Люди расступились.
– Взгляните, вот здесь, возле меня, много сцен, показывающих события времен Великой эпидемии. Болезнь коснулась практически каждой семьи. Люди умирали целыми улицами и кварталами. В той части площади…
Все головы повернулись в указанном экскурсоводом направлении.
– …мы видим тематически цельную и однонаправленную по времени картину гибели жителей города, с детства видевших эпидемию, ее результаты. Тематика тут едина и представляет картину собственной смерти. Подобное количество упоминаний о ней находится только в южной части, где вы могли лицезреть увиденные в будущем сцены нашествия варваров и великой резни, жертвами которой были мужчины и мальчики.
Экскурсовод повернулась на пятках на четверть оборота и ткнула ладонью в соседний участок площади. Когда пространство перед ней очистилось, она продолжила рассказ:
– Тут мы имеем наиболее интересную часть площади. Сцены тех, кто эпидемию пережил. Однако ее последствия отразились у них на участках коры головного мозга около гипофиза, ответственных за видение будущего.
Триумфально улыбаясь, экскурсовод дошла до главного момента своего рассказа. Адам определил это, поскольку в ее голосе послышалось возбуждение, проявились патетические нотки.
– Эти сцены отражают мононаправленность во времени, туда и обратно. Болезнь полностью лишила большую часть жителей дара видеть будущее. Да, прошу прощения, большая группа жителей нашего города по причине болезни очутилась в темном периоде человечества… таком, как предшествующий Тайной вечере. Когда-то мозг человека записывал лишь образы и ощущения минувших времен, задыхаясь от ущербности неведения всей картины мира. Эти плиты позволили уложить в порядке исключения, поскольку после эпидемии осталось так мало жителей, что городская казна опустела. Поэтому феномены и появились. Впрочем, их участок сейчас является самым интересным для туристов местом Рынка.
Стоявшая рядом с экскурсоводом девушка несмело подняла руку.
– А они понимали, что именно потеряли возможность видеть? – робко спросила она.
– Конечно. – Этот вопрос явно доставил экскурсоводу удовольствие. – Однако некоторые сохранили образы будущего в виде статичных картинок, запомнившихся в молодости, когда оно еще было для них доступно. Таких людей называли пророками, и это осталось до сих пор. Вот уложенные в форме пояса плиты, их так и называют – Поясом пророков.
– Является ли это название правильным для того темного периода? – ввернул парень в очках с толстыми стеклами.
Экскурсовод вынула из кармана путеводитель и показала сначала юноше, а потом и остальным, высоко подняв его над головой.
– Господа, здесь вы найдете список исследований, отвечающих на этот вопрос. Как известно, существовавшие в истории перед Днем Открытия пророки видели будущее короткими фрагментами. Люди всегда владели этим умением, хотя оно целиком открыто не было, освобождалось импульсивно и неконтролируемо. Люди видели в такие моменты избранные сцены из будущего и такими их запоминали на всю жизнь. Полученные картины оставались в их памяти как воспоминания прошлого. Так, как и у иных тогдашних ясновидящих, которых к пророкам не причисляем.
Заметив, что часть туристов заскучала, экскурсовод решила закругляться.
– Адекватность сравнения людей, искалеченных болезнью, с пророками в области биофизического эффекта весьма точна. Они либо иные ясновидящие чаще всего получали одноразовые видения и в отличие от нас не имели возможности увидеть их вновь. Эти запомнившиеся перед болезнью картины из будущего, – экскурсовод указала на плиты площади, – были также и воспоминаниями, заключенными в камне. Поэтому мы называем их феноменами.
– Мороженое… – предложила девушка из группы. – Может, отправимся за мороженым?
– Пойдете позднее… это интересно, – занервничал мужчина, стоявший рядом с Адамом, и быстро вставил: – А правда, что эти люди думали, будто причиной болезни является их прошлое? Точнее, заражение в прошлом?
– Разумеется, так сообщают исторические источники, – ответила экскурсовод. – Однако… человеческий разум всегда ищет ответы, но только на видимом ему пространстве. Для них был досягаем лишь образ запомнившегося прошлого… Это печально…
– Пошли попьем… – Девушка не сдавалась.
Ситуация выходила из-под контроля.
– Да, идем… Госпожа экскурсовод, мы можем?..
У туристов явно кончилось терпение. Несколько человек уже спешили в сторону разноцветных зонтиков и плетеных стульев при кофейных столиках.
Экскурсовод покорилась воле подопечных.
Адам остался в одиночестве так же быстро, как и перед этим очутился в толпе. Он взглянул под ноги. Картинки из прошлого окаймляли рамки из черного чугуна, события из будущего традиционно их не имели.
Рассматривая плиты, он вспоминал первые годы своей жизни, когда вышагивал по площади то обычным образом, то пятясь. Лет ему было немного, и он думал, будто плиты лежат просто так, а потом начал замечать на них сцены, понял, что передвигается по событиям. Позднее осознал смысл игры… Передвигаться по событиям, выстроенным во времени… Они лежали бок о бок, независимо от того, были они образами из прошлого или в момент создания должны были лишь наступить. Одни обладали рамками, другие нет. Он рассматривал их все, однако знал, что главным свойством плит является их существование. Когда подрос, начал понимать, что краковская площадь – это отражение вселенной, состоящей из событий. А потом пошел в школу, и события получили название квантовых состояний. Вселенная складывалась уже из безграничного их числа, и они распределялись по времени. Через те квантовые состояния перемещалась волна, называвшаяся действительностью. События находились от нее по обе стороны, и человек для собственного удобства назвал одну из них прошлым, другую будущим, а потом придал этим сторонам направление. Получился такой порядок, которого требовала структура его ума. В соответствии с ощущениями люди делили состояния на фиксирующие настоящее и уходящее. Последнее назвали прошлым. Другие же улавливали образы и ощущения из будущего, но их запись также попадала в категорию событий прошлого.
Человек поделил события на те, которые есть, будут или уже были. На те, которые – с точки зрения человека – являются средоточием времени, и те, которые тянут лишь на его остаток.
Он остановил взгляд на плите со сценой повешения осужденного. Хозяин увенчал ее картиной своей казни, подсмотрев такое состояние квантов в будущем. Эту плиту Адам видел и раньше. Он помнил ее, поскольку в какой-то момент своего взросления разглядел на ней нечто большее, чем просто событие. Переживания человека. Позднее он понял, что состояние квантовой материи, влияющее на тела радующихся жизни или умирающих людей, не является для них важным – так же, как соединение электронов и протонов в материи, из которой состоит пеньковая веревка повешенного. Их касается только то, что они чувствуют и думают. И ничего, кроме этого, в жизни нет.
Единственный настоящий контакт, соединяющий человека с миром, это его восприятие.
Последняя мысль была важнейшим открытием. На какой бы плите он ни остановился, перед ним были неповторимые, непохожие на другие события. Не было двух одинаковых плит, или двух таких же событий, поскольку не бывает совершенно одинаковых людей. Вот только на всех плитах Адам находил одну из двух постоянных и всегда присутствующих составляющих, игнорировавших бесконечную разнородность жизни. Являлись ими – добро и зло. Открытие оказалось таким простым, что ускользало от его внимания многие годы молодой жизни. Независимо от степени развития человека, времени, в котором он жил, или времени и места, в которых он может мысленно оказаться либо охватить разумом, всеобщее добро и зло – они были и есть, они приходят из будущего. Словно из бескрайнего океана бытия, из которого мир истекает от самого его рождения.
От размышлений его отвлек легкий удар по ногам. Адам глянул вниз. Между ступнями у него лежал детский мячик. Ощущая на себе чей-то взор, он наклонился и взял игрушку. Повертев в пальцах, полюбовался на разноцветные машинки, оттиснутые в мягкой пластмассе, и поднял глаза. В паре шагов перед ним, застыв в ожидании, стоял маленький мальчик.
– Бросить? – спросил Адам.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Катнешь, – серьезно сообщил он.
– Кину, – предупредил Адам. – Если покатить, разобьешь колено.
– Оно хочет быть разбито. – Мальчик попался упрямый.
Адам решил изменить наступающее событие.
– А я не желаю подчиняться твоему колену.
Ребенок видел ближайшие минуты, а в них различные взаимоисключающие образы. Однако понимал он их по-детски. Адам подумал, что пораненное колено в таком возрасте – беда небольшая. Худшим будет разбитая голова… так получится, если он катнет.
В нескольких шагах от мальчика стояла женщина в клетчатом платьице и прислушивалась к их разговору. В руке она держала детские солнцезащитные очки и недоеденное мороженое в маленьком рожке, уже расползающееся в ее пальцах.
– Матеуш, подойди к гражданину и возьми у него мячик. – Она была заметно смущена.
А тот размышлял. Наморщив лоб, он некоторое время обдумывал выбор и наконец решил послушать маму. Подошел к Адаму, взял у него мячик и, тотчас забыв о предыдущей беседе и своих сомнениях, побежал, подняв его высоко над головой.
– Не торопись… – приказала женщина, но было поздно.
На половине дороги к ней ребенок запнулся о собственную ногу и рухнул ничком. Упал так, что его маленькое тело громко ударилось о плиты площади. Поскольку падение выглядело опасным, Адам непроизвольно кинулся к мальчику. Они подбежали одновременно, он и женщина. Адам положил портфель на землю, обнял ребенка за плечи и посадил. Тот ревел как сирена, так что на него обращали внимание люди и за сто метров. Из колена и головы текли тонкие струйки крови. Женщина была так испугана, что боялась заглянуть в ближайшие минуты. За нее это сделал Адам. Вздохнув с облегчением, он внимательно осмотрел пострадавшего и его ушибы.