— Чувство такое, будто я только что прошла через ледник, — проворчала Даджа, потирая руки. Она задела ладонь, не покрытую металлом, и ойкнула: — А это ещё что?
— Хорошо, что мы не замёрзли, если это был ледник, — заметил Браяр, пожимая плечами.
— Где кольцо? — захотела узнать Сэндри. — Я его потеряла? — спросила она, глядя на землю, затем на руку, которой она прежде держала кольцо. — Мила, а это что?
В центре её ладони был небольшой бугорок, покрытый свежей рубцовой тканью. Она надавила на бугорок, и ахнула от укола боли. Затем бугорок утонул в её ладони, оставив после себя лишь шрам.
Браяр также почувствовал боль. Они с Даджей поглядели на свои ладони, прежде сжимавшие круг. На кремово-коричневой ладони Даджи был такой же зарубцевавшийся бугорок, как и на ладони Сэндри. Когда она тронула его, бугорок тоже утонул в её плоти, оставив после себя лишь круглый шрам. Бугорок у Браяра выжег кружок среди росших у него под кожей растений, но его самого уже не было. Вокруг его свежего шрама растения цвели экстравагантными красными, пурпурными и синими цветами. Шрам попал как раз между глубокими отметинами, оставленными впившимися в его ладони много лет назад шипами.
Трис, за мили от них, смотрела на то, как маленькое солнце засияло и погасло там, где в её ладони утонул бугорок. По её телу мгновенно разлилась подобное лесному пожару тепло, частично уняв боль в её недавно заживших костях.
— Каждый раз, когда я думаю, что понимаю магию, я узнаю, что я вообще ничего не понимаю, — пробормотала она, и с широкой улыбкой посмотрела на Амброса. — Мне это нравится.
Сэндри сделала несколько шагов назад через врата, и посмотрела на Ишабал:
— Мы же предупреждали, что добром это не кончится. — Маг императрицы с посеревшим лицом сидела у подножья выросших из помоста деревьев. — Что с вами такое, Вимэйси Лэдихаммэр? — спросила Сэндри.
— Откат, — пробормотала Ишабал. — Я возвела барьер, и всё ещё была с ним связана. Когда вы… сделали то, что сделали… барьер забрал с собой значительную часть меня. — Она подняла взгляд, сверкая тёмными глазами: — Я поправлюсь, — угрюмо сказала она. — Со временем.
Сэндри увидела под кожей пожилой женщины лишь слабое серебряное свечение.
— Пройдет много времени, прежде чем вы сможете сотворить любую магию, в особенности — проклятья, — сделала она наблюдение. — Это только к лучшему. Я лишь жалею, что не могу жить с тенью на моём сердце, которую я схлопотала бы, устроив вам практику по кувыркам по длинным лестничным пролётам, как вы сделали с Трис. За это вас следует особо наказать.
Ишабал посмотрела в холодные глаза Сэндри.
— Давай, — сказала она. — Сделай это.
— Нет, — парировала Сэндри. — Я предпочитаю поддерживать свою магию в чистоте.
Ишабал вздохнула:
— Что ж, юный маг. Что ты теперь будешь делать? Взойдёшь на трон? У тебя на это хватит сил, это ты нам показала. — Маги и охранники, стоявшие прежде на помосте вместе с ней, ретировались вверх по шедшей в Наморн дороге, подальше от трёх молодых людей. Лица у них посерели так же, как у Ишабал.
Сэндри сделала шаг назад:
— Сила? Я еду домой. — Она посмотрела на Даджу и Браяра: — Мы едем домой. И уж лучше бы Трис тоже поехать домой. Завтра мы вернёмся. Если вы её не пропустите…
— Я не могу её остановить, — честно сказала Ишабал. — Вообще, я ухитрюсь быть в нескольких милях отсюда.
— «Ты это слышала?» — спросила Сэндри. — «Хочешь отомстить?»
— «Нет», — ответила Трис. — «На это уйдёт слишком много времени, и хлопотно это».
— Трис говорит, что лучше бы ей вас не видеть, — крикнул Браяр. Они с Даджей слышали состоявшийся разговор. — Она говорит, что если вы снова перейдёте ей дорогу, то ей придётся строго с вами обойтись. — «Нет смысла позволять ей — никому из них — расслабляться», — твёрдо сказал он девушкам. — «Мы же хотим, чтобы они нескоро забыли этот день». — Он потрусил обратно, чтобы забрать свой шаккан и их лошадей, и прошёл вместе с ними обратно через арку.
— «А пока что мы покинули Наморн, и въехали в Оларт». — Вслух же Даджа произнесла: — А вот и Жэгорз с Гудруни. Разве сейчас не полдень? Я проголодалась!
Сэндри забралась в седло своей кобылы. Браяр и Даджа поехали дальше, а она постояла у ворот, хмурясь.
«Незавершённые дела», — подумала Сэндри. «Что я могла забыть? Трис права: месть — это слишком хлопотно».
Она развернула свою лошадь, и последовала за остальными. Она догнала их как раз вовремя, чтобы услышать слова Браяра:
— Так, если память мне не изменяет, когда мы проезжали здесь в прошлый раз, то ели у Рэйти. У Торговцев был какой-то священный праздник с постом. У Рэйти была лучшая рыбная запеканка, какую я когда-либо пробовал. Интересно, она сегодня в меню?
Реакция на сотворённую ими магию наступила в полдень. Внезапно даже Браяр с трудом стал пихать в рот еду. Все трое молодых магов попросили у повара прощения за то, что не доели, и ушли в комнаты, которые Гудруни дальновидно для них сняла.
Когда они проснулись, оказалось, что они проспали всю ночь и до полудня. Амброс и Трис прибыли после заката, но Трис, вымотанная попыткой догнать их, проснулась только тогда, когда они приканчивали второй обед. Когда она поковыляла к их столику в саду, с Чайм на плече, Жэгорз бросился к ней, чтобы помочь.
— Я сделал так, как ты велела, — сказал он ей. — Я тебе это говорил вчера? — Он помог ей сесть на скамейку рядом с Браяром. — Теперь они знают, что ты видишь на ветру. Я не думаю, что они считают тебя тщеславной.
Трис вздохнула:
— Ты несомненно прав. Жэгорз, благодарю тебя за то, что помог им. Я знала, что ты справишься. А теперь, пожалуйста, я хотела бы поесть, если можно. Я проголодалась. — Она посмотрела на блюдо Браяра: — Это пирожки с капустой? Я согласна никогда больше в жизни не видеть ни одного пирожка с капустой.
Обслуживавшая их девушка подошла, чтобы дать Трис меню. Когда Трис выбрала себе блюда, все ненадолго замолчали. Тишину нарушил Жэгорз, сказав:
— Мне это нравилось.
Трис и остальные повернулись, чтобы взглянуть на него. Он решил сесть за на скамейке за соседним столом. Судя по наклону его очков с латунными линзами, он глядел в даль.
— Что нравилось, Жэгорз? — мягко спросила Сэндри.
— Когда мне уделяли внимание. Когда меня слышали. Когда я был полезен, — произнёс он мечтательным голосом. — Раньше со мной ничего такого не было, я был просто сумасшедшим. Я не хочу возвращаться к тому, чтобы быть сумасшедшим, который слышит всякую всячину, и иногда видит её. Мне нравится, когда мне уделяют внимание. — Он встал, и пошёл прочь, засунув руки в карманы.
— Жэгорз, — позвала Трис. Он остановился, но не обернулся к ней. — Это действительно приятно. Я знаю, — сказала она ему.
Он кивнул, и оставил их в саду одних.
Когда он ушёл, Амброс посмотрел на Браяра, Даджу, и Сэндри:
— Эта ваша подруга очень упорная, — с уважением сказал он, кивая в сторону Трис.
— О, все три девчонки такие, — небрежно бросил Браяр. — Иногда приходится швырять в них кирпичом, чтобы привлечь их внимание. Думаю, они это унаследовали от своих матерей.
— Мне тут подумалось, что можно быть слишком упорным, — заметила Даджа, бросая взгляд на Сэндри. — Упорным до такой степени, что мы несправедливо поступаем с нашими людьми, потому что настаиваем на том, чтобы видеть всё только с одной стороны.
— Упорствовать в том, что нечто хорошее для тебя — это добро, — протянула Трис.
Сэндри нахмурилась, зная, что они пытались ей что-то сказать:
— Тихо. Вы нарушаете ход моих мыслей, — уведомила она их, клюя пирог с ягодами.
— Маловато мыслей, — проворчал Браяр.
Служанка вернулась с едой для Трис, а Амброс откланялся, чтобы пойти закупить припасов для своей поездки обратно домой поутру. Поев, Сэндри взяла свои пяльцы. Что-то продолжало её беспокоить. Вышивание обычно помогало ей прояснить свои мысли, но в тот день это было не так. Она отрезала нитку одного цвета. Чайм сидела в её корзинке, протягивая ей следующий цвет, который был ей нужен, когда Сэндри осознала, что Браяр, Трис, и Даджа смотрят на неё.
— Что? — спросила она. Браяр беззвучно насвистывал. Трис барабанила пальцем по столу. Даджа подпёрла голову своей покрытой латунью рукой, и спокойно наблюдала за Сэндри.
— «Что?!» — потребовала Сэндри.
— «Может, ты добилась желаемого, но императрица по-прежнему получит большую часть того, что желает она», — сказала ей Даджа. — «Она может облагать Амброса налогами, пока он не попросит у тебя помощи, и тебе придётся вернуться, либо бросить его в беде. А когда ты вернёшься, всё начнётся сначала…»
— «Только теперь они знают, на что мы способны, и они будут готовы», — прервал её Браяр. — «У них будет наготове больше великих магов».
— «И женщинам Ландрэга не к кому будет обратиться», — добавила Трис. — «Если только Амброс не прибегнет к этому очень затратному двойному занесению, которое ты придумала, где он будет платить дважды, чтобы зачислить женщин как твоими, так и его подданными. У него по-прежнему не будет мест в ассамблее, чтобы влиять на других дворян и голосовать против новых налогов. Ты видела, как она с ним обращалась. Она ведёт себя так, будто он — всего лишь управляющий, и это так. Вся власть — у тебя».
Сэндри уставилась на них:
— Прекратите меня пилить, — огрызнулась она. — Это не ваша история. Это не ваша семья.
— «Нет», — сказала Даджа. — «Но это — его семья. И, если честно, он вложил в неё больше труда, чем ты».
— «Есть только один способ позаботиться о том, чтобы Берэнин не выиграла ничего», — сказал Браяр. — «После всего того, через что ты нас тут провела, тебе следует проявить достаточно порядочности и признать это».
— «Они мои», — возразила Сэндри, хотя чувствовала, что эта ремарка была водянистой и затасканной.
— «Насколько богаче, чем «отвратительно богата», ты хочешь быть?» — спросил Браяр.