Короче, это была обычная дешёвая забегаловка – идеальное место для того, чтобы поговорить о важных вещах.
Кат отыскал столик у дальней стены, чудом оставшийся незанятым. Протиснулся к нему, задевая сидящих полами плаща. Уселся на стул с плетёной спинкой. Стул затрещал, но выстоял.
Петер пристроился на соседнее место. Женщина по имени Ариана села напротив, нервно одёрнула платье на коленях – простое, серое в горошек. Запахнула пиджак с высоким стоячим воротником.
– Выкладывай, – сказал Кат.
Она подалась вперёд.
– Я слышала, как вы спрашивали о книге, – голос был едва различим в общем шуме. – «Лучший Атлас». Книга у него. У Астера. Это мой брат.
– Рогатый? – уточнил Кат.
Женщина кивнула. В её облике угадывалось некоторое сходство с хозяином лавки – крупное сложение, массивный лоб. Однако, в отличие от брата, на голове Арианы не росли рога, а черты лица были мелкими: острые глазки под куцыми бровями, стянутые в короткую полоску губы, нос-кнопка, смотревший чуть в сторону. И все движения у неё тоже выходили мелкими, суетливыми. Даже кивала она так, словно боялась согласиться с собеседником. Коротко и несмело.
– Я могу достать книгу. Для вас. Но за услугу.
Кат откинулся на стуле и скрестил руки на груди.
Ариана посмотрела ему в глаза, теребя пуговицу пиджака:
– Вы ведь мироходец?
Кат не ответил.
– Когда вы разговаривали с братом, я была в соседней комнате, – женщина ссутулилась. – Стены тонкие. Нечаянно подслушала…
– Что тебе нужно? – перебил Кат.
Плечи Арианы ещё сильней поникли. Полы пиджака разошлись, из-под воротника показалась татуировка – витиеватые буквы, изящно выведенное слово на местном языке.
– Оружие, – сказала она. – С другого света. Пистолет, стреляет ядовитыми иглами. Чтобы… Ну, следов не оставалось. После того, как…
Петер сцепил пальцы в замок и уставился на стоявшую посреди стола перечницу.
– Стреляет иглами? – переспросил Кат. – Знаю такой. Игломёт называется.
– Хорошо, – Ариана выпрямилась. – Можете достать?
Кат почесал мизинцем бровь.
– Могу, – сказал он. – Только он недешёвый вообще-то. Деньги есть?
Петер оторвался от созерцания перечницы и взглянул на Ката. Открыл рот, собираясь что-то сказать, но, видимо, передумал.
Ариана замялась.
– Деньги… Денег нету. Совсем.
– То есть, я должен его на свои купить? – Кат вытянул было под столом ноги, но задел лодыжку Арианы и убрал ноги обратно под стул. – Замечательно. Всё лучше и лучше.
– Могу натурой… – чуть слышно пролепетала Ариана. – Тут зарядная будка рядом…
Кат покосился на Петера. Тот сконфуженно выводил пальцем зигзаги по столу. Похоже, в его мире, как и на Танжере, такое считалось неприличным. Впрочем, Кату было плевать на приличия.
– Твоей натуры по местному курсу только на тарелку супа хватит, – сказал он. – Ладно, деньги найдутся. Можно узнать, зачем тебе такое оружие?
Ариана чуть дёрнула головой, мигнула.
– Человека убить, – сказала она.
Кат фыркнул.
– Ясное дело, – сказал он. – Я не о том. Зачем именно пистолет? Ничего не выдумать попроще, подешевле? Отраву там подложить или, не знаю, устроить несчастный случай? А то, может, у тебя особые способности имеются?
Петер протянул руку и аккуратно сдвинул перечницу на пару вершков влево. Потом передвинул обратно.
– Отраву не получится, – тихо, через силу сказала Ариана. – Он за этим следит. И способность у меня никудышная: могу долго обходиться без воды. Не поможет. А несчастный случай… Мне легче с пистолетом будет.
Она часто пристукивала каблуком по полу. Кат смотрел на неё, думая, как ему хочется встать, выйти из этой вонючей харчевни, перенестись на Китеж, объявить Будигосту, что ничего не вышло, вернуть золото и пойти домой. Спать.
Его осторожно дёрнули за рукав.
Кат повернул голову. Лицо Петера в искусственном свете было иссиня-бледным. Очень серьёзным.
– Ты правда собираешься ей помогать? – тихо, одними губами спросил он.
Кат хотел ответить «Не влезай, когда старшие разговаривают» или ещё что-то в этом роде, но тут его прошибло чужим воспоминанием.
Как всегда, не вовремя.
Он был маленьким, лет семи, ребёнком, и его били. Жестоко, по-взрослому. Каким-то гибким предметом, вроде тонкой палки или жокейского стека. Хлестали по рукам, по спине, по голове. Он визжал, но не слышал собственного визга, потому что сорвал голос. Потом откуда-то выбежала молодая женщина. Заслонила его собой. Дёрнулась от удара в лицо, упала. И его снова начали хлестать, ещё яростней, чем прежде. Он старался отползти, вертелся, собирался в комок: всё напрасно. А та, которая пыталась его спасти, лежала без движения, запрокинув голову и разбросав омертвелые руки.
На шее у нее чернела такая же татуировка, как у Арианы. Танжерские буквы, каллиграфически сплетённые в короткое слово.
Слово это было «раб».
Кат встряхнулся, прогоняя наваждение. «Сказала ведь: у неё никудышная способность, – вспомнил он. – У нас, на Китеже при таком раскладе стала бы чернью. Здесь это – прямая дорога в рабство».
– Ты собираешься… – снова зашептал Петер.
– Да, – оборвал его Кат.
И добавил, обращаясь к Ариане:
– Тебе ведь для брата пушка нужна?
Та распахнула глаза:
– Как вы…
– Если бы для кого другого, могла бы попросить любого мироходца, – Кат отбросил назад упавшую на лоб прядь волос. – В лавке, небось, часто кто-то из наших бывает. Специфика коммерции. Скажешь, нет?
Ариана потупилась, разглядывая собственные пальцы с обломанными ногтями.
– Но те, кто ведут дела с твоим братцем, заподозрят неладное, – продолжал Кат. – Могут доложить: мол, так и так, рабыня чего-то затеяла, поинтересуйся.
– Рабыня?.. – пшеничные брови Петера полезли на лоб.
– А тут появляюсь я, весь такой никому не знакомый и ни к чему не причастный. И ты решаешь, что настал везучий случай, – Кат снова скрестил руки на груди. – Ну, будем считать, что настал. Рассказывай.
Ариана не сразу подняла взгляд. Сперва долго смотрела на перечницу, ту самую, которая минуту назад была объектом пристального внимания Петера. Потом вздрогнула, поёжилась, быстро оглядела кафе, не задерживая ни на ком глаз. И только после этого посмотрела на Ката.
– У нас в Рабаде устраивают семейный праздник, когда девочка рождается, – сказала она тусклым голосом. – Девочку можно дороже продать. И берут охотней…
Кат молчал, ожидая продолжения. Пока он не услышал ничего нового.
Ариана коротко вздохнула:
– А родители жили бедно. Очень радовались, когда меня пристроили в обеспеченную семью. Там были хорошие люди. Не обижали. Я у них на кухне, по большей части, работала. Готовить научили всякое.
Подлетел бритоголовый щуплый официант, скороговоркой протараторил фразу на танжерском: вероятно, спрашивал, чего желают клиенты. Кат отрицательно качнул головой. Официант сделался мрачен, принялся что-то втолковывать. На божеский он не перешёл, но общий смысл угадывался и так – дескать, либо заказывай, либо выметайся. Кат спросил чая на троих. Бритоголовый помрачнел ещё сильнее, однако заказ принял и ушёл на кухню. Презрение излучала даже его узкая, затянутая в полинялую ливрею спина.
– Жила у них долго, – продолжила Ариана, когда он скрылся из виду. – Лет десять. Потом хозяин помер, хозяйка имение продала. Вроде как её обманули, не знаю, что было. Деньги со сделки быстро кончились, и она меня выставила на аукцион. Там…
Она прервалась, чтобы перевести дух. Петер смотрел на неё исподлобья, руки его под столом мяли и разглаживали ткань штанов на коленках.
– Там Астер меня и купил, – Ариана снова вздохнула. – Пришёл на рынок – аукцион в порту проводят, на невольничьем рынке... Я-то его узнала сразу, Астера, хоть вон сколько лет прошло. Ну, знаете, по рогам. Да и лицо такое. Узнаваемое.
Кат вспомнил физиономию владельца книжной лавки: жирный валик над бровями, тухлые глазки, каменная челюсть. Что верно, то верно, это лицо нескоро забудешь.
–…Нам запрещали с покупателями говорить, ну я ему улыбалась, – говорила Ариана. – Пока он торговался, пока документы подписывал – всё лыбилась, как дура. Ещё бы, думала ведь – родной брат пришёл выручить из неволи. Домой заберёт, заживём семьёй.
Она замолчала. Петер снова поправил перечницу.
Подошёл официант. Чудом не расплескав, брякнул на стол три кружки с чаем. Кат заглянул в свою. Чай был черней самого крепкого кофе и пахнул хорошо проваренной тряпкой.
– Я не юрист, – сказал Кат, отодвигая кружку, – но, по-моему, на Танжере положена скидка кровным родственникам. Как раз чтобы выкупить из рабства брата, сестру, и так далее. И подписать вольную. Верно?
Ариана кивнула:
– Да. Он потому меня и купил, чтобы скидка вышла. Но вольную подписывать – куда там. Даже не подумал. Просто поводок нацепил да повёл к своей коляске. Ни слова не сказал. Я-то ещё ничего не понимала. Дождалась, пока в коляску сели – тогда к нему обниматься полезла. Ну, он мне и выдал по первое число. Нос сломал...
– Взял себе рабыню по дешёвке, – кивнул Кат. – Ловко, молодец. А родители ваши – они что?
– Умерли, – просто сказала Ариана. – Погибли в аварии. За год до того. И он наследство получил. Вот эту книжную лавку.
Петер деликатно кашлянул:
– Извините, что спрашиваю, но почему он с вами так? Он… он за что-то держал зло? Хотел отомстить?
Ариана пожала плечами.
– Отомстить? Да нет… Мы с ним в детстве не ссорились особо. Жили, знаете, как все живут: старшая сестра, младший брат. Я за ним присматривала. Ругала порой, конечно – если хулиганил. Он, вообще-то, часто гадости делал. Топил кошек. Ребят поменьше колотил. Ещё пару раз таскал деньги у родителей… Ну, так. Всё по мелочи. Ничего особенного.
– И они его не продали, – утвердительно произнёс Кат.
Ариана помотала головой.
– Сначала он был слишком маленький. А потом у них дела пошли лучше. Даже книжная лавка появилась.