Прошло еще какое-то время, и Тоня познакомилась со своим будущим мужем. Точнее, он с ней познакомился. Она, растяпа, выронила кошелек, а он поднял. И подал ей, и помог упаковать покупки. Тетя Лина давно уже не ходила за продуктами, у нее от тяжелого начиналась одышка, дядька же, находясь три дня дома, требовал полноценного четырехразового питания, так что Тоне приходилось бегать по магазинам чуть ли не каждый день. В их старом районе магазинов было мало, а супермаркет далеко.
Тогда Тоня поблагодарила доброго человека и пошла своей дорогой. Но порвался пакет, и она остановилась, беспомощно взирая на раскатившиеся по асфальту апельсины и пачки творога. Дядька к старости проникся вдруг здоровым образом жизни и требовал полноценных витаминов. Хорошо хоть бутылка «Боржоми» не разбилась, что покупала Тоня для тети Лины.
И вот, снова нагнал ее тот самый мужчина, собрал раскатившиеся апельсины, закинул ее пакеты в свою тележку и предложил подвезти. Тоня сначала отказалась, но потом представила, как идет она, придерживая разорвавшийся пакет, к остановке, а маршрутки нет как нет, а когда придет, то набьются в нее такие же, как она, навьюченные продуктами люди, представила, как все будут пинать ее пакеты и обругают по-всякому. Представив все это, она согласилась.
Машина у него оказалась недорогая, та самая старенькая «Хонда», которую увезла с собой Тоня после развода. В автомобиле и познакомились. Звали его Викентием, но он сказал, что имя свое старообразное не очень любит, и друзья называют его Викой. Тогда в первый раз Тоня не слишком его разглядывала, больше беспокоилась, чтобы апельсины не раскатились. Ну, поблагодарила, конечно, да и хотела пойти домой, только он выпросил ее номер телефона. И свой дал, дескать, если соберетесь в супермаркет, то позвоните, вместе веселее.
Дома дядька разорался, что купила все не то, и Тоня про Вику совершенно забыла. До следующей субботы, когда он позвонил и предложил свои услуги. Тут уж она призадумалась, в зеркало на себя поглядела, макияж навела поярче.
В тот раз после покупок пригласил он ее тут же, в супермаркете, кофе выпить, там кафе довольно приличное располагалось. Посидели, поговорили, Тоня его как следует рассмотрела.
Мужчина, конечно, не первой молодости, на вид все сорок, стало быть, лет на пятнадцать ее старше. Да только ей выбирать не приходится, до того, как с Викой познакомилась, пару раз только парень на свидание пригласил. А после как-то на вечеринке переспала с одним, так потом он от Тони шарахнулся как от чумной, у него оказалась жена ревнивая, если что узнает – Тоне тоже не поздоровится.
Так что выбирать Тоне особо не из кого. А тут все-таки приличный человек. Хотя внешность, конечно, так себе. Был он среднего роста, не толстый, но и не худой, лицо бледноватое, кожа хоть и чистая, но какая-то блеклая, глаза серые, незаметные, волосы тонкие, редковатые, на висках – залысины.
Заурядный, в общем, человек, ничем не примечательный. Да только Тоне ли об этом говорить? Она сама ничем не примечательная личность, обыкновенная, ни умом, ни красотой не блещет, никакими талантами бог не наградил, ни рожи, в общем, ни кожи, как дядька говорит. Так что если нашелся мужчина, который обратил на нее внимание, то грех от такого отмахиваться.
Ну и стали они с Викой встречаться. В кино сходили, в театр, в музей даже. По городу погуляли, он рассказывал что-то про Монферрана да про Растрелли. Теперь-то Тоня знает, что никаких особенных знаний у него не было, все из школьного учебника, а тогда казался он ей необыкновенно умным. Серьезный человек, солидный, а что внешне не красавец писаный, так это и ни к чему, Тоня свое положение очень даже хорошо понимает, дядька с самого детства ей внушил.
А самое главное, что ее привлекло – говорил Вика всегда тихо, голоса никогда не повышал, улыбался редко, а смеха его громкого она никогда не слышала. И привыкла к нему потихоньку. А уж когда в ресторан он пригласил, а после домой позвал, Тоня пошла без раздумий.
Квартира у него оказалась двухкомнатная и очень чистенькая, нигде ничего не валяется, никакого ненужного хлама, что тоже произвело на Тоню приятное впечатление. В постели ничего такого особенного она не ощутила, но отнесла это за счет своей неопытности.
Они встречались месяца два, когда Вика предложил ей остаться. А если тебе неудобно, добавил он, то давай поженимся.
Дома тетя Лина приступила к Тоне с расспросами, видно заметила, что с племянницей что-то происходит. Тоня отмалчивалась, так как не уверена была, что тетя Лина дядьке не проболтается. А уж тот-то на Тониных косточках попляшет, все выскажет, такой уж у него характер.
Вика все настойчивей звал ее переехать, и как-то, когда Тоня заночевала у него и забежала домой утром перед работой, дядька устроил грандиозный скандал. Он орал так, что стекла дрожали, и соседка снизу стучала по трубе. Но дядьку это не остановило, он поминал Тонину мать, обзывал ее последними словами и утверждал, что Тоня пошла по той же дорожке.
Глядя на его распахнутый в крике рот, Тоня решилась. Она собрала чемодан и ушла, хлопнув дверью напоследок. Тетя Лина ее не останавливала, она стояла у двери бледная, держась за бок. Как теперь понимает Тоня со стыдом, тетке было очень плохо, уже тогда у нее начинались боли. Ну, с дядьки-то какой спрос, всегда последней скотиной был, а Тоня могла бы заметить. Теперь ей с этим всю жизнь жить.
А тогда началась ее семейная жизнь. В первое время Тоня ожила, представляя, что никогда больше не увидит дядькиной гнусной рожи и не услышит его криков, что они с Викой будут жить в этой тихой, чистой квартире, а потом у них родятся дети.
Не сейчас еще, но в будущем.
Они расписались в ЗАГСе, никого не позвав на регистрацию. Вика сказал, что у него никого нет, родители умерли, братьев-сестер не имеет. Еще он признался, что был раньше женат, но жена его умерла давно от тяжелой болезни. Он долго был один, а теперь встретил Тоню и надеется создать с ней крепкую семью. Она, дура, еще пожалела его тогда, по головке гладила. Ну, дура и есть, иногда ей кажется, что дядька был прав.
Близкой подруги у Тони не было, даже в свидетели позвать некого. А сотрудникам из фирмы, где тогда работала, не хотелось Вику показывать. И тогда уже смутно она понимала, что гордиться нечем.
В первое время вроде бы и ничего такого особенного у них не было. Вика в еде нетребовательный был, не пил, не курил, на работе не задерживался. Тоня в привычках своих скромная, вроде бы и денег им хватало. Чистоты только требовал и порядка, ну, так Тоня у дядьки хорошую школу прошла, тот вечно соринку найдет какую-нибудь и орет, хотя сам был неряха и грязнуля ужасный. Тем более что Вика никогда на нее не кричал, вообще голоса не повышал, уже за одно это Тоня к нему хорошо относилась.
Вот в постели только у них не ладилось. Ничего Тоня не чувствовала, хоть убей. То ли муж это понимал, то ли и правда, сексом не очень интересовался, только занимались они этим не чаще раза в неделю. Ну, Тоня думала, все-таки у него возраст, а ей-то хоть бы и совсем не надо. Ну и что с того, и так люди живут, зато у нее муж с квартирой, про дядьку можно забыть.
Прошло какое-то время, и как-то Тоня наливала мужу чай да и обожгла руку. Он дернулся неловко, кипяток и пролился на нее. Было очень больно, Вика всполошился, намазал руку какой-то мазью, забинтовал, пожалел, она даже растрогалась. А он вдруг в постель ее потянул, еще и девяти часов не было.
Тоня слабо сопротивлялась – дескать, больно мне, не до того сейчас, Вика и не слышит. Набросился на нее со страстью, никогда она таким его не видела. Ему-то хорошо, а ей плохо. Руку больную в процессе задевает, она прямо стонет, а он и не слышит.
В общем, закончился этот кошмар, заснул он, а утром про это они не говорили. Рука зажила, все стало по-прежнему, снова Вика к сексу охладел. А Тоня и рада, не нужно ей ничего. Еще время прошло, пришла Тоня как-то с работы пораньше, грипп у нее начинался. Температура подскочила, а от высокой температуры всегда у нее голова ужасно болит. Ну, еле до постели дотащилась да и легла. Не спит, а в забытьи находится. И чувствует вдруг, что кто-то на нее навалился. Оказалось – родной муж. Тоня хочет ему сказать, что плохо ей, голова сейчас лопнет от боли, а языком пошевелить не может. Опять он со страстью на нее набросился, а она об одном только думает – как бы все поскорее кончилось. А потом он голову ей повернул резко, и Тоня сознание потеряла. Пришла в себя – никого нет рядом, в соседней комнате телевизор работает, едой пахнет – ужинает он. Лампа над столом горит, все так тихо, чисто.
Прошла у нее болезнь, и снова все стало по-прежнему. Только Тоня задумываться начала. А тут тетя Лина позвонила – как живешь да как твоя семейная жизнь.
А Тоне и сказать нечего, тетка, видно, поняла что-то, забеспокоилась, приходи, мол, поговорим, вижу, что не все у тебя ладно. А Тоне стыдно стало, что ничего у нее не получается, она и ляпнула тете Лине: не тебе, мол, меня учить семейной жизни, такого брака, как у тебя, вообще никому не пожелаешь, даже врагу злейшему, уж я-то знаю во всех подробностях. И трубку повесила.
А на следующий день полезла Тоня в кладовку, там, на верхней полке, порошок у нее стиральный стоял и средства чистящие. И вдруг упала на нее здоровенная банка с краской, Вика потом сказал – от ремонта осталась. Хорошо хоть не по голове попала, а по ноге. Но боль была жуткая, Тоня испугалась, что кость раздробила и теперь на всю жизнь хромой останется. Нога на глазах опухла, повез ее Вика в травмпункт. Оказался ушиб очень сильный, больничный дали на две недели, потому что ходить Тоня с трудом могла.
Ну, вечером, как домой вернулись, Тоня уже представляла, что будет. И решила отпор дать Вике, когда на него страсть накатит. Да ничего не вышло. Тоня кричит, отбивается, а он будто не слышит. Смотрит на нее, а глаза прямо белые какие-то.
Тоня испугалась – чужой человек совсем. Ну, сомлела от страха да от боли. Наутро он встал как ни в чем не бывало, чаю даже ей в постель принес. Так еще раза три потом повторилось, пока нога не прошла. А Тоня, сидя дома, стала думать, откуда та банка с краской взялась, что ей на ногу свалилась. Не было ее раньше на полке, не место ей там, Тоня точно помнит. Сопоставила еще кое-какие вещи и поняла, что муж ее – патологический садист. Возбуждается он только тогда, когда ей больно. А так она ему неинтересна совсем.