Подойдут любые подробности. Приёмы, подсказки. Нам нужно всё для того, чтобы держать оборону и эффективно огрызаться контрударом. И информацию следует искать с двух сторон. Фраучи и его команда — большие молодцы, но они тоже не всесильны. И пленные могут многое нам рассказать, что будет как минимум подтверждением некоторых донесений, либо новой пищей для ума и подсказками для нашей разведки.
Следующий рапорт был предоставлен в негативном ключе, но здесь я бы поспорил. Из донесения следовало, что наши зенитчики умудрились сбить три наших истребителя. И, собственно, весь рапорт вопрашал о том, что с этими негодяями теперь делать? Конечно, награждать их за успешно сбитые самолёты не стоит, но и наказывать не следует. К тому же потеряны только машины, а все пилоты благополучно приземлились и совершенно не пострадали.
В отчётах для прессы напишем, что самолёты пострадали от вражеского огня. Да, три истребителя — это, безусловно, обидно. Но если уж быть откровенным, это не так много. Всё могло быть гораздо хуже. Зенитчики могли вообще ничего не разобрать и расстрелять половину нашей эскадрильи. И три самолёта — это большая удача, вернее, может даже и не удача, а успех, который говорит о прекрасной подготовке наших зенитчиков.
Я вздохнул и потёр виски. Да, чувствую сейчас появится новая задача — это «отлов» разбежавшихся по местности сбитых вражеских лётчиков, что смогли спастись. Они ведь наверняка побегут к линии фронта. И теперь вопрос, кто их будет отлавливать?
Я отложил донесение в сторону и немного подумал. Ну, понятное дело, заниматься этим будет армейская контрразведка, но и полицейские части неплохо бы к этому привлечь. Я тут же распорядился об указании Кутепову. Впрочем, он и сам все хорошо знает. Но уточнить не вредно.
Кстати, а почему до сих пор никто не додумался, что нужно создать истребительные отряды, которые будут заниматься поимкой вражеских диверсантов и шпионов? Для такой организации, задача по поимке лётчиков будет раз плюнуть. Во главе отряда пускай будут местные полицейские, а в городах это будут городовые, например. В сельской местности полицейские стражники. Пускай собирают вокруг себя крепких мужчин от 20 до 50, которые по каким-то причинам не мобилизовались, но здоровые и имеют собственное оружие. Те же охотники, например, со своими ружьями. Кстати, а если у них нет оружия, вот и решение, куда деть лишние винтовки, которые мы сейчас от ненадобности убираем на склады. Вот с фронта их и передадим. Но винтовки передавать только проверенным людям. Строгий контроль и учет!
Следующий отчёт уже давал точные цифры. В общей сложности, как посчитали штабисты, было уничтожено 307 вражеских самолётов. Теперь немцы и французы долго будут зализывать раны и перетаскивать на восток новые самолёты. А ещё будут восполнять потери погибших и взятых в плен лётчиков.
Одно мне во всем этом не нравилось — слишком уж изобретательные у нас враги. И штабисты давно сломали голову, пытаясь угадать, какой следующий шаг может предпринять противник, если уж они в начале войны используют такие козыри.
Однако на смену тревоги, пришла гордость за наших людей, которые не менее быстро находят контраргументы на хитрые ходы врага. Безусловно, успокаивать я никого не собираюсь. Пускай работают парни. Но тем не менее, награждены будут все.
Во времена Великой Отечественной войны моего мира калмыки, грузины, дагестанцы, чеченцы, черкесы и представители других дружественных народов отдали не меньше жизней, чем русские.
Одни армяне потеряли почти две трети населения. А лидерами по количеству героев Советского Союза являются осетины, по процентному соотношению.
Следующий рапорт меня, признаться, порадовал. Я читал его, будто художественный роман с радостным концом.
Доклад был от командира батальона, который рапортовал о своём одарённом бойце из Якутии — об Иване Васильеве. Человек, судя по рапорту, был нелюдимый, малообщительный. Свои его опасались и недолюбливали. Но он был одарённым и такие кадры всегда ценились в любом отряде.
Наш Иван Васильев умел общаться с животными и убеждал тех выполнять какие-то его задания. В частности, лучше всего у него получалось находить общий язык с собаками и лисицами.
Зайцев он тоже привлекал, но только в качестве еды для своего отряда. По крайней мере, необходимость охотиться для пропитания он снял на корню.
Иван Васильев был охотником и пошёл на фронт добровольцем. Представителей малочисленных народностей в армии Российская империя не брала, их и так мало. Но Иван проявил твёрдость характера, патриотизм, и желание защищать свою Родину.
Как только батальон подошёл к линии фронта, якут подошёл к своему командиру роты и попросил выдать ему четыре ящика взрывчатки. Командир роты удивился, но не послал бойца подальше, а к командиру батальона все-таки обратился.
Думаю, что на уме у комбата были чуть другие слова, но тем не менее, якут был настойчив, а командир батальона под давлением якута, решив снять с себя лишнюю ответственность, обратился к командиру полка за разрешением. Тем более, что взрывчаткой он не распоряжается. Он ожидал, что получит отказ, однако к его удивлению, получил разрешение.
Командиром полка был старый полковник, что успел послужить в разных уголках империи. Якутов знал неплохо и отчего-то очень им доверял. И, как он выразился, «коль якут просит взрывчатку, значит что-то замыслил, рекомендую довериться». В общем, командиру батальона ничего не оставалось, как дать добро якутскому охотнику. Однако, как обнаружилось, пока шли переговоры между руководством, якута уже и след простыл. Ну, комбат с облегчением махнул на это рукой, хотя сам факт пропажи солдата — дело серьёзное. Однако нелюдимый солдат с четырьмя ящиками взрывчатки, как показалось командиру, гораздо более серьёзная проблема.
Однако мысли лишние всё равно не ушли. А вдруг этот якут решил дезертировать? Или вражеские диверсанты решили лишить отряд единственного одарённого. После обнаружилась ещё одна проблема. С охраняемого склада пропала взрывчатка — аккурат 4 ящика. Отчего-то часовой ничего не видел, замки-печати оказались на месте. Командир хотел было поднять тревогу, объявить розыск Васильева, но ему резко стало не до этого. Из главного управления пришло донесение, что в сторону их укрепрайона движется танковая колонна, сопровождаемая мотострелками. И в суматохе все забыли, как про якута, так и про четыре ящика взрывчатки. Решили, мол, после разберёмся.
Солдаты к бою готовились, командование принимало трудные для себя решения, а вражеских танков так и не было. Командование ломало голову, разведка ведь редко ошибается. А ведь расчетное время уже вышло! Пора.
Зато, спустя какое-то время, стали слышны звуки ожесточённого боя и канонада взрывов. Кто с кем сражался — понять невозможно. Батальон на позициях, штаб полка ничего вразумительного ответить не мог. Штаб дивизии — тоже.
В воздух подняли самолёт-разведчик, который облетел область и доложил, что в 5 километрах от линии фронта горят около 40 немецких танков и горы другой техники, вроде мотоциклом и автомобилей для пехоты.
Пока ломали голову над загадкой, командиру роты доложили, что обнаружен Иван Васильев, ведущий себя очень странно. Мол, сидит в окопе весь грязный и сырой, с аппетитом уплетает тушёнку и рыдает в голос. Командир батальона хотел сначала отмахнуться, потом отправить якута под арест за самовольное оставление части, а то и под трибунал, но учитывая всё то, что предшествовало событиям, решил-таки сам пойти к солдату и выяснить обстоятельства происшествия. Однако, сколько не пытался командир батальона добиться ответов подчиненного, тот рыдал только сильнее и лишь выдавил из себя, что мол, столько шкур загубил, чем ещё сильнее ввёл всех в заблуждение. Один из солдат догадался спросить:
— Что за шкуры, о которых ты говоришь?
— Да лисьи, — ответил на это якут и снова принялся плакать.
Конечно, потом якут успокоился и смог внятно рассказать куда он отлучался, куда делись четыре ящика взрывчатки, и что произошло с танковой колонной. Но мне и так уже было всё ясно.
Всё-таки одарённые — это очень недооцененная и страшная сила. В одиночку так чисто ни один диверсант сработать бы не смог. Целую колонну техники уничтожил, использовав лишь целую орду лис и взрывчатку! Может ему, чтобы не жалко было шкурок, на кротов переквалифицироваться? А что, неплохое решение. Один только вопрос: как он смог использовать взрывчатку без детонаторов? Да уж, серьёзный вопрос на самом-то деле. Видимо, лисички взяли спички…
Признаюсь, читая это донесение, я несколько раз смеялся в голос, чем всерьёз переполошил своего кота, который то и дело поглядывал на меня, мол, а не сошёл ли с ума наш император? Да уж, лисичек, конечно, жаль. Ивана Васильева наградили Георгиевским Крестом. Моя бы воля, я бы его героем России сделал, но у нас таких наград ещё нет. Надо бы учредить. А сам позвонил Кутепову. Надо бы узнать, как продвигается набор одарённых в те заведения, что я просил его учредить. Неплохо бы создать группу из таких вот дрессировщиков, а Ивана Васильева отправить к ним инструктором. Для обмена опытом, так сказать.
Глава 16Дело — табак
Очередная напасть, способная пробить дыру в бюджете. Никак не думал, что мне самому придется решать эту проблему, но оказывается, что помимо всего прочего оснащения, казна должна снабжать свою армию… махоркой. Нет, не той махоркой, которую выращивают на грядках, а потом меленько рубят в корыте, а «табачных изделиях». Каюсь — я должен бы об этом знать, но напрочь забыл, что некогда солдатам выдавали отраву — папиросы и сигареты. И в императорской армии такое было, а потом и в советской. Кажется, во время Великой Отечественной войны солдаты получали «табачное и водочное довольствие». Про «ворошиловскую» норму я помню, а вот про табак как-то и подзабылось.
Да, во время войны табак выдавали, да и позже, военнослужащие, проходившие службу за пределами СССР, обеспечивались сигаретами.