муж очень богат, он за этот эликсир все отдаст. Вы всей правды не знаете! Волшебный эликсир не только от всего лечит, но и делает человека юным навсегда, – выпалила кошка. – Я тоже знала про лекарство, часто открывала лифт по ночам, слышала, как профессор сам с собой разговаривает: «Вот найду, кому эликсир продать, стану всех богаче». Я очень хотела этот пузырек добыть. А как это сделать, не знала. Но теперь он мой, предложу его мужу учительницы, он меня золотом осыплет, у