Повисло молчание, которое прервали Дашины всхлипы, кажется, все случившееся наконец начало доходить до ее разума. Массивы всплывших воспоминаний бережно обрабатывались мозгом и раскладывались по полочкам, отчего девушке становилось морально все хуже и хуже.
Ужасно в один миг осознать, что полдесятка лет была марионеткой, жила с ложной целью в жизни, что на всей земле у тебя не осталось никого по-настоящему близкого и родного.
Дашу трясло, колотило, впервые за многие годы она плакала, ей было все равно, что происходило вокруг: вот Василиса держит ее за плечи, вот Матрена подсовывает стакан воды, заставляя его выпить, даже странная бабка, из-за которой начался этот кошмар, настойчиво пытается докричаться до девушки. Но ей хотелось только свернуться калачиком и не слышать вообще никаких звуков, обхватить колени руками, рыдать в голос громко и сильно, реветь белугой, а потом кричать, топать, может, бить посуду. А главной идеей истерики стало настойчивое желание сорваться с места, побежать в архив и разнести там все к чертовой матери…
Все эти дурацкие бумаги, университет, диплом, практика, характеристики – ради чего? Все без толку…
– Почему она нам не отвечает? – беспокоилась Василиса.
– У нее шок, я, пока у нее в голове была, много дурных вещей видела. – Оксана выглядела уже гораздо лучше, старушка быстро восстанавливалась от потери сил. – У нее в сознании стояло столько внушений и блокировок памяти, это же невероятная нагрузка… Так что ей повезло, что я её заметила. А головная боль – лишь последствие. Если бы ничего не изменилось, до конца недели она бы не дожила.
– Так помогите ей, у нее же наверняка в голове сейчас полная каша.
– Она и так настрадалась, лишнее вмешательство только повредит. Девочка сильная, сама справится. Могу только посоветовать успокоительного дать, пусть спит до утра.
– Так не пьет же! – возмутилась Матрена, безрезультатно пытаясь напоить Дашу каким-то отваром. – Не нос же ей зажимать.
– Не надо мне ничего зажимать, – сквозь всхлипы заговорила Даша. – Нет у меня никакого шока, я впервые вижу все ясно и четко…
Не поднимая взгляда от пола, она внимательно рассматривала дощатый настил и, отчего-то начав скрести его ногтями, продолжала:
– ОН… Я думаю, это был мужчина. – Ее ногти издавали жуткие, царапающие ухо звуки. – Он говорил со мной перед тем, как исчезнуть. Сказал, что я не одна такая, что таких тысячи, называл нас куклами, марионетками. Для него я была лишь работой. Понимаете… Жизни тысячи людей – для кого-то лишь работа.
Пока бывшая «кукла» говорила, Василиса, не обращая внимания на огромные лужи на полу, села перед ней на колени.
– Даша, все уже закончилось. Он больше не вернётся, – успокаивала она, взяв руки девушки в свои ладони.
Не имея возможности скрести пол ногтями, Даша вздрогнула и попыталась вырваться, но то ли сил не хватило, то ли передумала и в итоге расслабилась.
– Он сказал, чтобы я не возвращалась в столицу, что меня там найдут и подчинят.
Сейчас ее голос казался выкованным из стали, словно из него выкачали все эмоции, оставив лишь металлический каркас.
– А если соврал?
– Какой смысл лгать человеку, который понимает, что вот-вот умрет?
– Она права, – неожиданно подтвердила Оксана. – Я видела его последние мысли, он был предельно честен.
Матрена, все это время молча слушавшая разговор, задала первые правильные вопросы:
– А зачем это вообще нужно было делать? Что он забыл у Даши в голове? За чьими секретами пришел?
Оборотница пожала плечами.
– Если бы он в своем физическом теле передо мной сидел, я бы тебе ответила, а так была вынуждена работать через нее, – кивая на несчастную девушку, сообщила ведьма. – Он, кроме наблюдения, ничего не делал. А вот кому это надо, зачем и кто его послал, я без понятия.
– Выходит, где-то там, если верить его последним словам, скорее всего в столице, лежит тело без разума?
– А это уже не мои проблемы, – легкомысленно отмахнулась Оксана.
– Вот тут ты ошибаешься. – По лицу Матрены блуждали мрачные тени. – Когда этого несчастного обнаружат, у них возникнет много вопросов, а у нас – куча проблем. Или ты думаешь, с той стороны не заинтересуются, почему менталист превратился в безмозглый овощ? Мы здорово вляпались, дамы. Делаем ставки, когда в деревню приедут замаскированные проверяющие?
Василиса побледнела, а лицо Даши по-прежнему не выражало никаких эмоций.
– Не знаю, как вас, а меня тут не было, – живенько поднимаясь с пола, высказалась оборотница. – Чем смогла, помогла. Дальше сами.
Даже Матрена от такой реакции оторопела.
– Решила убежать?
– Я этим занимаюсь всю свою жизнь. И вам начать советую, – открывая дверь на улицу, глубокомысленно отметила ведьма.
Она трансформировалась в сову, стоя одной ногой на пороге, а через мгновение, взлетев, и вовсе скрылась из виду в пелене дождя.
– Да, вероятнее всего, она права, – устало сказала Матрена. – Похоже, девочки, ваша практика в Шкрябинке закончилась.
Глава 11
Серов лениво перечитывал рапорт Вереса. То, что линзы у оперативника сломались, это, конечно, грустно, а вот «память стен» радовала. Генеральское чутье просто ощущало взаимосвязь кучи событий между собой, главное, сложить этот пазл до конца.
Полчаса назад он отправил оперативнику короткий приказ не вмешиваться и просто наблюдать, Верес – работник опытный, сможет отфильтровать нужные данные, а уж тут в управлении аналитики разберутся, что к чему.
От рабочих мыслей отвлек шум, раздающийся в коридоре.
– Пропустите меня к нему, – послышался знакомый голос.
– Простите, но генерал велел никого не пускать!
Кажется, секретарша пыталась остановить гостя, но куда миленькой хрупкой Катеньке тягаться с разъяренным Разумовым.
Дверь в кабинет с треском распахнулась, впечатавшись ручкой в стену. На пороге предстал во всей красе злой, как черт, начальник отдела менталистов. Эмоции, написанные на его лице, были настолько явными, что даже не слишком проницательный человек понял бы, какой разрушительный ураган сейчас разразится в кабинете Серова.
Было удивительно наблюдать, как опытный и переживший десятки лет служебных интриг Разумов потерял над собой контроль и так ярко фонтанирует чувствами.
Наблюдавший за этой картиной Серов искренне недоумевал, чем могло быть вызвано подобное поведение.
– Коллега, я жду объяснений, – бросил он. – Вероятно, у вас есть достойная причина так врываться в мой кабинет?
– А ты как будто не понимаешь? У меня мертвый менталист на полу отдела лежит.
– А я при чем? Твои работники, ты и разбирайся.
Разумов вплотную подошел к коллеге, теперь их разделял только массивный стол, заставленный различной аппаратурой и пачками документов. Разъяренный мужчина оперся кулаками на столешницу, при этом одной рукой сдвинув кипу бумаг и обвалив ее на пол. Листы, выпав из папок, разлетелись по кабинету, а работавший вентилятор помог им красиво спланировать по разным углам.
– То есть ты будешь сейчас старательно делать вид, что это случайное совпадение, а не твоих рук дело?
– Разумов, ты болен, если думаешь, что я буду убивать сотрудников управления. С чего ты вообще решил, что я замешан?
– Умер менталист, контролировавший Зубову в Шкрябинке. Найден в кабинете около часа назад, и способ смерти очень оригинальный…
Серов скривился. Опять эта глухая деревня – не до конца сложенный пазл, что же они упустили? В руках он по-прежнему держал рапорт Вереса, который после слов о смерти менталиста молча протянул Разумову. Тот, судорожно схватив бумаги, внимательно вчитывался в строки доклада и кривился с каждой минутой все больше.
– Линзы сломались?! Их же тестировали во всех мыслимых и немыслимых условиях, ни одного сбоя не было зафиксировано.
– Когда-то же должен быть первый раз. Расскажи лучше о менталисте, что врачи сказали? Может, он от чего-то обычного загнулся: инфаркт, инсульт, язва?
– Издеваться изволишь? Умер – это громкое слово. Его нашли час назад, полулежал в кресле, пускал слюни, обгадился под себя. Овощ. Первым делом его обследовали мои менталисты – а там пустота! Девственно чистый мозг, остались только некоторые безусловные рефлексы. Физических травм нет, врачи подтвердили. Такое впечатление, будто его личность просто стерли.
– Остались какие-то записи о том, чем он занимался на работе? И что с его «куклой»?
– Никаких отчетов за день он не составил, насчет «куклы» неизвестно, к ней не смогли подключиться. Скорее всего, после смерти контролирующего с нее окончательно слетели все настройки. Сейчас наверняка гуляет по Шкрябинке сама по себе.
– Это что получается? – подвел итог Серов. – За одни сутки мы потеряли все средства визуального наблюдения за ситуацией?
– Ну, если твоего оперативника там камнем пришибет, я не особо удивлюсь, – отметил Разумов, почему-то мстительно улыбаясь.
– Необходимо срочно скорректировать для него указания. Приказ «просто наблюдать» стал неактуальным. Возможно, необходимо действовать жёстче.
У Серова уже возник в голове план действий, дело оставалось за малым: посвящать в него коллегу «по цеху» или нет. С одной стороны, зная новые обстоятельства, операцию можно смело переводить в силовую фазу, и Разумов мог стать ценным союзником, а с другой – он обязательно заявит права на трофеи, если таковые будут.
– О чем ты задумался, старый интриган? – Начальник менталистов уже вполне остыл и теперь, стоя у окна чужого кабинета, рассматривал столичные пейзажи. – Красивый вид, даже лучше, чем у меня, – признал он.
– Нашел время городом любоваться. Предлагаю свернуть операцию. Отправляем Вересу приказ скручивать девчонок и по порталу доставляем сюда. А здесь на месте уже разбираемся, что к чему. Пара допросов, и все станет ясно. «Куклу» вернем тебе в целости и сохранности, а там сам решай, что с ней делать. Хочешь – обновляй заклинание, хочешь – чисти память и отпускай восвояси.