Глава 17Откуда не ждали
Моя юная супруга была не только красива, но и не по годам умна, чем не раз меня озадачивала. Я не раз удивлялся её поразительно взрослому поведению. Порой она казалась умудрённой жизнью женщиной, а не девочкой, едва ли достигшей семнадцати лет. Наверное это было одной из причин, почему я буквально влюбился в неё по уши. Причём мне на это понадобилось не так много времени.
В этот раз мы с ней прогуливались в саду недалеко от Царского Села. Было всё ещё холодно — апрель месяц в Петербурге выдался не самый тёплый, однако было не ветрено, а на деревьях уже стали появляться листочки. Да и сам сад был довольно красивым, даже несмотря на время года.
Немного устав, мы присели на попавшуюся на пути скамейку, и София, вдруг положив голову мне на плечо, спросила:
— Саша, расскажи о своём прошлом.
Я немного смутился. А что мне о своём прошлом рассказывать? Я ведь не знаю ничего из прошлого реального Александра, так, некоторые вырезки из газет и только, да ещё истории, что рассказывал император, пока был жив. Про Павла Кутафьева тоже ничего не знаю, да и рассказывать, очевидно, не следует. Единственное прошлое, о котором я мог бы рассказать, это моё настоящее прошлое. То, где я был историком, а потом отправился на фронт. Где у меня была жена и двое детей. Но об этом, как минимум, не следует рассказывать, потому что ничем хорошим такая откровенность не закончится. Но в следующий миг я напрягся. Может, она имеет в виду то, что об Александре ходила дурная молва, что он был кутилой и пьяницей, а то и наркоманом. Об этом точно рассказать совсем нечего.
— Дорогая моя София, ну, зачем тебе все эти скучные истории о прошлом? Думаю, куда интереснее обсудить будущее и подумать о том, какую семью мы с тобой построим, как будут развиваться наши с тобой дела.
— Просто с тобой так легко, — вдруг произнесла она. — Складывается впечатление, будто ты вовсе и не император, а самый простой человек. Добрый и милый. Обычно люди голубых кровей ведут себя чванливо и холодно, а ты тёплый. Будто лишь занял место императора.
Я поборол в себе желание оглядеться по сторонам, не появится ли человек в черной маске…
— Ну, таким меня воспитали. Здесь я могу благодарить только свою матушку и деда, — рассмеялся я, изо всех сил стараясь не допустить нервозности в своем смехе. — Да и ведь ты, вроде теперь русская императрица, а корни у тебя мусульманские. И вряд ли ты будешь вести себя как немка, или русская. Так что тоже можно сказать, что ты не совсем та, за кого себя выдаёшь, хоть это и не правда.
Принцесса задумалась. Похоже, мне-таки удалось увести разговор подальше от скользкой темы.
— В чём-то ты прав. Да, я теперь русская императрица, и поверь, я постараюсь соответствовать такому высокому званию. Но память предков тоже сильна во мне. Я… — она слегка умолкла, а затем продолжила: — Я полюбила тебя. Ты совсем другой, не такой, как все те благородные мужи, с которыми я имела возможность до этого общаться. И когда батюшка лишь сказал о том, что мы можем породниться и я могу стать твоей женой, я сразу же поняла, что сделаю всё возможное, чтобы наш брак состоялся. Признаться, я сама решила остаться на том корабле и отправиться в Одессу. Даже если бы батюшка и вправду пошутил, я бы всё равно отправилась. Но я помню и о своей семье, и о своей родине, и о своём отце. И, как бы не повернулись дальнейшие отношения у России с Османской империей, пока правит мой отец, я буду стараться со своей стороны делать всё возможное, чтобы наши страны не враждовали. Более того, хочу чтобы наши отношения укреплялись, а дружба становилась крепче. У Османской империи и России непростая история. Много чего было, и при этом мало хорошего. Но всегда всё можно изменить и исправить. И я надеюсь, что так и получится. Главное, чтобы мы смогли не причинять друг другу зла, ведь так? И главное, чтобы не было войны.
Я улыбнулся.
— Я бы тоже не хотел войны, — ответил я.
Девушка немного помолчала, а затем добавила:
— Но, мне кажется, что ты только к войне и готовишься. Очень много усилий идет на усиление военной мощи России.
— Поверь, — ответил я, — больше всего на свете я хочу, чтобы войны не было. А большая армия — это то самое, что заставит соседей задуматься, нужна ли им война с нами. И все эти военные реформы задуманы лишь с одной целью — не допустить возможности или даже мысли о том, что на Россию можно напасть. Ты и представить себе не можешь, как я не хочу войны и как усиленно ищу любые возможности не допустить военных действий. Мало кто так же, как я, понимает, что война — это очень страшно.
София подняла голову с моего плеча и вдруг внимательно на меня посмотрела.
— Саш, а можно задать тебе один вопрос? Он, возможно, покажется тебе глупым, но я не могу его не задать.
— Да, конечно, — ответил я.
— Я часто вижу сны. Раньше я думала, что они ни о чём, просто выдуманные или бред моего воображения. Но потом я выяснила, что я вижу прошлое. Не будущее, но прошлое. Тех людей, что мне дороги. Я многое узнала о своём отце из этих сновидений. И почему-то в последнее время во снах я вижу тебя.
Эти её слова снова заставили меня напрячься, однако я никак не дал понять, что переживаю или волнуюсь.
— Я почему-то вижу, что ты воюешь. И война-то очень страшная! — её голос выражал тревогу. — Но я не совсем понимаю, как такое может быть. Где ты мог успеть повоевать? К тому же я вижу, что ты был старше. Значительно старше, чем сейчас.
Я прижал девушку к себе и поцеловал её в висок.
— Может, это и вправду просто сны, — улыбнулся я, хотя на душе было очень неспокойно.
— Я вижу, что ты идёшь сквозь огонь. А ещё вижу тебя в очень странной военной одежде, и в каске. В твоих руках оружие, и я точно знаю, что такого оружия не существует. Возможно, когда-то потом, но не сейчас. Оно похоже на автомат из тех, что показывали тебе инженеры. Но я никогда ничего подобного не видела. И ты идёшь, идёшь, идёшь без страха через целое поле огня, через мёртвых… Кто-то тебя боится, кто-то тебя зовёт за собой и просит помочь. Но ты не смог бы, даже если бы очень захотел. А потом я вижу очень много пламени, которое поглотило тебя под собой. Ёще я видела тебя любящей семье, и она была не царская.
Я слушал её и не знал, что сказать. Сердце моё заколотилось так, что я решил, что лучше я промолчу, иначе выдал бы себя дрожащим голосом.
— А ещё я видела, что у тебя была жена. Хорошая девушка. — продолжила София. — это была не я. Ты её очень любил. И твои дети такие славные! Я не так много видела их, но уже успела полюбить, — она грустно улыбнулась. — А потом ты свою жену потерял, потому что сгорел. Погиб. Не вернулся к ней… — София ненадолго замолчала. — Но потом снова нашёл. Я чувствовала твою радость и переживала вместе с тобой. И мне кажется, это был вовсе не сон. Но, опять же повторюсь, я совершенно не понимаю, как такое может быть возможно.
Я потянул к себе девушку и крепко её поцеловал. Уж не знаю от прилива нежности или ради того, чтобы она умолкла и перестала говорить, потому что каждое её слово отдавалось болью во мне.
— Давай поговорим об этом позже, — попросил я пересохшими губами.
— Давай, — очень легко согласилась она. — Я чувствую, что этот разговор очень трудный для тебя. Это тайна, о которой лучше никому не знать. Но я очень надеюсь, что однажды ты сможешь мне доверять, и я смогу дорасти до тех тайн.
Она снова потянулась ко мне и поцеловала в губы.
Пребывание Софии в Царском Селе нельзя было назвать скучным. Почти каждый день она делала какие-то интересные открытия для себя. Однажды она набрела на комнатку, где находился Иван Иванович — тот самый энциклопедист, который вначале помогал мне. В принципе, в нём давно не было необходимости, но я позволил ему и дальше жить в Царском Селе. Во-первых, чувствовал к нему благодарность и очень надеялся, что однажды у меня появится свободное время для того, чтобы просто поговорить с ним о том, о сём. Он приятный и умный человек, а с такими всегда интересно общаться.
Вот и София оценила полезность этого человека. Они несколько раз виделись. София рассказала мне, что в первый день он рассказывал ей стихи Пушкина о дубе, золотой цепи, и о коте, что ходил по той цепи туда-сюда. Меня это почему-то очень повеселило. Да, София знает русский язык, но она ведь совершенно не знает нашей культуры. Наверное, даже не слышала о существовании такого великого поэта, как Александр Сергеевич Пушкин. Наверное, надо будет собрать для неё список литературы, чтобы дать ей возможность ознакомиться со всем тем, на чём растут русские дети, какие книги они читают и на каких героев равняются, когда взрослеют.
К нам частенько заглядывала Ольга Николаевна. Она держалась достойно и отыгрывала роль великой княгини, однако я достаточно её изучил, и несмотря на напускную строгость, я видел, что ей очень по душе моя жена и София прямо-таки запала в сердце Ольги Николаевны.
Как-то раз я спросил, как там Марина. Меня очень заботил вопрос, как она восприняла мою свадьбу. Ольга Николаевна поджала губы, но через небольшую паузу сказала, что всё хорошо.
— Марина чувствует себя прекрасно. Она работает и любит свою работу. И она очень рада за тебя, передавала тебе поздравления и самые наилучшие пожелания тебе и твоей прекрасной жене.
Мне почему-то совершенно не верилось в её слова, но я очень надеюсь, что именно так всё и было. Я бы не хотел, чтобы Марина расстраивалась. Она этого не заслужила. Я очень надеюсь, что она и вправду скоро забудет обо мне и найдёт себе хорошего парня, достойного быть её мужем. В любом случае я побеспокоюсь о том, чтобы она ни в чём не нуждалась до самой старости. Как минимум, великолепная карьера ей обеспечена. Да и не только карьера, а там уж как время покажет.
Мы всё чаще гуляли с Софией. Она рассказывала о своих открытиях, о разговорах с Ивановым и о том, какие беседы они вели. Похоже, Иван Ивановичу тоже пришла та же идея в голову, что и мне, и он рассказывал Софии о русской литературе, о русской истории, и о многом другом. Мы тоже с ним перекинулись парой слов, и он мне намекнул, что ему, похоже, удалось зародить в будущей императрице любовь к русской культуре и пообещал что сделает всё возможное, чтобы закрепить свой успех.