– Доминатор мне по секрету сказал, что Игроков там не будет. Это значит – сил у этих бандитов в два раза меньше теперь. Учти это…
Дэн нахмурился:
– А что с Игроками?
– Сказал, что разберется с ними. Только я тебе ничего не говорила, ладно?
Дэн угрюмо кивнул.
Все выходило верно. Доминатор расправляется с Игроками. Как ни крути – он, Дэн, следующий…
– А ну, – окинув тяжелым взглядом бойцов-ордынцев, жестко сказал Дэн. – Что за возня там, с башнями? Давай быстрее!
… Гигантское неуклюжее сооружение на десяти колесах от «БЕЛАЗа» медленно подъехало ко рву. Со всех сторон в него посыпались выпущенные из катапульт обороняющихся булыжники. Камни отскакивали от кованой брони, как горох от кирпичной стенки.
Наконец, в одной из бойниц что-то ухнуло, и в клубах дыма оттуда вылетело нечто бесформенное, что, тем не менее, с успехом пробило железного монстра насквозь.
В середине башни заорали раненые.
– Химфак, что ли? – пробормотал кто-то прямо над ухом Дэна.
– Разговоры! Давай рукав! – скомандовал он.
Вылетев, словно рука из-за спины во время замаха, надо рвом пронесся и врезался в стену посадочный рукав – такой подают от посадочного терминала к самолету. Где его взяли ордынцы – можно было только гадать. Так или иначе, рукав до отказа был забит бритоголовыми штурмовиками.
А впереди, ухватившись за приваренный наспех поручень, стоял Дэн.
– Всем оставаться на местах, – скомандовал он, – я сейчас…
Раздался ропот непонимания – боевики готовы били лавиной ворваться в здание через пустое окно. Но Дэн уже впрыгнул в пустой кабинет, и, развернувшись, дернул за металлический трос.
– Счастливо оставаться, – сказал он, швырнув под ноги боевикам свой пистолет.
И перед изумленными лицами, покрытыми боевой раскраской, грохнулись бронированные жалюзи.
Дэн огляделся. Это была небольшая аудитория с развешанными по стенам таблицами… Какими именно – он не успел рассмотреть.Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возникло несколько озверелых молодых физиономий, подкрепленных железками, битами и обрезами в крепких руках.
– Стоять, убьем! – заорал один из защитников здания – здоровенный, с ярко раскрашенными, торчащими во все стороны волосами.
– А-а! – зажмурившись, отчаянно заорал другой – мелкий и худой. В руках у него дрожало самодельное многоствольное оружейное чудо.
– Валяйте, – сказал Дэн и картинно развел руки.
В небольшом тенистом сквере Толик остановил мотоцикл. Нужно было отдышаться и прийти в себя.
Марина немедленно спрыгнула со своего места, и, оттолкнув Толика, шатаясь, пошла прочь. Тот бросился следом.
– Погоди… – пробормотал он.
– Отстань, – мрачно ответила Марина. – Тоже мне – пылковлюбленный. Спасатель нашелся…
– Но это ж не я сказал, – заикаясь пробормотал Толик. – Это же этот… Негодяй в черном…
Какого черта?! Ему приходится еще и оправдываться перед девушкой, только что им же и спасенной!
– Марин… Марина! Постой! Куда ты идешь?
– А тебе какое дело? Свидетель…
Последнее слово было произнесено с горечью. Упрек был не очень справедливый. Но лицо и уши Толика немедленно вспыхнули красным.
– Я… – протянул Толик. – Я не виноват! Ты же сама понимаешь…
Марина только хмыкнула в ответ.
Толик вдруг понял, что остался в дураках.
Недостаточно оказалось заполучить мускулы, классный мотоцикл и даже безумную смелость. Мало было даже спасти эту девушку от смерти…
Елки-палки! Да чего ж ей надо?!
– Так куда ты идешь? – безнадежным голосом спросил Толик.
– В универ, – отозвалась Марина. – У ребят плохи дела. Надо помочь им…
– А… – протянул Толик. В Университет ему путь закрыт…
Он задумчиво поднял руку ко лбу, и равнодушно отметил, что продолжает сжимать в кулаке кожаный ремешок, сорванный с шеи Доминатора. На ремешке, закрепленный хитрым узлом, болтался кожаный амулет.
Толик со сдержанным интересом осмотрел трофей. Может, он магический? А какая разница? Все равно он ничего не смыслит в амулетах…
В кожаном кругляше обнаружился кармашек. Из него Толик с изумлением извлек…
Пятую Часть Целого!
Вот это да!
Дрожащими руками Толик выгреб из кармана остальные «пазлики» и разложил их на бензобаке в уже известном ему порядке. В центре оставалось пространство как раз для пятого.
Толик осторожно, слегка надавив, вставил пятый пазл в причитающееся ему место.
Поверхность мозаики осветилась разноцветными волнами. Щели стыков исчезли, поверхность стала гладкой. Получившийся картонный квадрат начал расползаться в размерах, одновременно утончаясь. Теперь это был лист бумаги.
На единой поверхности проявился рисунок.
Толик бережно сложил листок и спрятал за пазуху. После чего завел мотоцикл и рванул вслед за Мариной.
Та была уже довольно далеко. Она стояла возле проезжей части, растерянно ища глазами хоть какой-нибудь транспорт.
Толик подкатил к Марине, и когда та двинулась прочь, медленно покатил рядом.
– Я с тобой! – решительно сказал Толик и, будто оправдываясь, пояснил:
– У меня там рюкзак остался…
Марина с сомнением посмотрела на него. Но, видимо поскольку из глаз того уже исчезли искорки надежды на какую-никакую взаимность, и оставалась только мрачная решимость, Марина усмехнулась и ответила:
– Тогда уж я с тобой…
И ловко забралась на тесную часть сиденья позади Толика.
– Ну, чего притих? Поехали!
– Да, я совсем забыл, – пробормотал Толик и неловко вложил в руку Марине маленький букетик.
– Это мне? – усмехнулась Марина.
Цветы приподняли маленькие бутончики, будто вглядываясь девушке в глаза и неуверенно зарычали. Но тут же, будто извиняясь, тонко запели что-то невнятно-приятное и принялись гладить ее руку.
– Хм, – сказал Толик. – Это обнадеживает.
И крутанул ручку газа.
–4-
Адъютант шел на заседание штаба, как на расстрел.Да, что там говорить – как в преисподнюю!
Где ему только ни приходилось бывать! И в него не раз постреливали, и приставляли дуло автомата ко лбу, и сам он стрелял в людей. Но ни одна «горячая точка» не вызывала в нем такого трепета и суеверного ужаса, как его нынешнее начальство. Рядовое собрание высших офицеров превратилось в черт знает что…
Да и разве только в штабе дело! С тех пор, как стало известно, что они находятся теперь уже внутри зоны Локализации, вокруг стала происходить всякая чертовщина. Нельзя сказать, что до этого все было абсолютно нормально – но теперь…
По укрепрайонам бродили какие-то призраки и монстры, солдаты исчезали, раздавались странные звуки, крики… Многие пытались дезертировать – но в ужасе возвращались, понимая, что за границы Локализации им не выбраться.
Непонятным образом, безо всякого участия людей, задвигалась военная техника. Адъютант сам наблюдал, как в небе, словно пара ястребов в борьбе за добычу, сцепились два ударных вертолета. Они двигались, нарушая все возможные законы физики, нападая друг на друга, ударяя друг в друга «брюхом» и уходя на новый разворот. Один из них, побежденный, рухнул на землю. Но не взорвался, не загорелся, а пополз по земле, как раненая птица, издавая при этом странный скрежещущий звук. И за всем этим, задумчиво покуривая сигарету за сигаретой, наблюдали с земли их пилоты.
А последней каплей в наполненной страхом душе стало вынесенное тайком из штабной палатки истерзанное тело капитана Егорова…
Он подошел к штабной палатке. Вокруг стоял вой от жужжания целой тучи мух. Огромные, жирные, они кружили вокруг палатки, словно внутри ее разлагалась слоновья туша. Одно из насекомых повисло перед носом адъютанта, и тот с ужасом убедился, что это и не муха вовсе.
Это пуля!
Обыкновенная автоматная пуля, калибром 5,45 со следами нарезки от автоматного ствола…
Мимо, с низким жужжанием, словно какой-то жук или шмель, тяжело пролетела пуля побольше и пожирнее – скорее всего, «трехлинеечная», от СВД.
– А-ну, п-шли! – зарычал адъютант, отмахиваясь от назойливых пуль папкой с бумагами.
Ничего не оставалось, как войти в палатку.
Здесь было жарко и влажно. По полу, по стенам стелился густой туман, словно в кино про эпоху динозавров. Брезентовые стены были сплошь покрыты паутиной, а сами пауки были настоящим воплощением ночных кошмаров. Адъютант стал немедленно истекать потом и хватать ртом слишком уж тяжелый воздух.
Офицеры плотной толпой сгрудились у стола с огромной оперативной картой. Их крылья подрагивали, и было непросто заметить на них знаки различия, проступающие на кожистых складках пигментными пятнами.
Самым жутким на вид оставался генерал. Он был черен, как смола, а глаза его сверкали кровавыми отблесками. Во рту недвусмысленно обозначились клыки.
Характер генерала испортился подстать образу. Если и раньше у него случались приступы начальственного гнева, то теперь они переходили просто в буйство ярости с высокой вероятностью летального исхода для подчиненных.
На негнущихся ногах адъютант подошел к офицерам и, запинаясь, доложил обстановку. Офицеры внимательно смотрели на него, но не столько с профессиональным интересом, сколько с аппетитом. Он с ужасом подумал, что слухи о том, что именно офицеры крадут и пожирают солдат, вероятно, не так уж далеки от истины…
Выслушав доклад, генерал нетерпеливо выбросил веред когтистую лапу и прошипел:
– Все ясно! Ничего не меняется, а если и меняется – то только лишь в худшую сторону. Поэтому вернемся к тому, о чем я говорил. Засиделись мы, товарищи офицеры, засиделись… Чего мы ждем? Пока американцы или свои же не ударят по нам атомной бомбой? Вы же знаете, что и такого исхода вполне можно ожидать в сложившейся обстановке…
Офицеры одобрительно зашипели, высунув трепещущие раздвоенные языки. Генерал продолжал, тыча кривым когтем в карту:
– Зло – там! Оно никуда не ушло за время осады, и видимо, уходить не собирается. Да, там пропали наши разведчики. Но к черту страх! Нам остается только броситься туда всеми силами, найти врага и уничтожить его в его же логове…