— Угу… Да-да… Вы правы…
— Иллионарис!
— Угу…
— Господин Жэ…
— Да-да…
Госпожа Пампука решительно похлопала стряпчего по плечу.
— Я закончила говорить несколько минут назад, — произнесла она громко и чётко, глядя прямо в его затуманенные глаза. — Прекратите наконец поддакивать.
— Вы правы… — задумчиво пробормотал агент.
Ба-бах! Дверь в кабинет с грохотом закрылась — клиентка господина Жэ покинула комнату. Сам стряпчий, испуганно вздрогнув, удивлённо посмотрел на кусок штукатурки, лежащий перед ним. Он что-то пропустил?
Иллионарис обессиленно опустился на диван. Похоже, сегодняшнее его погружение оказалось слишком глубоким. Когда-то один коллега научил его отключаться во время нудных и выматывающих душу разговоров, что позволяло сохранить душевные силы, не портя отношения с клиентами. Приём оказался на удивление простым, стряпчий без труда «держал» заинтересованное выражение лица, думая при этом о своём. Даже не забывал кивать и «угукать» через разные промежутки времени. Правда, всегда оставалась опасность уйти в свои мысли и пропустить окончание беседы. Сегодня именно так и произошло.
Да уж, нехорошо получилось…
Но ведьма сама в этом виновата, за последние дни она окончательно его измотала! Давит на него постоянно — и психологически, и магически, из-за чего он всё время чувствует себя как в мясокрутке. Похоже, клиентка не теряет надежды раскрутить их с владельцем на скидку. Тому-то ничего, сидит себе в столице и не переживает, а Иллионарис каждый день как на поле боя себя чувствует.
Наверное, это из-за того, что госпоже Пампуке не кем здесь командовать, вот всю свою активность и направляет на него. Скорее бы она уже набрала себе прислугу! Пусть им ворчит о том, что всё не так. Пока же у неё в подчинении одна лишь Менузея, на которую не так просто надавить — она сама кого угодно уворчит, благо, увесистая сковородка у неё всегда под рукой.
Только бы сегодняшняя горничная не сбежала как предыдущая! Он так старался, рассказывая, как ей будет хорошо здесь. Правда, в профессиональном плане девушка не особо сильна, учить ещё и учить. Хотелось бы надеяться, что у госпожи Пампуки хватит ума не начать муштровать её прямо на собеседовании.
С дворецким надежда только на Твутя осталась. Вначале кандидатов было немало, да только ведьма их всех разогнала. Каждого пугнула так, что назад теперь не дозовёшься. И за что она только на мужиков взъелась? Вот и его прессует постоянно.
Сегодня утром, до работы, Жэ снова забегал к Твутю, просил подумать насчёт кандидатуры. У того друзей и знакомых много, может, и найдёт какого-нибудь балбеса с непробиваемой шкурой. Интеллигентные экземпляры с тонкой душевной организацией в этом доме почему-то не приживаются.
Глава 12. Без тонкой душевной организации (история одного дворецкого)
Безуарий, двоюродный брат Твутя, отсыпался после весёлой ночи, когда в дверь вначале затарабанили, потом заколотили так, будто пытались её высадить. Комнатушка, в которой он жил, была совсем небольшая, не развернёшься. Зато всё под рукой. Вот и сейчас, он точно не услышал бы стук, если бы вход не находился прямо за изголовьем кровати.
Вставать, конечно, смысла не было. Постучат и уйдут. Кому очень надо, вернётся позже. Придя к такому мудрому решению, Безуарий вновь закрыл глаза.
Однако грохот никак не умолкал, кровать, придвинутая вплотную к стене, продолжала мелко дрожать. Вместе с ней дрожали и звенели медные побрякушки, вставленные в спинку «для красоты». Этот негромкий звон почему-то раздражал сильнее всего, голова вдруг начала противно ныть где-то за ушами.
Добраться до двери стоило героических усилий, но Безуарий справился с трудной задачей. В коридоре стоял парень, одетый в униформу дворцовой службы.
— Вам письмо! — гаркнул во всю мощь своей немаленькой глотки.
— Зачем же так громко… — недовольно поморщился Безуарий.
Голова уже вовсю трещала, каждый резкий звук заставлял его нервно вздрагивать. Увы, но окружающим было не понять всю глубину его мук.
— Деньги! — снова рявкнул посыльный. — За доставку!
— В брюках… — простонал Безуарий, вновь хватаясь за голову.
Покрутив головой, осматривая комнату, парень решительно шагнул к несчастному страдальцу.
«Бить будет!» — мелькнула испуганная мысль.
И сразу же заныла скула — синяк на ней уже пожелтел, был не такой яркий, но царапина всё ещё впечатляла. Казалось бы, всего-то с табуреткой чуть-чуть не разминулись, а какие отметины!
К счастью, в этот раз обошлось без мордобоя. Сдвинув Безуария в сторону, курьер смог добраться до брюк, обречённо повисших на спинке кровати. Лишь только он их тронул, из карманов посыпалась мелочь.
— Вот… Смотри, столько взял!
Под носом у Безуария появилась раскрытая ладонь с горкой монет. Но сколько их там было, не разобрать — перед глазами всё плыло.
— Ага, — лишь головой кивнул в ответ. — Дверь потом закрой!
— Эй, а письмо забрать?! — вручил ему конверт посыльный.
Безуарий, не глядя, ткнул куда-то совсем ненужное ему послание. Быстрее бы добраться до кровати!
Госпожа Пампука влетела в кухню разъярённой фурией. Увидев, чем занимается прислуга, разозлилась ещё больше.
— Пока! Вы здесь!… Пирожки!… Едите!
От возмущения она не могла говорить связно, запиналась на каждом слове, а потом вообще замолкла, жадно хватая воздух.
Тамина, робко жевавшая кусочек ватрушки, густо покраснела и быстро положила огрызок обратно на блюдечко.
— Едим, — невозмутимо подтвердила Менузея. — Обед-то уже.
В одной руке она держала надкушенный шмат пирога, в другой — огромную чашку.
— Я!.. — начала госпожа Пампука, но вновь запнулась.
— … тоже с утра не евши, — спокойно продолжила кухарка. — Присаживайтесь, сейчас подам.
Отложив еду, она начала выбираться из-за стола.
— Иллионарис!!!
— Ох! — всплеснула руками Менузея. — И как мы забыли про него?! Совсем отощает, бедный.
Госпожа Пампука, понимая, что толком рассказать ничего не удаётся, в приступе бессильной злобы щёлкнула пальцами и метнула огненный сгусток в ближайшую чашку, стоявшую на столе. Вспышка, хлопок, во все стороны брызнули мелкие осколки.
Тамина лишь вздрогнула испугано. Если бы она села на тот красивый стул, как собиралась вначале, «снаряд» промчался бы прямо у неё перед носом. Но кухарке, казалось, всё было нипочём:
— Правильно! — поддержала она хозяйку. — Та чашка с трещинкой была. Хоть и с маленькой, но всё равно, нельзя в доме такое держать, примета плохая. Тамина, подмети здесь, пока я обед соберу.
Горничная покорно кивнула и отправилась за веником, осторожно, по стеночке, обходя госпожу Пампуку.
— Нет, это невозможно вынести, — уже намного спокойнее пробормотала ведьма, направляясь к креслу, стоявшему во главе стола.
— Да кто ж такое вынесет-то? — охотно согласилась Менузея. — С этим ремонтом всё, считай, кувырком пошло. Везде раздрай, ни приготовить ничего толком, ни покормить никого нормально. Как обед — никого не дозовёшься, все чем-то заняты. А на голодный желудок какая работа? Вот чашки и бьются…
Госпожа Пампука украдкой глянула на пол. Тамина уже смела осколки и собирала их на совок.
— Вам яишенку обычную спроворить или с зеленью взбитую? Пышненькую? Аль пироги только будете?
— Давай пироги… а потом пышненькую.
Перед хозяйкой появилось большое блюдо с выпечкой.
— Вот с мясом… Этот сладкий, с ягодами… Здесь творог… — рассказывала Менузея.
Тяжело вздохнув, госпожа Пампука выбрала «уголок» с грибами.
— Раскормишь ты меня, — проворчала недовольно. — И так всё на мне трещит.
— Было бы о чём переживать! Вы женщина аппетитная, вам худоба не к лицу…
Ведьма лишь неразборчиво хмыкнула в ответ. Менузея поспешно отвернулась от неё, пряча улыбку: не встречала она ещё человека, который бы не подобрел от хорошей еды. А что раскричалась хозяйка, так это и понятно. Нервничает она, что не успеют всё сделать к возвращению сына. Вот и гоняет всех, кто под руку попадётся. Шутка ли, столько лет мальчонка учился не знамо где. И не жаль было родную кровиночку так далеко одного отправлять? Всё-таки странные они, эти маги.
Безуарий уныло брёл по какой-то скучной, почти сельской, улице. Лучше бы он не читал того письма! Могло же оно завалиться куда-то за кровать. Сидел бы сейчас в трактире, поджидал друзей. Или забрёл бы к какой-нибудь знакомой крале, пожаловался на жизнь, наплёл ей что-то о героически полученном синяке. Горячий ужин, а может, и завтрак она бы ему обеспечила.
Вместо этого приходится плестись неведомо куда. В своём письме Твуть писал, что по адресу срочно ищут дворецкого с опытом работы. У Безуария такой опыт был… и не только такой. Кем он только не работал! Начинал с посудомоя и второго полового в казённом трактире, а позже выбился в люди, начали приглашать на солидные должности.
Конечно, деньги ему нужны. Собственные запасы давно истощились, а друзья все сами такие же, вечно ищут, кто бы на дармовщинку угостил. Тем более, работа с проживанием, а это и крыша над головой, и регулярное питание. Экономия! За полгода можно скопить приличную сумму и с чистым сердцем снова пуститься во все тяжкие. Но ведь эти полгода придётся работать…
Безуарий горестно вздохнул. Ну почему жизнь такая жестокая штука?
Змей был роскошный — большой, красно-синий с яркими белыми полосками и длиннющим хвостом, украшенным разноцветными бантиками из лоскутков. Братья возились не один день, предвкушая, как будут его запускать. Но, увы, от первого же сильного порыва ветра верёвка порвалась — она оказалась слишком тонкой для такой громадины. Змея швырнуло на дерево, где он и застрял, уныло свесив хвост. Старший пытался допрыгнуть до таких, казалось бы, близких бантиков, но не достал. С каждым дуновением ветра змей запутывался всё больше, хвост подскакивал всё выше, и шансов достать его было все меньше.
— Пошли, — наконец-то сказал старший. — Пока нас хозяева дома здесь не застукали.