В Новом Виннингэле не было кривых и узких улочек. Город сразу строился как имперская столица, с прямыми и широкими улицами. В центре находились самые главные здания — королевский дворец и Храм. Зодчие, создававшие Новый Виннингэль, стремились сделать его образцом продуманности и целесообразности. Поэтому в торговых заведениях возле городских ворот продавалось все, что только могло понадобиться приезжим: от карт города и хитроумных кошельков, недосягаемых для пронырливых карманников, до имбиря в сахаре. Сейчас лавки были пусты, ибо таанов нужно было заманить в глубь города. Предвкушая добычу, тааны бросились в лавки, ногами распахивая двери. Не найдя там ничего стоящего, они с недовольным видом быстро выходили наружу.
А через арки в город продолжали вливаться все новые и новые волны таанов. Вскоре они заполонили прилегающие улицы. Тасгалл напряженно ждал — не донесутся ли звуки первых сражений. Наступали решающие минуты. За воротами не должно было остаться ни одного таана.
— Ваше величество, когда начнутся сражения, тааны догадаются, что попали в западню, и бросятся вон из города, — высказал свои опасения Тасгалл.
Дагнарус рассмеялся.
— Такого не случится. Таанский воин, бежавший с поля боя, просто обесчестит себя. Племя отберет у него все имущество, а его самого замучает насмерть. Но и после смерти ему не будет покоя: вместо участия в битвах богов трусу суждено быть пожранным Пустотой. Заверяю вас, Тасгалл, они не побегут.
— Даже если поймут, что попали в ловушку? — недоверчиво спросил Тасгалл.
— Тогда уже ни за что не побегут, — беззаботным тоном ответил Дагнарус. — Чем безнадежнее сражение, тем больше слава.
В голове Тасгалла зазвучали голоса соратников. Боевые маги сообщали ему о происходящем. Низамы позволили таанским воинам устремиться вперед, и теперь те бежали по главным улицам в ожидании боя. Отсутствие противника действовало на них угнетающе. Давая выход накопившейся ярости, тааны крушили ставни и врывались в дома. В некоторых их поджидали виннингэльские лучники и солдаты, готовые к рукопашной схватке.
Маги видели, что азарт добычи захватил и низамов, которые позабыли о своей главенствующей роли. Шаманы Черной Завесы оставались вблизи ворот. Поведение соплеменников заметно встревожило их. Сбившись в тесный кружок и не обращая внимания на несущуюся орду, шаманы о чем-то переговаривались.
Выслушав сообщение Тасгалла, Дагнарус кивнул и сказал:
— Терпение, Тасгалл. Пока еще не время.
Последними в город входили надсмотрщики, ведя за руку детей. Самых маленьких они несли у себя за спиной. Тасгалл смотрел на юных таанов. Как и любые дети, они скакали, приплясывали и смеялись. Тасгалла прошибла мысль: неужели придется убивать детей? Он пытался объяснить себе, что потом эти дети превратятся в таких же свирепых и безжалостных существ. Но ведь они слабее взрослых; они не могут дать отпор и так и не поймут, почему их убили.
— Не морочьте себе голову, Тасгалл, — сказал Дагнарус. — Эти детки уже успели полюбить человеческое мясо.
«А кто впервые дал им попробовать его, ваше величество?» Слова так и застыли на губах Тасгалла. Сейчас не время для подобных вопросов. У него есть дело, очень важное и серьезное дело. Тасгалл усилием воли подавил все чувства и сомнения. Ничто не должно мешать чистому пламени магии.
В ворота протискивались последние таанские надсмотрщики, когда из глубины города донеслись яростные вопли таанов вперемежку с криками людей.
— Ваше величество, тааны ворвались в чей-то дом, — сообщил Тасгалл. — Лучники встретили их залпом стрел. Похоже, шаманы Черной Завесы собираются уходить из города. Видите, они повернулись?
— Пора, — приказал Дагнарус.
Тасгалл махнул послушнице, прятавшейся в тени парапета. Встав, она произнесла слова заклинания и провела рукой над огнем пылавшей жаровни. Рука женщины зачерпнула пламя, превратив его в огненный шар. Еще мгновение, и рукотворное ярко-оранжевое солнце взвилось в небо. Его увидели все, кто ждал сигнала, притаившись на крышах домов. Выбрав цели, боевые маги стали произносить нараспев слова заклинаний.
Из укрытий выскочили привратники. Охраняемые вооруженными солдатами, они завертели тяжелые рукояти подъемных механизмов в обратную сторону. Створки ворот вздрогнули и медленно поползли вниз.
Скрип канатов сразу же насторожил таанских надсмотрщиков. Увидев опускавшиеся створки, они пронзительно закричали, предупреждая соплеменников. Надсмотрщики брались за оружие только в самых крайних случаях; в иерархии таанов у них была другая задача: не сражаться, а обеспечивать выживание племени. Сейчас племени грозила смертельная опасность, и надсмотрщики поняли это раньше, чем остальные тааны. Схватив детей, часть их бросилась к воротам, на бегу выкрикивая предостережения.
— Быстрее, опускайте быстрее! — закричал Дагнарус. Догадавшись, что быстрее не получится, он перегнулся через стену и взревел: — Рубите канаты!
Привратники тупо пялились на него, не понимая, чего от них хотят. К счастью, приказ услышал молоденький солдат, привыкший думать и действовать по-военному быстро. С боевым топором в руках он подскочил к подъемному механизму и одним ударом перерубил канат, успев крикнуть другим солдатам, чтобы помогли. Те тоже не растерялись. Створки ворот с грохотом полетели вниз, однако нескольким надсмотрщикам с детьми все же удалось выскользнуть наружу. Покинув укрытия, лучники послали им вслед град стрел. Они били без промаха. Тааны спотыкались и падали, одни навсегда, другие вскакивали и бежали дальше.
Лучники были в замешательстве. Из спин бегущих таанов торчало по нескольку стрел, но тааны как будто не замечали их и продолжали бежать. Командиры приказывали стрелять не переставая. Лучники стреляли. Наконец они уложили всех беглецов, при этом в каждого таана попало не менее трех стрел.
Но радоваться было еще слишком рано. Оставшиеся в городе надсмотрщики уже не сомневались, что их заманили в ловушку и предали. Они рычали и выли во всю мощь своих глоток, но не от страха или отчаяния. Сейчас они думали не о себе. Надсмотрщики предупреждали соплеменников. Хватая все, что могло служить оружием, таанские надсмотрщики и даже дети яростно бросились на стену.
Следящий за ними Тасгалл боковым зрением уловил еще какое-то движение. Он оглянулся и увидел таанку. Она была ранена, причем тяжело. Из спины торчало несколько стрел. Но таанка все-таки сумела подняться и бросилась бежать. Тасгалл уже собирался крикнуть лучникам, чтобы стреляли по ней, но не смог. У него не хватило мужества добивать раненого врага. Она явилась в город безоружной. Пусть убегает, если позволят силы. Чем она теперь опасна? Тасгалл повернулся лицом к настоящим опасностям.
Первыми крики надсмотрщиков услышали молодые воины, еще не успевшие отойти далеко от ворот. Они повернули назад и вместе с надсмотрщиками бросились к лестницам, ведущим наверх. Но лестницы были предусмотрительно перегорожены завалами. В считанные минуты тааны разметали все, что виннингэльцы возводили часами упорного труда. С пронзительными криками тааны ринулись вверх. Они размахивали странным и страшным оружием: похожими на трезубцы копьями, громадными кривыми мечами и совсем уж неизвестным для людей оружием, состоящим из двух расходящихся под углом лезвий. Каждым из этих лезвий можно было с легкостью отсечь руку. Лучникам не пришлось выбирать, куда стрелять. Их стрелы летели в варварскую толпу и достигали цели.
В отличие от опытных воинов молодые бойцы почти не имели доспехов. Стрелы вонзались в их спины, оказываясь лишь досадной помехой. Иногда молодые тааны останавливались и с раздражением вырывали их прочь, но чаще просто не замечали, поглощенные кровавым азартом битвы.
Магия Тасгалла и его собратьев оказалась сильнее. Навстречу таанам полетели и взорвались несколько огненных шаров. Кому-то из нападавших они принесли мгновенную смерть. Горящие трупы рухнули вниз, успев превратить в живые факелы еще немало таанов.
Сгоревшие заживо соплеменники замедлили, но не остановили наступления. Тааны предприняли новую атаку. Они отшвыривали горящие трупы или перескакивали через них и даже шли по ним, видя перед собой только лестницу и толпящихся наверху врагов. Те, кому удалось взобраться на стену, устремились на гвардейцев и солдат. Таких врагов люди еще не видели.
Теснимые силой и звериной яростью таанов, защитники стены попятились назад. Тасгалл не решался применять магию, чтобы не покалечить солдат. Он переглянулся с Дагнарусом, и они оба, выхватив мечи, бросились останавливать отступавших.
Тасгалл достаточно умело владел мечом, но искусным воином не был. Он сражался двуручным палашом, и его успех целиком зависел от силы ударов. Дагнарус был настоящим виртуозом сражения. Лишь немногим таанам удавалось прорвать его оборону. Судя по всему, Дагнарусу уже приходилось сражаться с таанами. И манера боя, и их диковинное оружие были ему знакомы.
Тасгаллу не терпелось увидеть, как тааны воспримут, что их «бог» обратился против них. Кажется, нападавшие его даже не узнавали. Присмотреться попристальнее к сражающемуся Дагнарусу боевому магу мешали собственные противники.
Прежде Тасгалл считал таанов стадом дикарей, лишь отдаленно напоминающим армию. Действительность заставила его быстро изменить свои представления. Пусть оружие таанов имело непривычную для человеческого глаза форму, но эти дикари действовали им очень умело. На Тасгалла двинулся таан с раздвоенным мечом. Он держал меч обеими руками и бешено вращал им. Оба лезвия слились в одну блестящую полосу. Тасгалл видел, что одним лезвием таан защищался, другим нападал. Врагу удалось пропороть кольчужную рукавицу Тасгалла. Второе лезвие позволило ему остановить занесенный меч боевого мага.
Оскаленное лицо таана было почти рядом. В нос Тасгаллу ударило зловоние. Маленькие звериные глазки горели беспредельной злобой. Таан был высоким и крепким; казалось, в нем нет ничего, кроме мускулов. Вместо кожи его тело покрывала волосатая шкура, защищавшая не хуже доспехов. Ноги тоже служили таану оружием. Он лягался, пытаясь лишить Тасгалла равновесия, не забывая при этом размахивать своим жутким двойным мечом.