Маржо продолжал что-то говорить, выводя кисточкой замысловатые узоры. Те иногда заканчивались, но обязательно замыкались на себе же, ни одной линии не было оставлено просто так. Каждый из рисунков не имел ни начала, ни конца.
Постепенно они покрыли всю правую руку парня, ключицы, спустились вниз к животу. Кирилл в какой-то момент перестал следить за происходящим. Сознание будто погружалось в транс. Ему даже показалось, что на глаза словно надели темные очки. Но голос художника он слышал все отчетливей. Юноша зачем-то стал вслушиваться, абсолютно точно зная, что язык ему незнаком. Однако чем дольше он слушал, тем больше произносимые Маржо сочетания звуков обретали смысл. Но был еще один голос. Кто-то внутри парня тихо, будто издалека шептал, что нужно воспротивиться, нельзя допускать завершения рисунка. «Ограничения, ограничения, ограничения», – это слово десятки раз повторялось в мозгу, вызывая жгучее чувство противоречия. Несмотря на свою покладистость, Кирилл не переносил ограничений. Любое покушение на его свободу воспринимал как личное оскорбление. Они с матерью немало боев выдержали из-за этой особенности его характера. Повезло, что юноше не так уж много требовалось, чтобы не ощущать себя в тисках. Но вот сейчас кто-то внутри надавил на нужные точки. Злость заворочалась в парне, как зверь в норе. Затуманенное сознание попыталось напомнить ему о том, что в результате его действий пострадали друзья. Да и прочих живых существ Миражана с Андрэ положили немереное количество. Но разуму всегда трудно спорить с подсознанием.
Кирилл разрывался между ними, даже не заметив, что его соратники крепко держат его за плечи, а художник завершает свой рисунок на левой руке. Два голоса звенели в голове, с каким-то изощренным садизмом рассказывая парню об утраченных возможностях и пробуждая неясные желания. Запоздало юноша спохватился, что ничего так и не узнал, не сделал выбор сам. Кирилл всегда корил себя за то, что плывет по течению, доверяя решения своей судьбы другим. Но так не может продолжаться вечно. Что с ним будет, когда придется самому делать выбор? Окажется ли он способен на него?
Кожу кольнуло болью, юноша дернулся всем телом, с ужасом видя, как по уже нанесенным узорам мастер режет тонким скальпелем его руку. Кирилл попытался вырваться, однако Миражана и Андрэ, ожидавшие этого, крепко его держали. Юноша живо представил, сколько на нем узоров, и забился еще сильнее. Однако в голове возникла чужая мысль: «Уже ведь не больно». Парень тут же понял, что все именно так. Скальпель по-прежнему резал кожу, но больше Кирилл ничего не ощущал. Более того, раны исчезали спустя несколько минут. Оставались лишь едва заметные полоски на месте порезов. Чем дальше, тем больше юноше казалось, что его тело обвивают ледяные тонкие путы. Он умоляюще посмотрел на Миражану, но та лишь одобряюще улыбнулась. Когда Кирилл перевел взгляд на Андрэ, тот кивнул.
Подчиняться не хотелось ужасно, но парень знал – именно так он и поступит. Иногда его приводило в отчаяние собственное стремление избегать конфликтов. Он всегда восхищался героями, которые в книгах путем невероятных усилий воли могут даже сопротивляться наркотикам или магии подчинения, к примеру, теми, кто может бороться, ломая лбом двери, и не боится идти вперед, навстречу врагу. Но у Кирилла так не получалось. Он ужасно не любил говорить людям грубости и ввязывался в ссору, если только не оставалось другого выбора. Хорошее качество с точки зрения гуманности вечно выходило юноше боком. Сам парень утешал себя тем, что оно же помогло избежать множества проблем. Но те не очевидны, а вот вкус обиды надолго остается на языке.
К примеру, сейчас – почему он бездействует? Тяжелое осознание собственной никчемности навалилось на юношу, подкравшись незаметно и ударив со всей дури. Правда, троица окружающих назвала бы это побочным действием колдовства. Если Кирилл начинал себя жалеть, то делал это с полной самоотдачей. По крайней мере, следующий час, потребовавшийся Маржо, чтобы закончить работу, был проведен юношей за этим увлекательным занятием.
Художник не ограничился скальпелем. Закончив «рисовать» им узоры, он еще раз прошелся по ним кисточкой, но очень быстро и совершенно безболезненно. Потом же, с интересом глянув на поникшего парня, коснулся тонкими и словно бестелесными пальцами его висков. Уже через миг Кирилл с удивлением думал, что за глупости порой лезут в голову. Маржо издал какой-то странный звук и, не слушая благодарности Миражаны, сложил свои вещи и удалился, даже не кивнув на прощанье.
Девушка судорожно выдохнула и, с трудом поднявшись, направилась к выключателю. Электрический свет резанул глаза, но разогнал мистическую атмосферу. Андрэ сидел прямо на полу, разминая пальцы и морщась. Затекли, похоже.
– Ты как, Кирилл, живой?
Парень посмотрел на Миражану измученным, но вполне адекватным взглядом.
– Что же вы не сказали, что это вот так будет? – В голосе юноши проскочила истерическая нотка. Но настоящего накала в нем не слышалось.
Миражана облегченно вздохнула.
– А что бы это изменило? Да и времени не было.
Юноша нахмурился.
– Знаешь, это очень неприятно. Будто я не человек, а предмет. Или животное!
Девушка развела руками.
– Кирилл, ну что мы могли тебе сказать? Что на тебе будут рисовать, а потом чу-уть-чуть порежут кожу?
– Можно было, – не желал сдаваться парень, – сказать, для чего все это. А то произошло что-то, примчались, перестреляли кучу монстров, притащили меня за шкирку сюда, подставили под скальпель, а теперь ты удивляешься, почему я недоволен?
Миражана и так и сяк прикинула сказанное, потом, состроив недовольную гримасу, ответила:
– Дело все равно уже сделано. Все, что я могу тебе предложить, – это объяснение произошедшего.
Кирилл и сам это понимал, но играть – так до конца. Поэтому он скрестил руки на груди, некстати вспомнив, что все еще обнажен по пояс, но порываться за одеждой не стал: иначе вышел бы из роли. Так, нахмурив брови и глядя максимально сурово, процедил:
– Было бы неплохо. Для начала.
Нельзя сказать, что Миражана восприняла разрешение с восторгом, но что еще оставалось делать? Она уселась на стол и, болтая ногами, начала свой рассказ.
– Когда ты пришел к нам, тебя определили как интуита. Интуиция как таковая есть у всех людей, но ее показатели разные. Важно еще, слышит ее человек или полностью блокирует разумом. У тебя эти параметры и способность слышать внутренний голос оказались на высоте. Это почти всегда показатель наличия магических способностей. Их бы стали будить, взращивать, развивать. Ты бы обучался и, возможно, стал неплохим магом.
– Но?.. – Кириллу не нравилось то, к чему, похоже, вела девушка.
– Но ты оказался не столько интуитом, сколько эмпатом. Ты, так сказать, ловишь чужие эмоции, состояние места, времени суток, но более всего, магической атмосферы, которая создается, если вокруг достаточно волшебных существ, предметов. Важен, конечно, и день. Например, в солнцестояние все пропитано особым колдовством. Ты ловишь вот эти колебания магической энергии и влияешь на них. Но твоя особенность в том, что твое влияние распространяется преимущественно на ночных существ. Оно подчиняет их тебе. Вернее, они дуреют от изменившейся энергии, от чужого воздействия на их разум. И это хуже всего.
– То есть я могу управлять всеми этими тварями? – Кирилл уже представил себя повелителем армии нечисти. Оставалось только решить вопрос, зачем она ему.
– Управлять ими ты можешь только на очень примитивном уровне, – пояснила Миражана, недовольная радостным видом подопечного, – вроде: «Бегите туда», «Прыгайте на месте».
Кирилл вспомнил свое: «Пляшите» и «Стоп».
– В основном же, – продолжила девушка, – твое влияние будет лишать их самоконтроля. Этакий алкоголь для ночного народа. Вот скажи мне, люди любят алкоголь?
– Э-э, ну да, в основной массе.
– Вот именно. Ты для них сейчас как дармовая выпивка. Дармовая, если потеряешь контроль над своей силой. А чем ее больше, тем легче она берет верх над своим хозяином. Если ты держишь ее в узде, то твари понимают, что за выпивку придется платить. Как правило, услугами. Проблема в том, что после того, как твоя магия проснулась, основная масса ночного народа, которая находится поблизости, словно бы пьянеет. Ты пробовал добиться чего-либо у пьяного? Не обещания, а именно действия?
Кирилл хорошо себе представлял бесполезность этого занятия.
– Пока ты не научишься управлять своей силой, не изучишь техники, способы управления, шеф приказал тебя заблокировать. Насколько это возможно, конечно. Твоя интуиция никуда не делась, просто сила уже не сможет вырваться с такой же легкостью, как это произошло сегодня. И для ночных ты не будешь… столь привлекателен. А как будет проходить обучение, меня не спрашивай. Это очень узкая специализация. Насколько я знаю, в городе сейчас живет всего три-четыре ночных чародея.
Парень чувствовал себя обманутым. Причем в своих собственных ожиданиях. По сути его новая сила давала весьма сомнительные преимущества. А проблем от нее, похоже, будет хоть отбавляй.
– Так это что же получается – я совершенно бесполезен? – Вопрос сам вырвался у юноши. – Вернее, моя сила совершенно бесполезна?
– Ну-у-у, если решишь утопить город в ужасе… – с потрясающе серьезным видом произнес Андрэ, которому надоела излишняя мрачность разговора, как и уныло-сочувствующая мина, которую он до этого старательно выдерживал.
– Андрэ! – взвыла Миражана. И повернулась к расстроенному донельзя Кириллу. – Не слушай его. Твоя сила будет очень полезна. Особенно в нашем деле. Ведь большинство преступлений совершается ночью. Со временем ты сможешь договариваться с ночными. Их информация обычно бесценна, но с нами они редко идут на контакт, ведь нам нечего им предложить. А тебе есть что. Опять же, когда ты разовьешь контроль над силой, то сможешь призывать этих существ как телохранителей, к примеру. Для защиты. Или нападения. Ситуации бывают разные.