Цена номера в гостинице на центральной площади была намного выше, чем цена маленькой комнаты в постоялом дворе «У водопада». От постоялого двора до центра – всего десять минут пешком. Из восемнадцати имеющихся в наличии комнат были свободны четырнадцать, я сочла это хорошим знаком и зарезервировала одну из них. В процессе регистрации следовало указать цель поездки: бизнес, экскурсия, свадебное путешествие… Я выбрала нехитрый пункт «отдохнуть от мегаполиса». До поездки оставалось два дня.
На следующее утро я отправилась на пробежку по набережной, как обычно, с плеером. Пробегая мимо всегда серого забора, когда в наушниках звучало: «Зачеркни старое, нарисуй новое – все, что захочешь. Путь к совершенству станет короче» – я остановилась как вкопанная. Не далее как вчера я сетовала на чрезмерную приличность и однообразие своего района, и, в частности, на вечно серый забор…
Забор больше не был серым. Вернее, был, но значительная часть его была покрыта разноцветными узорами. Мимо шли прохожие, мчались спортсмены, прогуливались мамы с детьми, проезжали велосипедисты, но никто не обращал внимания на эти невесть откуда появившиеся узоры. Создавалось впечатление, что я одна их видела, а для других забор как был вечно-серым, так и остался, и если это так, то, может быть, мне приоткрылся другой слой реальности.
Я сфотографировала забор и рассудила так: если на картинке узоры все же будут видны другим, то, возможно, тут что-то другое, даже покруче видения другого слоя реальности.
Когда волнуясь, торопясь и сбиваясь, я рассказывала лектору про забор, он недовольно качал головой, а потом сказал, что никогда не понимал студентов, которые только и ждут момента, когда можно будет, наконец, взмахнуть рукой и сказать: «Да будет так по слову моему!», а когда так и становится, либо сами себе не верят, либо так пугаются, что не могут учиться дальше.
Похоже, у него не было никакого сомнения, что это сделала я. Семнадцать лет забор был серым, и на другой день, как я посетовала на это в присутствии куратора школы волшебства, его кто-то сразу раскрасил.
– А может, куратор это сделала? – спросила я осторожно.
Лектор посмотрел на меня с таким сожалением, что я смутилась, попросила прощения и села на место.
Значит, это сделала я. Я. А если так, то мне и вправду стало страшно: вдруг я пожелаю чего-нибудь, а оно как исполнится… А можно ли будет вернуть все, как было? Забор – это ерунда, конечно. Это было очень легко. Я хотела расцветить немного свой район, но сама сделать это не решалась – меня могли задержать блюстители порядка, да и вряд ли я смогла бы нарисовать нечто достойное… Но я этого пожелала, и стало так «по слову моему». Расцвеченный забор вреда точно никому не принесет, а настроение может поднять хотя бы тем, кто это заметит и слегка удивится. Но все же я дала себе слово желать предельно аккуратно, особенно на первых порах.
На семинаре, еще до того, как я обратила внимание, что студентов стало гораздо меньше, лектор объявил, что были отчислены ученики, которые зевали на теории, выполняли самостоятельные работы небрежно, и все спрашивали, когда уже можно будет колдануть. В следующий список на отчисление попадут трусоватые и недоверчивые студенты, которые хоть и учатся на совесть, но так пугаются, когда волшебство вдруг получается, что отказываются его признать; впрочем, им будет дано дополнительное время, чтобы попытаться преодолеть свои страхи.
– А вообще, – добавил он, – только десять процентов студентов смогут успешно завершить курс волшебства. Это нормально: мироздание строго контролирует количество волшебников. Третье практическое задание – у каждого оно свое – покажет, наконец, сможет ли студент продолжать обучение, когда увидит, что его ждет.
Он также объяснил, что для того и уделяется столько внимания теории, и столь высоки требования к выполнению практических заданий, чтобы мы научились уверенно, и без капли страха, менять свой мир. Находясь в правильном настроении, чувствуя нужный момент и находясь далеко от людей, избравших путь несчастливости, мы сможем легко распознать вектор волшебства – это-то и есть самое трудное в процессе обучения. А когда десять процентов самых упорных учеников научатся видеть другие слои реальности, то манипуляции первым, видимым для всех, слоем покажутся легче легкого.
После окончания семинара он передал мне просьбу куратора. Она бы хотела знать все, что произойдет со мной в городе W. И сам он надеется, что не напрасно убедил ее в необходимости моей поездки в город высокой концентрации чудес.
Я решила записывать все подробно, чтобы не упустить ни одну деталь и позднее проанализировать, что было самым важным и значительным. Вещи, кажущиеся второстепенными, могут выйти на первый план – и наоборот. Например, слова, нацарапанные на двери туалета на автовокзале:
«То, чего ты ждешь, ближе, чем ты думаешь», или рекламный плакат в метро, утверждающий: «Ты тот, кто ты есть, когда никто не видит» – для кого они? Должна ли я обращать на это внимание и запоминать, чтобы применять позднее?
Путешествие на автобусе – само по себе удовольствие: проезжать через маленькие города, луга, леса и озера, вспоминать, что здесь когда-то здесь жили индейцы, любоваться Кэтскиллскими горами, поросшими бархатной зеленью. Мне никогда не приходилась жить в маленьких городах, и в дороге я размышляла о том, сколько служб и услуг требуется шести тысячам жителей: у них, наверное, есть мэрия, полицейский участок, почта, хозяйственный магазин, пара школ и детских садов, поликлиника, один кинотеатр, супермаркет, галантерея, что еще?
Мои размышления были прерваны странным заявлением:
– А у меня сегодня день рождения! – это сказала пассажирка, сидевшая слева от меня, типичная нью-йоркская старушка – прическа, косметика, каблучки, ожерелье, перстенечки, маникюр, белая кружевная блузка.
– Поздравляю вас, – сказала я рассеянно, улыбнулась старушке и опять отвернулась к окну.
– А мне сегодня восемьдесят четыре года! – заявила она еще более радостно.
– Неужели? Никогда бы не подумала. Вам столько не дашь, – сказала я сдержанно.
– И знаете, – продолжала неугомонная старушка. – У меня все хорошо. Я прожила интересную жизнь. У меня чудесная семья и замечательные друзья. А сейчас я еду в город К. где живет моя сестра-близнец – у нее тоже все хорошо. Сегодня мы отпразднуем наш общий день рожденья в ее доме, а завтра вернемся вместе в Нью-Йорк и отпразднуем там еще раз, в моей квартире.
– Здорово! Я очень рада за всех вас. Желаю прекрасно провести время, – ответила я учтиво.
– Если хотите, загляните к нам, не пожалеете. Давайте я черкну вам адресок.
– Извините, но я еду дальше, в город W.
– О! – старушка посмотрела на меня многозначительно. – Вы держите путь в буддистский храм?
– Не совсем. Я планирую остановиться в городе, а храм посетить завтра.
Старушка задумалась. Потом встрепенулась и сказала:
– Ну, если пойдете лесной дорогой, то не забудьте взять с собой свежий букет цветов и баночку меда.
– Зачем?
– А что вы будете делать, если встретите в лесу оленя?
– Хм… сфотографирую его, – ответила я честно.
– Понятно. А медведя? Тоже сфотографируете?
– Ага! Надо дать ему мед! – догадалась я. – А букет цветов – оленю.
– Конечно. Они обожают гардении. Баночку меда непременно купите с узким горлышком, чтобы занять медведя, пока вы…
– Что-то мне расхотелось идти в храм. Может, в другой раз.
– Тоже верно. Там и без того есть, чем заняться. А давненько я не бывала в городе W! Я когда-то испугалась и решила, что все это не для меня. Слишком много всего, понимаете?
– Не уверена, что понимаю, но…
Автобус остановился в городе К.
– Желаю хорошо провести время, – сказала старушка и направилась к выходу.
На остановке ее ждала, подпрыгивая от радости, точно такая же старушка – с кокетливой прической, сумочкой, ниткой бус, только в блузке кремового цвета.
Ровно в полдень, точно по расписанию, автобус остановился на главной площади города W. Картой я обзавелась заранее, но постоялый двор «У водопада» нашла по шуму воды. Глядя на бурный поток, я решила, что даже если не обнаружу здесь ничего интересного, и важного ничего не случится, то прогулка у водопада уже оправдает мой приезд, да и горный воздух еще никому не вредил.
Администрация постоялого двора располагалась в маленьком, утопающем в цветах, домике у ручья. Перед тем, как постучать, я настроилась на ожидание интересного и приятного – как учили в школе волшебства на первых уроках – и привычный страх, что ничего не получится, испарился сам по себе. Более того, появилась уверенность в том, что я непременно почувствую приближение ключевого момента: примерно как музыка в кино подсказывает, что сейчас произойдет нечто важное – так же нас учили слушать свою внутреннюю музыку.
В офисе сидела типичная колдунья – свежее румяное лицо, тонкие черты лица, цепкий взгляд острых карих глаз и пышные, но совершенно седые волосы ниже плеч.
Пока я заполняла бланк, она говорила с кем-то по телефону: «Да, у нас имеются два отдельных коттеджа с видом на водопад и камином, столики в саду у ручья и гамаки. Всего триста пятьдесят долларов в сутки. Приезжайте, у нас очень красиво». Я невольно подняла брови: с какой стати сутки в коттедже в провинциальном городке стоят так дорого?
«Завтрак – с десяти до одиннадцати», – сообщила мне колдунья, вручая туристический буклет и ключ от комнаты – настоящий ключ, который поворачивается в замке и щелкает. Наверно, только в глухой провинции можно встретить подобное – везде давно пластиковые карточки и электронные замки.
Десять часов утра – для меня, истинного жаворонка – уже время второго завтрака. Похоже, город просыпается поздно.
Комната оказалось маленькой, но светлой и уютной: кровать, застеленная клетчатым лоскутным покрывалом, телевизор, торшер и тумбочка, в которой, кстати, не было Библии – еще одно отличие от обычных американских отелей. Я вымыла руки ягодно-сливочным мылом местного производства, оставила сумку в номере и отправилась в город. Хотя «город» – это громко сказано. Я обошла три главные улицы вдоль и поперек за полчаса. Дома были, в основном, двухэтажные. На первых этажах располагались кафе со столиками на верандах или маленькие магазины, а вторые этажи выглядели жилы