ют.
Щёлкнул нож. Кат прыгнул вперёд, на кровать и, подмяв под себя Фьола, упёр остриё трёхвершкового клинка в складки на стариковской шее.
Фьол выпучил глаза. Лицо его налилось свекольной краской.
– Сейчас кротов позову! – прохрипел он, пытаясь вжаться как можно глубже в заскорузлые тряпки. – Сожрут тебя!..
– Ты этого уже не увидишь, – пообещал Кат севшим от ярости голосом и надавил ножом чуть сильней. – Ну-ка, падаль червивая, придумай, почему тебе жить надо. Да быстро.
– Демьян… – застонал Петер.
Фьол скривился.
– Чертежи, – пробулькал он. – У меня его чертежи остались! Я в лаборатории бываю, там все материалы… Дай сказать!
Помедлив, Кат отпустил Фьола и слез с кровати.
– Ладно, говори, – он подобрал опрокинутый стул и уселся, держа нож на виду. – Кто тебе раньше-то говорить не давал?
Петер шумно перевёл дух.
Фьол закашлялся – это звучало так, будто комкали лист мокрой бумаги. Петер поднялся с флягой наготове. Кат отобрал у него флягу и напился сам – не торопясь, напоказ. Воды осталось на донышке.
– Ну? – спросил он. – В двух словах. Самую суть.
– Сделка, – просипел Фьол. – Размен. Вы его ловите. Мальчик ловит, ты не сможешь… У меня прибор для этого есть. А я вам даю чертежи. Они рабочие, гарантирую. Хозяин уже собирал однажды. Всё получилось. А теперь – снова. Но собрать уже некому…
Кат хлопнул ладонью по колену:
– То пургу несёшь, а о главном – ни слова. То всё рассказал, но так сократил, что ни пса не понять. Давай-ка ещё раз: внятно, по делу, простым языком. Я даже помогу. Пацан каким-то образом ловит Основателя с помощью аппарата, который у тебя имеется. Так?
Фьол кивнул, отдуваясь и держась за грудь.
– Продолжаем разговор, – Кат с силой выдохнул, пригладил волосы. – Допустим, Петер поймал твоего хозяина. Ты нам что за это? Чертежи какие-то? На кой они нам хрен?
– То, что сейчас делается – ну, история с Разрывом, – Фьол утёрся воротом рубахи, – это происходит не впервые. Такое уже однажды случалось. Хозяин устроил эксперимент. Тогда всё тоже вышло из-под контроля…
– Погоди, – перебил Кат. – Вот эта мутотень с пустынями, которые ползут по мирам – дело рук Основателя?!
Фьол оскалился:
– А то чьё же! Началось оно полсотни лет назад. Здесь, на Батиме. Ему было интересно поглядеть, что станет, если смастерить постоянно действующий портал. Портал в Разрыв. Всё в итоге пошло вразнос, портал начал быстро расширяться. Везде появлялись его копии – мы их называли оазисами. Когда Разрыв подобрался к лаборатории, хозяин опомнился. Собрал такой специальный агрегат, бомбу. Эта бомба уничтожила ближайший оазис. Шуму было… А потом запустилась цепная реакция. Все остальные зоны Разрыва тоже схлопнулись. И всё закончилось.
– Закончилось? – Петер нахмурился. – Что же тогда сейчас происходит?
Фьол махнул рукой:
– Мы упустили из виду второй портал, резервный. Надо было его разобрать, но руки не дошли. Он всё это время гнил в подземном павильоне – как я теперь понимаю, с заряженными батареями. И не так давно рванул. Думаю, это хозяин постарался. Вот вам и вторая катастрофа.
«Или это ты, паскуда, его взорвал, – подумал Кат. – Чтобы к тебе явились со всех планет мироходцы и помогли справиться с тронутым Основателем… Ладно, не важно. Важно другое».
– Я так понял, у тебя есть чертежи бомбы? – спросил он. – Той, что уничтожила оазисы в первый раз?
Фьол помусолил веко дрожащим пальцем:
– Есть.
Стало тихо, как тихо бывает, наверное, только глубоко под землёй. Но потом слуха коснулись приглушённые, далёкие взрывы. Должно быть, бог, обратившийся в ураган, сообразил, что добыча ушла от него, и свирепствовал, разнося всё на поверхности планеты.
– Вы сможете собрать такую бомбу? – спросил Петер. – Ну, по чертежам?
– Мог бы – собрал бы, – хмуро ответил Фьол.
– Ты ж инженер, – напомнил Кат.
– Так и есть, – окрысился Фьол. – Я инженер. Техник! А не бог, который сотни лет провёл за изобретением разных штуковин.
– Кто же тогда справится со сборкой? – растерянно спросил Петер.
Фьол развёл руками:
– Почём мне знать? Походите по разным мирам, поищите всяких учёных. Талантливых и с руками не из жопы. Авось найдёте. Вы ж мироходцы, – закончил он ехидно.
Кат потянулся так, что стул под ним с натугой заскрипел и опасно накренился. Как ни странно, ярость прошла без следа. Убивать Фьола больше не хотелось. Хотелось есть. Спать. Хотелось в сортир – последний раз он облегчился дома у Ады. И ещё…
Пневма.
Если духомер не врёт, у него не осталось пневмы!
Он напрочь забыл, что каждую секунду может свалиться замертво!
Кат задрал рукав.
Камень светился – ярко и безмятежно. Словно не притворялся обычным речным окатышем пару часов назад, когда от его сияния зависела человеческая жизнь.
«Вот как, – подумал Кат с облегчением. – Выходит, что-то всё же наводило помехи. А под землёй прибор пришёл в норму. Дрянь, а не мирок, как ни крути… Однако это значит, что мы свободны».
– А почему бы тебе не отдать нам эти чертежи по доброте душевной? – задумчиво спросил он Фьола. – Вот прямо сейчас. Пока я твои щупальца по одному отрезать не начал.
Фьол оскалился.
– Либо сразу убей, либо будет по-моему. Станешь пытать – заору. Кроты сбегутся.
«И придётся сваливать в Разрыв не солоно хлебавши, – добавил про себя Кат. – После – возвращаться, искать эти его чертежи. А второй раз мы от шибанутого бога можем не уйти».
Вслух же сказал:
– Железный аргумент. Ладно, считай, договорились.
– «Договорились», – передразнил Фьол. – Иди-ка в манду! Единственная причина, по которой ты ещё жив – это мальчишка. Если бы не он, я бы позвал кротов, как только ты достал перо. Думаешь, я смерти боюсь? Ни хера я не боюсь. Только отомстить хочу господину Бенедикту. Хозяину дорогому. У меня для него такое припасено, что охренеешь. И ради этого я готов даже твою рожу здесь терпеть. Лишь бы мальчишечка хозяина одолел…
Кат с некоторым удивлением отметил, что оскорбления старика на этот раз оставили его совершенно равнодушным. Фьол с хрипом втянул воздух.
– Но если вы мне помогать не станете, то похер, что со мной будет! – закончил он свистящим шёпотом. – Могу прямо сейчас их позвать! Позвать? А?!
– Не надо, сударь Фьол, – сказал Петер. – Мы… Я готов вам помочь. Я поймаю вашего хозяина.
XI
Великий Феб провидел судьбы мироходцев, являвшихся на мой сигнал. Провидел и то, что они сперва должны направить стопы к Отцу зла, а затем – туда, куда укажет дорогу этот несчастный. Дальнейшие прозрения Солнцеподобного туманны, и он никому их не открывает. Вероятно, конечная точка путешествия находится так далеко и так хорошо спрятана, что неподвластна даже его могучему дару.
Просто дух захватывает, когда представлю. В пророческих снах мой господин проникает в самые отдалённые уголки Вселенной. В пророческих снах мироходцы грезят о нём. Ведомые его гением, они следуют по пути – шаг за шагом, сон за сном, планета за планетой… И вот так может спастись мир.
А может и не спастись.
Порой мне кажется, о путник, что всё вокруг, вся моя жизнь, две с половиной тысячи лет бесконечных стараний сделать Элладу хоть немного лучше и уберечь её от врагов – один длинный сон. И он вот-вот закончится насовсем.
Интересно, что будет, когда я проснусь.
Лучший Атлас Вселенной
Крот прокладывал тоннель.
Вначале крепко упирался загривком в потолок, а лапами – в пол свежевырытого хода. Вытягивал остроконечную башку, хрипя и ворча, скалил клыки. Затем следовала серия взрывов. Костяной вырост на морде посылал в землю несколько ударных волн – в этом выросте был спрятан особый орган. Первая волна получалась мощней прочих, от неё вязко отдавало в груди. Остальные шли слабее; а, может, так ощущалось после первой. Раздробленную, осыпающуюся землю крот подминал когтями под брюхо и утаптывал задними лапами. Земли этой было до странного мало, хватило бы от силы на две-три лопаты.
Кат, Петер и Фьол шли следом, держась на расстоянии. Иначе закладывало уши – не столько от грохота, сколько от того, что воздух рядом с кротом во время взрывов делался страшно разреженным. Кат сунулся было один раз ближе и сильно об этом пожалел: почудилось, что вот-вот лопнут барабанные перепонки. Больше он такой ошибки не совершал. Если бы сзади не ковылял второй крот, Кат увеличил бы дистанцию ещё на дюжину саженей.
Чувствовал себя он препаршиво. Усталость брала своё, от духоты стискивало виски, накатывала муторная сонливость. Рюкзак за плечами казался набитым камнями. Шею резал ремень, на котором болтался дыхательный прибор: перед тем как спуститься в тоннели, Фьол выдал Кату ржавый баллон с присоединённым к нему регулятором давления и коротким шлангом. Конец шланга был увенчан мундштуком, грубо вырезанным из трещиноватой резины. Похожий баллон достался и Петеру. Регулятор барахлил, кислород приходилось тянуть с усилием, но обойтись без аппарата в свежевырытом тоннеле было нельзя.
– Куда всё девается? – спросил Кат Фьола, когда наступило короткое затишье после очередных взрывов. – Он вёдрами должен землю у себя из-под носа выгребать. Жрёт он её, что ли?
Крот, бубня на своём угрюмом языке, обнюхивал стену. Был виден его тощий, покрытый роговой чешуёй зад и до смешного маленькие для такого крупного существа гениталии. Недостаток кислорода, похоже, крота не беспокоил.
– Действительно, – поддержал Петер, отводя от лица мундштук. – Когда он… ну, бабахает, то перед ним всё как-то расступается.
– Глазастый мальчик, – похвалил Фьол и скованно дёрнул рукой: будто хотел потрепать Петера по плечу, но передумал. – Кроты – не простые мутанты. На их развитии сказалась та беда, про которую я говорил, помнишь? Когда хозяин облажался в первый раз. Те, кто держался близко к порталам – у них появилась связь с Разрывом. Односторонняя.