Решение пришло спонтанно. Очень наглое, дерзкое, если не сказать больше. Такого в городе еще никто и никогда не проворачивал. Да и в Москве, и Ленинграде вряд ли когда-нибудь случалось. Так что они будут первые. Первопроходцы, так сказать… А план был таков: в один день совершить несколько налетов на магазины. Скажем, на три. Или даже на четыре. В субботу вечером, когда выручка в магазинах будет максимальной. Только чтобы магазины располагались недалеко друг от друга, а иначе до закрытия магазинов будет просто не успеть. Конечно, для воплощения столь вызывающей задумки потребуется легковой автомобиль, ведь после ограбления научно-исследовательского института сельского хозяйства на Оренбургском тракте «Победу» пришлось бросить. Ну ничего. Тихоня отыщет…
Тихоня не подвел, нашел что нужно. «Эмку» сорокового года выпуска, которая раньше принадлежала какому-то чинуше, а в годы войны была продана базарному торгашу, нажившему хорошую деньгу на дефицитных продуктах. Впрочем, в войну любые продукты являлись дефицитом… Торгаш не чаял в машине души; пылинки с нее сдувал, не говоря уж о прочем. Поэтому автомобиль выглядел будто бы новенький, несмотря на свой солидный возраст. Двигатель работал как часы и не должен был подвести. Тихоня, он молодец, – знает толк в машинах.
Четыре дня ушло на обстоятельную разведку. Требовалось учесть несколько обязательных для предстоящего ограбления факторов: все магазины должны находиться поблизости друг от друга; иметь богатую выручку; располагаться подальше от отделений милиции. Немаловажны подходы к магазинам (на что ушли еще дополнительные два дня): дороги должны быть не загружены, как во время подъезда автомобиля к магазину, так и отхода от него. Грош цена будет всей той огромной работе, что уже проведена и будет исполнена, если дорога после удачного ограбления будет вдруг перекрыта каким-нибудь гужевым транспортом. На аварийный случай были разработаны запасные пути отхода.
Наконец магазины были выбраны, а все шероховатости устранены. Первый магазин, выбранный для стопорки, находился на оживленной улице Пушкина, считавшейся одной из центральных в городе. Это был большой магазин промышленных товаров, открывшийся год назад и приобретший у горожан вполне заслуженную популярность из-за наличия в нем самых разнообразных товаров для любой надобности. Ведь в нем можно было купить все, начиная от носовых платков и одеколона «Гвоздика» московской фабрики «Новая заря» (помимо прочего отпугивающего слепней и комаров) до приталенного пальто с чернобуркой и новейшего детекторного радиоприемника «Комсомолец», выпускаемого одной из московских артелей. Особым спросом пользовалась фарфоровая посуда, которую покупали для особо торжественных случаев.
Пижон с подельниками заявились в магазин минут за сорок пять до его закрытия. Посетителей было шесть человек – четверо мужчин и две женщины – и четыре продавца, двое из которых были мужчины. Поэтому в магазин вошли сразу четверо вооруженных налетчиков, чтобы исключить всякую возможность сопротивления. Пижон был в длинном кожаном плаще с белым шарфом, закрученным вокруг шеи, и касторовой шляпе. Плащ, шарф и шляпа должны были отвлекать внимание от лица и фигуры главаря.
– Всем лечь на пол! – громко приказал Пижон и вытащил из внутреннего кармана плаща пистолет «ТТ». Трое его подельников проделали то же самое. – Кто ослушается и начнет геройствовать или даже просто рыпнется – получит пулю в голову. Ты что, хочешь утяжелить свое тело на девять граммов свинца, папаша? – обернулся Пижон к седоватому мужчине годов под пятьдесят, одетому в мешковатую гимнастерку, который продолжал стоять. – А ну, лечь на пол! – прикрикнул на него Пижон.
– Ты, сопля приблатненная, на меня не ори, – неожиданно произнес мужчина и стал угрожающе надвигаться на Пижона. – На фронте я таких, как ты, в узел завязывал.
– Вас понял, товарищ, – нарочито уважительно промолвил Пижон и выстрелил мужчине в живот. Тот согнулся, продолжая смотреть на Пижона полным ненависти взглядом. – Ну что же ты, папаша, – подошел к нему ближе Пижон. – Я же тебя предупреждал. Свинец в теле никогда не способствовал оздоровлению. А теперь завязывай меня в узел.
Мужчина неожиданно выпрямился и, постояв секунду-другую, видимо, преодолевая боль, выставил вперед руки и кинулся на Пижона. Но тот успел отступить на шаг – очевидно, ожидал нечто подобное – и выстрелил седоватому мужчине в лицо. Его голова откинулась назад, как от сильного удара, и он упал на пол, громко ударившись затылком о кафельный пол.
– Еще кто хочет меня в узел завязать? – громко и с вызовом спросил Пижон, оглядывая зал магазина. Конечно, ему никто не ответил. – Еще кто будет геройствовать? Желающие имеются? Если нет, тогда лежать смирно и не рыпаться, – удовлетворенно добавил Пижон.
Ограбление, не считая инцидента, случившегося в самом начале, прошло успешно. Быстро вышли из здания, расселись по местам в автомобиле и выехали с оживленной улицы.
Денег в промтоварном магазине на улице Пушкина взяли сорок восемь тысяч с копейками. Неплохо. Если дело так пойдет и дальше, сегодняшняя стопорка станет последней перед отъездом в желанный Крым. А может случиться и так, что вообще последней в жизни…
Второй магазин, уже продуктовый, располагался на улице Кабанной, протянувшейся вдоль большого городского озера почти в самом центре города. Чтобы попасть в этот продмаг, надо было спуститься на два квартала по улице Пушкина, потом повернуть налево, проехать скверик, выросший на месте Мясной площади, за которым по левую руку находился «Гастроном». Вся дорога заняла всего-то минуты три, может, четыре. Двигатель «Эмки» и правда работал как часы. В продуктовый вошли уже где-то за полчаса до закрытия. Удивительно, но никого из покупателей в магазине не было. Два продавца за прилавками откровенно скучали и посматривали на круглые настенные часы, дожидаясь того времени, когда двери продмага можно будет закрыть и начать собираться домой.
Пижон, как обычно, вошел первым. Грабитель прошел к прилавку и направил ствол пистолета в лицо продавца:
– Где деньги?
Продавец моргнул, еще не веря, что все это происходит с ним и отнюдь не во сне.
– Деньги, спрашиваю, где?
В это время второй продавец, пригнувшись, чтобы быть менее заметным, развернулся и бросился к дверям, что вели в подсобку. Не добежав до двери двух шагов, он упал на пол одновременно с прозвучавшем выстрелом. Помещение тотчас заполнилось запахом жженого пороха. На звук громкого выстрела в магазин вбежал Тихоня, однако Пижону его помощь не требовалась.
– Назад, – повернулся к нему Рюмин. – Оставайся в машине… Так на чем мы остановились? – спросил Пижон первого продавца и посмотрел на него. В глазах высокого молодого человека в черном кожаном плаще, белом шарфе и касторовой шляпе можно было прочесть любопытство и доброжелательность. Так разговаривают только с добрыми друзьями.
– Вы спросили, где деньги, – еле слышно произнес продавец и, моргнув, слегка улыбнулся, явно стараясь вызвать к себе симпатию у пижонистого налетчика.
– И где же они? – продолжал как бы рассматривать продавца Пижон (так рассматривают бабочку под стеклом, наколотую на булавку).
– Там, у директора, – услужливо указал продавец на дверь кабинета руководителя.
– Хорошо, – вполне дружески произнес Пижон.
Обойдя труп убитого продавца, стараясь не наступить на разлившуюся кровь, зашли в подсобку. Подошли к одной из дверей, которая была закрыта.
– Ключ, – потребовал Пижон и протянул продавцу раскрытую ладонь.
– Ключи… у него… были, – промямлил продавец. – У Германа… Он там лежит.
– Принеси сюда, – приказал Пижон.
– Ага…
Продавец метнулся к выходу из подсобки, выбежал за дверь. Там он, стараясь не смотреть на труп убитого продавца, присел возле него, залез ему в боковой карман халата и вытащил связку ключей. Потом встал и бегом вернулся обратно.
– Вот, – протянул он ключи налетчику.
– Молодец, – похвалил продавца Пижон, но протянутую связку ключей не взял. – Открывай.
Продавец открыл дверь и пропустил вперед Пижона. Затем бочком вошел сам. Вот сейчас он мог бы шарахнуть налетчика чем-нибудь тяжелым по голове, вытащить его в коридор и закрыться в кабинете на ключ. После чего позвонить в милицию и ожидать ее появления. Он мог бы стать в глазах многих героем, оказавшим сопротивление бандитам и отстоявшим народные деньги. Может, ему бы даже дали медаль. Однако он ничего подобного не совершил. Хотя такая мысль и пронеслась мимоходом в его голове, но тотчас увязла в липком страхе, парализовавшим волю.
– Где деньги лежат? – спросил Пижон и посмотрел на наручные часы.
До закрытия магазина оставалось восемнадцать минут, и надлежало поторопиться. Ведь надо было успеть стопорнуть еще два магазина: один на Евангелистовской улице и другой, промышленных товаров, на углу Евангелистовской и Тихвинской улиц.
– Вот здесь, – продавец открыл дверцу тумбы письменного стола и достал средних размеров картонную коробку. Открыв ее, Пижон увидел аккуратно сложенные пачки денег.
– Благодарю, – сунув под мышку картонную коробку, Пижон повернулся к выходу.
– Все? Я могу идти? – с надеждой спросил продавец, стараясь заглянуть Пижону в глаза и отыскать в них согласие.
– Ах да, чуть не забыл… Вы уж простите меня великодушно, – вышел из комнаты Пижон и, не оборачиваясь, пошел к выходу из подсобного помещения, уставленного коробками и ящиками. За ним на полусогнутых семенил продавец. – Оставить в живых вас я никак не могу… Вот если бы вы видели меня мельком, да еще издалека, тогда было бы другое дело. Тогда, когда мусора стали бы вас допрашивать про то, что случилось в вашем магазине, вы сказали бы, что кроме кожаного плаща, белого шарфа и касторовой шляпы вы ничего больше и не запомнили. И это было бы правдой. Но вы видели меня близко, – вполне дружелюбно промолвил Пижон (в это время он вышел из подсобки в торговый зал), – и даже беседовали со мной. И уж конечно, вы меня хорошо рассмотрели и запомнили…