Еще более удивительным оказалось то, что у всех остальных билеты были серебряными, а не золотыми, как у Сэрин. На мгновение она занервничала, что ее билет может оказаться фальшивым, но Тория, не выказывая ни малейшего удивления, поставил на нем четкий штамп.
У Дюрова, который еще не ушел со сцены и наблюдал за происходящим, слегка изменилось выражение лица. Но никто, включая Сэрин, этого не заметил. Девушка с облегчением вздохнула и подошла к старику, которому удалось пройти проверку чуть раньше. Закончив с последней в очереди Сэрин, Тория повел группу вниз по лестнице. В отличие от главного входа, тут потолок коридора был не очень высоким, поэтому Тории приходилось горбиться. Следом за ним потянулась длинная вереница людей.
Для того чтобы все прошли, потребовалось меньше времени, чем казалось вначале. Гул голосов, так же как и шаги, постепенно удалялся. Магазин снова затих, будто тут ничего и не происходило.
Глава 7. Ломбард несчастий Верны
В подземелье с потолка почти до самого низа свисали тусклые лампы. Скорее всего, их давно пора было заменить, потому что некоторые периодически приглушенно мерцали. Протискиваясь по узкому проходу, Тория пригибался как можно ниже, но все равно несколько раз ударился головой, отчего с потолка пещеры всякий раз сыпалась грязь. Казалось, что подвал вот-вот обрушится, поэтому некоторые невольно прижимались к соседям, извиняясь за свою пугливость. Были и те, кто уже начал ругаться.
– Эй, не толкайтесь.
– Ну что вы там копаетесь!
Страх усиливало то, что, если не смотреть под ноги, можно запросто свалиться с лестницы, круто уходящей вниз. Чем ниже, тем невыносимее становилась влажность, а тошнотворный запах плесени вызывал удушье.
– Да когда же мы уже спустимся?
Толпа постепенно закипала. Но Тория, будто не замечая этого или притворяясь, что не замечает, молча продолжал путь. Вдруг человек, шедший впереди, оступился и рухнул вперед. Звука падения никто не услышал: оказалось, что бедняга просто оступился, не заметив последнюю ступеньку. Тропа выровнялась. Люди успокоились, но не столько потому, что человек не пострадал, сколько оттого, что лестница наконец закончилась.
Неподалеку от лестницы обнаружилось еще одно здание. Небольшое и невзрачное, оно напоминало старомодный сельский канцелярский магазин, торгующий второсортными товарами. Вблизи же все оказалось совсем по-другому. «Что это за место?» Одна из стен строения была из толстого стекла с установленной на ней защитной железной решеткой, будто внутри хранилось нечто важное. В центре прозрачной стены имелось несколько небольших отверстий, через которые можно было переговариваться, и отверстие покрупнее, в которое легко могла пролезть голова.
Люди приблизились к зданию и принялись с удивлением осматриваться. За стеклянной стеной, чуть наклонившись вперед, сидел токкэби, казавшийся с первого взгляда каким-то зловредным. В зубах он держал трубку. В тесной с виду комнатке было так сильно накурено, что издалека дом казался охваченным пожаром.
Впечатление токкэби производил настолько свирепое, что было даже трудно определить его пол. Лишь яркий макияж, убранные наверх кудрявые волосы и украшенный золотом наряд позволяли предположить, что этот токкэби – женщина. В ушах свирепой красотки висели золотые сережки размером с круглые поручни в автобусах, а пальцы были сплошь унизаны кольцами. Но больше всего в глаза бросалось ее ожерелье в несколько рядов толщиной с железную цепь. Казалось, если хозяйка согнет шею, то разогнуть ее обратно получится только с чьей-то помощью.
Сэрин быстро заглянула в полученную ранее брошюру и сразу же на второй странице заметила уставшее от мира лицо токкэби с трубкой во рту. Это была Верна, хозяйка ломбарда несчастий. Она посмотрела на длинную очередь и поднесла ко рту проводной микрофон.
– Так, ну что ж…
Микрофон не сработал, поэтому Верна постучала по нему несколько раз рукой, которой до этого подпирала подбородок. «Пик!» – раздался довольно громкий и резкий звук, отчего захотелось зажать уши. Токкэби раздраженно вздохнула и чуть не зашвырнула микрофон в угол комнаты. Все взгляды устремились на нее. Верна сделала глубокий вдох и снова заговорила настолько громко, что голос был слышен даже в конце очереди.
– Итак, я пропущу приветствия и перейду сразу к делу, так что слушайте внимательно. Я не люблю объяснять дважды, поэтому с тех, кто чего-то не поймет или забудет, я сниму штаны и выгоню пинком под зад.
Пока ее звонкий голос отражался от стен и разлетался эхом, в толпе послышалось, как кто-то хихикнул, видимо решив, что это своеобразный юмор токкэби. Однако хохотнувший мужчина быстро прикрыл рот рукой. На мгновение воцарилась неловкая тишина, пришедшие нервно поглядывали на Верну, как будто она действительно готова тут же исполнить свое обещание.
К счастью, все обошлось лишь грозным взглядом, и токкэби перешла к главному:
– Сейчас наш милый Тория раздаст вам по одной маленькой бусине. Возьмите ее в обе руки и произнесите заклинание, думая о том, что вам не нужно в жизни, или о том, от чего вы хотели бы избавиться. Заклинание звучит так: «Дру-эп-зула». А теперь попробуйте его произнести: «Дру-эп-зула».
Люди повторили за ней в унисон, словно хористы. Те, кто плохо расслышал, не решились переспросить у Верны, а уточняли произношение у соседей. Толпа зашелестела нестройными голосами.
– Хорошо, повторяйте заклинание до тех пор, пока оно не отложится у вас в голове. Только тихо, чтобы никому не мешать. – Верна встряхнула серьгами и добавила: – А еще сила бусин токкэби, что ни говори, в их блеске. Если хотите получить за них приличную выручку, не давайте им покрыться пылью.
Стоявший рядом Тория достал из переднего кармана штанов на подтяжках бусины и начал их раздавать. Карман казался небольшим, но, ко всеобщему удивлению, появлявшимся из него бусинам не было конца. В отличие от тех, что гости видели ранее, эти были совершенно бесцветными, из прозрачного стекла. В руках Тории они походили на горошины, но когда одна из них попала к Сэрин, то оказалось, что девушка может обхватить ее лишь двумя ладонями. Десятки, а может, даже и сотни бусин слабо светились при тусклом освещении. То тут, то там слышалось, как люди заучивают недавнее заклинание. Сэрин тоже закрыла глаза и медленно подумала о своих несчастьях. Это не составило никакого труда.
Бедность, которая настала в их доме с тех пор, как погиб отец. Мать, которая была настолько занята, что не уделяла внимания даже самой себе. Старшая сестра, которая пропала и оборвала все связи с семьей. Так проходил год за годом. Рядом не было ни одного человека, которого Сэрин могла бы назвать другом, ни одного человека, который бы верил в нее и поддерживал.
Сэрин хотела не так уж многого. Она мечтала об обычной жизни, как у всех. Завидовала тем, кто имел родителей, которые приходят на день поступления или выпускной. Завидовала тем, у кого были брат или сестра, которые по-дружески выслушают твои проблемы. Ведь она всегда была одна. Все эти тяжелые воспоминания бесконечно проносились в голове, словно узоры в калейдоскопе. Сэрин так глубоко погрузилась в свои мысли, что потеряла счет времени. Девушка приоткрыла глаза. Кое-кто еще повторял заученное заклинание, но большинство собрались в передней части комнаты и тихо переговаривались с соседями.
Самые нетерпеливые уже принесли Верне свои бусины и теперь ждали вердикта. За стеклянной стеной табачный дым стал еще гуще, причем настолько, что лицо хозяйки едва просматривалось. Сэрин еще раз закрыла глаза, представляя помещаемые в бусину неудачи из тех, что не вспомнила в первый раз, затем пошла в конец очереди и заняла место.
– Хм… – Верна, словно врач у операционного стола, с неподдельным интересом изучала бусины. Она взвешивала их на весах и рассматривала со всех сторон в лупу, похожую на те, что используют для оценки драгоценных камней. После этого, порывшись в своем огромном кармане, токкэби выдавала людям по горсти золотых монет. На первый взгляд выглядело так, будто она насыпает их на глаз, но при более детальном рассмотрении все оказывалось совсем иначе. Верна то просто брала несколько монет из горсти, а то и добавляла еще из кармана. У нее, похоже, имелись какие-то особые критерии для определения стоимости несчастий. Несмотря на свой устрашающе вульгарный внешний вид, в работе токкэби отличалась скрупулезностью и аккуратностью.
«А, точно». Глядя на дотошность Верны, Сэрин вспомнила ее заключительные слова о важности блеска бусины. Девушка украдкой огляделась по сторонам. Судя по тому, насколько тщательно несколько человек рассматривали бусины со всех сторон, им пришла в голову та же мысль, что и ей. Ожидая своей очереди, они торопливо терли шарики об одежду, дышали на них и натирали снова. Сэрин достала носовой платок и последовала их примеру. Хоть ей и не нравился его деревенский цветастый узор, она не могла противиться матери, настаивавшей на том, чтобы девушка всегда имела его при себе – на всякий случай, – и это вошло у нее в привычку.
Вереница страждущих незаметно сократилась, и, пока Сэрин полировала бусину, подошла ее очередь. Верна, нахмурившись, выхватила у нее шарик вместе с платком.
– Ой, стойте… – Сэрин, замерев, уставилась на хозяйку ломбарда. Вид токкэби настолько напугал ее, что она не смогла выдавить больше ни слова.
Верна посветила на бусину лампой, чтобы рассмотреть более детально, постучала, что-то высчитывая на калькуляторе, и протянула Сэрин целую горсть золотых монет, которые та едва уместила в обе руки. Верна зачем-то завернула бусину девушки в носовой платок, завязала на конце узел и отправила туда, где лежали остальные шарики. После этого токкэби глазами подала знак об окончании процедуры, и Сэрин ничего не оставалось, как отойти в сторону. Выдохнув большой клуб дыма, Верна внимательно посмотрела на торчащий из кармана Сэрин билет. Убедившись, что все прошли, токкэби достала рацию:
– Да, я только что нашла человека с золотым билетом.