Дверь в дом открылась уже после второго стука — хозяйка видела их в окно и, видимо, ждала на пороге.
— Доброго здоровьица, бабушка! — жизнерадостно пропел Вольга, рассчитывая на свое природное обаяние.
Чингис тоже улыбался во все тридцать два белоснежных зуба. Баронесса на этот раз старалась держаться чуть поодаль.
— Да какая я тебе бабушка, бесстыжий! — неожиданно отвесила хозяйка. И если бы не хитрый прищур старческих глаз, гости решили бы, что им не рады.
— И то верно. Матушка? — попытался зайти с другой стороны северянин. — Тетушка, ладушка, красавица?
— Ах ты, черт лебезучий! Змей ползучий! А ну, не тарахти!
Вольга растерянно замолк.
Бабка игриво подбоченилась, поправила узел ярко-голубого платка под подбородком.
— Так похорошела, что не узнал? И как на свадьбе моей с женкой гуляли, чай, не помнишь?
То ли Лукреции показалось, то ли Вольга сбился с дыхания и немного посерел, затем вгляделся в выцветшие от времени глаза бабки.
— Любава? — боязливо сказал он.
— Она самая.
— Да сколько лет-то уже прошло?
— Почитай, не меньше семи десятков! — жизнерадостно объявила старушка.
— А тебе-то сколь?
— Ну, стал быть, девяносто. Не узнал, вот паршивец! То-то я смотрю, по городу все ходит и даже не здоровается. Высоко взлетел да загордился.
— Не узнал, — покаялся Вольга.
— А за какой надобностью тогда явился?
— За лопатой, — вдруг снова рассмеялся волшебник.
Бабка засмеялась вместе с ним.
— Волшба волшбой, а без лопаты никуда?
Получив заветный инструмент и хлебосольное предложение отобедать, маленький поисковый отряд вновь направился к перекрестку. Вольга, клятвенно пообещавший старушке вернуть инвентарь в целости и сохранности, собственноручно взялся за черенок лопаты и копал осторожно, боясь случайно повредить зарытый в землю артефакт.
Наконец глазам старателей предстало нечто обернутое в светлую тряпицу.
— Вот паразит, полотенце из кухни еще стащил, — пробормотал себе под нос Вольга, осторожно выколупывая сверток из земли и понося вороватость неизвестного воспитанника.
В развернутом полотенце оказалось самое обычное веретено.
— И чем оно нам грозит? — осведомилась Лукреция, единственная из присутствующих не разбиравшаяся в артефактах.
Волшебники почему-то задумались. Позабыв на время о вражде, воспитатель даже протянул веретено Чингису, чтобы тот тоже мог его потрогать.
— Сбивает с пути? — предположил мошенник.
— Путает дороги, — высказал свою версию Вольга.
— Поэтому и на перекрестке? — полюбопытствовала баронесса. — Насколько оно опасно?
— Да не очень, — ответил ей наниматель. — Тут город, а не лес. Чтобы пропасть, сбившись с дороги, надо сильно постараться.
— Тогда оставляем, — решила Лукреция.
— Что? — не понял Чингис.
— Оставляем в качестве приманки, а Вольгина знакомая старушка как раз за ним и приглядит из своего окошка.
— Вольга! — вдруг возбужденно воскликнул Чингис.
— Что?
— Твой поисковик…
Все посмотрели на артефакт: палка-копалка, безответственно брошенная на обочине дороги, совершенно очевидно пыталась ползти и указывала на одно из направлений развилки.
Воспитатель волшебников абсолютно непедагогично выругался и, всучив веретено баронессе, подобрал палку. Та завибрировала в его руках, будто только и ждала этого прикосновения.
— Вот черт! — Вольга выглядел уже не просто обеспокоенным, но серьезно испуганным. — Что же там такое мощное, что поисковик так реагирует?
— Что бы там ни было, оно движется сюда, — подлил масла в огонь Чингис. — Еще несколько минут назад такого не было. Ждем или идем навстречу?
— Ждем, но в случае чего будь готов унести отсюда баронессу.
Лукреция нисколько не возражала против такого вольного распоряжения собственной судьбой. Уж если волшебники чего-то испугались, то не ей с этим чем-то тягаться.
После праздника улицы были безлюдны, что еще больше нагнетало ужас ожидания. Все трое напряженно вглядывались в том направлении, куда указывал поисковик. Прошло несколько минут, прежде чем на дороге появились три небольших силуэта… Причем два из них явно передвигались на четырех конечностях.
Чингис, как самый глазастый из компании, первый выдохнул с облегчением.
Вольга заухмылялся вслед за ним.
Лукреции понадобилось еще несколько секунд, чтобы понять, в чем дело.
По дороге, щеголяя летним платьем и посверкивая босыми ногами, шла Нина. По обеим сторонам чуть впереди нее трусили два серых волка, припавшие чуткими носами к утоптанному снегу. На плече у девочки-дикарки был увесистый кулек, который она с видимым усилием придерживала одной рукой.
Завидев взрослых, юная волшебница что-то сказала волкам, и те подняли хищные морды, поглядели на оторопевшую троицу дикими желтыми глазами.
— Они же у тебя ручные, да? — Опасения снова послышались в голосе Чингиса.
— Волки? — не понял Вольга.
— Дети, — пояснил мошенник.
— Не всегда, — со знанием дела ответила за своего нанимателя баронесса.
Тем временем Нина подошла совсем близко, тяжело сбросила кулек со спины прямо под ноги воспитателю, тряхнула длинными спутанными волосами.
— Этого хватит? — спокойно спросила девочка.
Волки бесстрастными глазами наблюдали, как Вольга склоняется к подношению, развязывает концы того, что наверняка являлось скатертью, и начинает извлекать поочередно на свет круглую чашу, гвоздь, подкову, пояс, пару сапог, браслет, огниво и еще много всякой мелочовки.
— Как ты все это нашла? — удивился воспитатель. — Ты же не приходила ко мне за поисковиком.
— Волшебство пахнет, — коротко бросила Нина и кивнула на своих мохнатых спутников. — Они чуют след. И вас почуяли.
Вольга посмотрел на палку-копалку в своей руке, баронесса — на веретено.
— И как же тебе удалось договориться с горожанами, чтобы забрать все эти вещи?
Вопрос был резонный: девочка не отличалась красноречием и любовью к людям.
— Они сами отдали, — с некоторым раздражением от общей непонятливости взрослых ответила юная волшебница, сверкнув зелеными глазищами.
— Конечно, отдали, — поддержал Чингис. — Попробуй не отдать, когда к тебе подходят в компании двух волков. Ты бы еще с тиграми пришла!
— С тиграми? — заинтересованно спросила Нина.
— Что, не видела никогда? — Волшебник улыбнулся, потер руки, и рядом с ним стал вырисовываться воздушный тигр грозной фиолетовой окраски. — Вот!
Тигр беззвучно рыкнул и выгнулся, как гигантский кот.
Кудесница глядела на него оценивающе, с каким-то недетским удовлетворением.
— Кис-кис! — вдруг сказала она и поманила ветряное создание к себе. — Пойдем со мной.
Тигр послушно подошел, ткнулся мордой девочке в плечо, потерся шерстью, а затем, будто по безмолвному соглашению, оба развернулись в направлении Калиновой улицы.
Баронесса и Вольга с уважением покосились на Чингиса: воссоздать в таких подробностях движения грозного хищника — это настоящее мастерство. Вот только волшебник не глядел гордым творцом.
— Она уводит моего тигра, — как-то жалобно и растерянно сказал он.
— Это же воздушный тигр, — резонно возразила Лукреция. — Не жадничайте, сами же сказали, что через час развеется.
— Она украла моего волшебного тигра! Вместе с моим волшебством! Он меня не слушается! — Чингис обвел спутников дикими глазами и вдруг припустил вслед за Ниной и большой грозовой кошкой. — Стой! Верни тигра! Он мой! Да стой же, тебе говорят!
— Как она это сделала? — с улыбкой поинтересовалась баронесса.
— Понятия не имею, — пожал плечами ухмыляющийся во весь рот Вольга, вид вора, у которого что-то украли, грел ему душу.
Глава 19ВОЛШЕБНЫЙ ВЕЧЕР
После наполненного событиями дня вечер в доме на Калиновой улице казался тих и чудо как хорош. Лукреции даже жаль стало тратить такую атмосферу на поддельного проверяющего. Другое дело, был бы здесь проверяющий подлинный: дом непременно блеснул бы уютом, налаженным бытом, гостеприимством обитателей и конечно же волшебством. Дабы не растрачивались такие драгоценности зря, баронесса впитывала все самолично, хотя в душе признавала, что достойна этого не более, чем Чингис под своей личиной.
В столовой уже потрескивал, похрумкивал дровами небольшой камин — это несколько минут назад зашел непривычно молчаливый Ратко, сгрузил наколотую, пахнущую сухим деревом ношу и развел огонь от буквально разгоревшегося на кончиках пальцев пламени. Погруженный в себя, за день будто осунувшийся богатырь вызывал у Лукреции сочувствие и смутное ощущение грядущей беды.
На выходе из комнаты Ратко столкнулся с Белоникой, прижимавшей к груди вышитую скатерть. Девушка фыркнула и высоко вскинула голову, но гигант будто и не заметил, чем еще сильнее рассердил красавицу.
Баронесса наблюдала и изучала обстановку, неспешно, как опытный врач, проводила диагностику, прежде чем приступить к решительным действиям и достать наконец из саквояжа свой метафорический скальпель.
Снизу из кухни поднялся удивленный и восхищенный Ждан, на вытянутой руке держа полу своей льняной рубахи, чтобы продемонстрировать всем присутствующим пару основательно прожженных дырок.
— Я ей говорю: давай с печкой помогу! А мне: не трожь, она чужих не любит! Она! Это печка-то! Что вам, девкам, нужно? И захочешь лыцарем заделаться, ан не дадут!
— Что, на втором угольке «лыцарь» твой кончился? — насмешливо спросила Надира, которая по одной ей понятной прихоти села поближе к Лукреции.
— Так стреляет прицельней, чем из пушки! Она, верно, не только для пирогов делалась, а в случае чего и от ворогов оборонит!
— Зашить? — спросила Белоника, оправляя углы скатерти, по которым нитяной вязью вились словно застывшие с лета васильки.
— Вот еще! Что я, безрукий? Сам зашью! Это ты Буреславу предлагай! — Ждан тут же полез в верхнее отделение какого-то комодика производить ревизию содержимого, и на лице Белки можно было прочесть, что ей проще было зашить самой, чем наблюдать за хаосом, этой ревизией порождаемым.