— Мне кажется, что они плетут ещё больше интриг, если держать их слишком близко к себе, — сказал Браяр, — но я в людях разбираюсь не так хорошо, как в растениях. — Он хмуро глянул на полосатые орхидеи, те начали дрожать. — Прекратите, — приказал он. — Я вас не трону, поскольку теперь знаю, что вы на самом деле не паразиты. Вот. — Он протянул к ним руку, и нежно коснулся их стеблей, посылая спокойствие в их жилы. — Я никогда не сделаю вам больно. — Подумав о подрезании, он добавил: — Разве что для вашей же пользы.
Берэнин покачала головой, осторожно поливая несколько цимбидиумов:
— Не понимаю я, почему ты с ними говоришь, и почему позволяешь им говорить с собой. Я их люблю именно потому, что они красивые — и молчат.
— Ох, — поморщился Браяр. — Полагаю, у вас наихудшая работа в мире — все постоянно чешут при вас языком.
Императрица засмеялась:
— Я к этому привыкла. Покуда я могу здесь отдохнуть, всё будет хорошо. — Она подняла голову, взглянув на солнце, и вздохнула: — Полагаю, я уже достаточно долго оставила их без присмотра. Уже почти полдень, и они капризничают, если их не покормить. — Она погладила ярко-розовую орхидею «дерево жизни»: — Как и мои красавицы — только от дворян шуму гораздо больше. Ну, среди них тоже есть красавчики, чтобы меня успокаивать. — Она сняла перчатки, и отложила их в сторону, затем оставила орхидеи, и подошла к Браяру.
— Как те Джа́кубен и Финлак? — спросил он, следуя за ней мимо шакканов.
— Ах, этими я готова поделиться, — ответила Берэнин. — Вот. Так будет быстрее. — Они вышли через боковую дверь в деревянный коридор, который выходил на мощёную камнем дорожку через открытые сады. — Я надеюсь, что один из моих очаровательных мальчиков убедит мою дорогую кузину Сэндри остаться в Наморне.
«У этих безголовых павлинов кишка тонка в чём-то её убедить», — подумал Браяр, но промолчал. «И мне не стоит говорить ей, что у Сэндри стальная воля и своя голова на плечах. Берэнин придётся это обнаружить самостоятельно. Ради её растений, я надеюсь, что этот урок окажется для неё не слишком болезненным».
Расположившись на траве, Даджа и её спутники продолжали ожидать, когда дворцовые часы пробили сначала один час, потом второй. Наблюдая за окружавшими её людьми, Даджа решила, что они как черепахи. Все грелись на солнце с довольными выражениями лиц. Этому предавались даже присоединившиеся к ним мужчины, вроде Джака и Кэнайла.
— Это что, какой-то северный обычай? — спросила Сэндри, когда прошёл второй час, и поправила своей магией шов на платье одной из женщин. — Вы выходите на улицу, чтобы печься на солнце как булки на противне?
— Подожди, пока ты переживёшь зиму в Данкруане, — посоветовала черноволосая и черноокая Кэ́йдлин фа Сэ́раджэйн, фрейлина. — Тогда ты тоже полюбишь солнце.
— Но оно же ужасно влияет на вашу кожу, — указала Сэндри. — Со временем она у вас задубеет.
— У нас есть лосьоны, кремы, и бальзамы для кожи, — сказала Ризу, задрав голову, чтобы подставить лицо солнечному свету. — И зима уж слишком длинная. Мы рискнём.
Даджа огляделась:
— Мне казалось, что внутри я видела людей постарше, но здесь всем максимум тридцать, — заметила она.
Её спутники тихо засмеялись:
— Нам полагается не отставать от неё, — с улыбкой объяснила Ризу. — По утрам никто не знает, взбредёт ли ей в голову проехаться верхом…
— Или на охоту, — сказал Джак, сидевший скрестив ноги с противоположной стороны от Сэндри. — Или на пляж, — мечтательно продолжил он, — или на рынок…
— Те, что постарше, снова присоединяются к нам позже, когда уже ничего другого не происходит, — сказала Ризу. — Сегодня Её Имперское Величество хотела, чтобы Леди Сэндрилин встретили её ровесники, и она не желала формальностей.
— Зал Роз — для веселья. — Кэйдлин плела стебельки травы, делая из них браслет. Она уже успела сплести их для половины всей их компании. — Зал Солнца — для полного двора и более закрытых церемоний, а Зал Мечей — для аудиенций, изысканных приёмов и тому подобного.
— Значит, это как условные знаки при дворе, — заметила Сэндри. — Если вы знаете, где находятся люди, то довольно хорошо представляете, что происходит.
Даджа улыбнулась:
— Пишешь для нас путеводитель, Сэндри? — спросила она. — Или для себя?
Сэндри лишь фыркнула в ответ.
— А происходит вот что: наша императрица повела твоего друга в оранжереи, куда она большинство из нас не пускает, — с туманом в карих глазах проворчал Кэнайл.
— Говори за себя, — сказала Ризу. — Некоторых своих фрейлин она туда пускает.
— Ну, едва ли их друга Браяра можно назвать фрейлиной, — указал Джак. — И лучше уж ему следить за манерами в обществе Её Имперского Величества.
Сэндри и Даджа обменялись улыбкой. «Браяра следить за манерами не может заставить никто, кроме Розторн», — подумала Даджа, зная, что Сэндри думает о том же. «И Браяр не настолько глуп, чтобы оскорбить императрицу, что бы эти придворные пустомели по этому поводу ни думали».
— Он — зелёный маг, — сказала она вслух, выбрав дипломатичную ремарку. — Если у неё какие-то проблемы с насекомым или чем-то таким, то она захочет выслушать его совет. У неё есть шакканы?
— Дюжины, — ответил Джак. — Они — вторые по счёту её любимчики, после её драгоценных орхидей.
— Ну, вот то-то и оно, — сказала Даджа. Её кожу что-то защекотало: Ризу с любопытством проводила пальцем вдоль металла на тыльной стороне её ладони. По телу Даджи пробежала дрожь. Она робко улыбнулась Ризу и продолжила: — Браяр разбогател на придании формы шакканам. Вероятно, она попросила у него совета. Шакканы — хитрые существа.
— Они там уже слишком долго, чтобы просто обследовать какие-то малорослые деревья, — проворчал Кэнайл. — Я видел, как он на неё смотрел.
Ризу захохотала:
— Кэн, глупышка, ты только подумай, как она оскорбилась бы, если бы он не глядел на неё, — поддразнила она, толкая Кэнайла ногой. — Она же по утрам два часа одевается, пусть мужчины только посмеют на неё не смотреть!
— И женщины тоже, а, Ризу? — огрызнулся Фин.
Теперь уже засмеялись все женщины:
— А дальше ты будешь ревновать солнце и луну за то, что они поворачиваются к ней лицом, — с озорной улыбкой сказала одна из подруг Ризу. — И её зеркало.
— Её ванну, — предложила Кэйдлин, сверкая глазами. — Как-нибудь ночью он ворвётся в императорские покои…
— Когда её там не будет, — перебил Шан. — Никогда не врывайся в её покои, когда она в них. От последнего, кто попытался, осталось только мокрое место.
— Он думал, ей понравится похищение понарошку, для романтического эффекта, — тихо сказала Ризу Дадже на ухо. — А ей не понравилось. Такое могло прийти в голову только болвану.
— Итак, — сказала Кэйдлин, зыркнув на прервавших её Ризу и Шана, — Фин ворвётся в её покои, и нападёт на ванну. А потом наша новая подруга, маг-кузнец… — Она подмигнула Дадже. — Она превратит Фина в ванну, чтобы он наконец-то смог принять Её Имперское Величество в свои объятия.
— И ему в рот набьётся мыло, — пошутил Шан. — И с тех пор борщ ему на вкус будет уже не тот.
— Ванные не едят суп, — с ухмылкой ответил другой мужчина. — Их всегда опорожняют.
Фин поморщился:
— Не слушай их, — сказал он Сэндри. — Можешь поверить, что они все — мои друзья?
Даджа глядела, как Сэндри, хихикая, махнула в ответ рукой.
«Похоже, что немного лести ей нравится, что бы она ни говорила», — подумала Даджа. «Хотя, если кто-то из них думает, что Сэндри спутает лесть и истинные чувства, то их ждёт печальный сюрприз. Она для этого слишком здравомыслящая. Ну, по крайней мере, была такой».
Сэндри бросила взгляд на Даджу и криво улыбнулась.
«И всё ещё такая», — удовлетворённо сказала себе Даджа.
Шан нацепил свой браслет из травы Сэндри на ухо. Она засмеялась, и сняла его, затем метнула в Даджу подобно диску. Миг спустя воздух заполнился травяными браслетами, и все начали их хватать в воздухе, пытаясь набрать как можно больше.
— Ага, — сказал Шан, вставая на ноги. Даджа заметила, что снизу до его макушки было ой как далеко. Теперь и остальные придворные начали подниматься. Они увидели, как вдали из-за оранжерей показались императрица и Браяр, и что Берэнин висела у молодого человека на руке.
Когда большая часть двора потянулась вперёд, Даджа попридержала Ризу:
— Они ведь не, ну, не ухаживают за Её Имперским Величеством, так ведь? — тихо спросила она. — Она им в матери годится — ну, по крайней мере некоторым из них.
Ризу одарила её мимолётной улыбкой:
— Ну, мода такая — быть в неё влюблённым. Уж она-то об этом позаботилась, — ответила она таким же тихим голосом, как и Даджа. — Она говорит, что покуда они внимают каждому её слову, они не вляпаются в неприятности. Кроме того, если она сделает одного из них своим фаворитом, как она делает с некоторыми придворными, то они могут заработать целое состояние на должностях вроде Канцлера Имперского Кошелька и Губернатора Имперских Амбаров.
— И она выйдет за кого-то из них? — потрясённо поинтересовалась Даджа.
— Едва ли! — весело ответила Ризу. — Дать мужу власть над собой? Никто кроме Её Имперского Величества не знает, кто является отцом трёх её дочерей. — Она дёрнула себя за серьгу, мечтательно улыбаясь: — В Наморне почти невозможно быть могущественной женщиной. Ей это удалось благодаря тому, что она никому не позволяет привыкнуть к её вниманию. Она может весь день кататься, всю ночь танцевать, а потом поинтересуется следующим утром, почему твоя работа ещё не закончена — она-то свою уже выполнила. У неё шпионов и магов целые баржи, и она к ним внимательно прислушивается. Мужчины пробовали заполучить над ней власть — и терпели неудачу. Сейчас они уже даже не пытаются. Но то она. — Ризу покачала головой. — Она одна такая.
Трис была поглощена историей Наморнской империи, когда осознала, что в маленькой библиотеке, где она устроилась, было душно. Отложив книгу, она встала, и пошла открыть ставни на окне. Высунувшись из окна, она почуяла запах молнии, смешанной с водой. Вдалеке она ощущала быстро нараставший ветер. «Буря!» — радостно подумала она. «А поскольку она так сильно пахнет водой, то бьюсь об заклад — она на озере. Интересно, а получится ли у меня посмотреть… увидеть бурю на легендарной Сиф — это стоит головной боли от образов».