— Да тут товарищ один ... — Семихватский задумался, подбирая слова, — пошалил, в общем, слегка и убег к себе на участок соболей ловить. Надо бы его призвать к порядку.
— В смысле? Задержать?
— Посмотрим на его поведение...
— А что он сделал?
— Икру вез браконьерскую, несколько тонн... — Семихватский говорил негромко, покуривая в огонь. — Останавливали его для проверки, он не остановился, сбил уазик, пострелял... Годиков на восемь-десять наделал, думаю. — Капитан бросил бычок в костер и поднялся.
— Так вы его в одиночку собирались... я не знаю, что... арестовывать, связывать... что? — Андрей был явно под впечатлением. — А если он не захочет сдаваться?
— Выбора у него нет. Вчера московский ОМОН прибыл, они не будут церемониться. Поэтому... лучше по-свойски порешать. А нет... так нет. — Василий встал. — Жратву соберите.
Он подошел к капоту, попробовал его открыть, но тот был герметично закручен, и нужен был инструмент, рукой потрогал — не слишком ли горяч двигатель, непонятно было. Полез в кабину. Ребята сзади складывали в кунг топор, ножовку, пластиковый ящик, пакеты с едой. Водку, оставшиеся полбутылки, Андрей со словами «пригодится» сунул в карман.
— Я тебе говорю, мужик абсолютно крутой. Я про него слышал. Он тут основной! — шептал Андрей.
— Да что, я не вижу... Мужик... ты на руки его посмотри!
— Ну как две моих! Ты что сквасился?
— Не, нормально, дай я у окошка сяду...
Залезли в кабину. Поехали. В головах у них было весело, на душе легко, снег временами валил крупными хлопьями, но дорогу было видно хорошо. Вездеход пер по снежной целине, разбрасывая снега.
— Бразды пушистые взрывая... — Андрей достал водку из кармана, протянул водителю.
Капитан убавил ход, кивнул на кружку, лежащую под стеклом. Выпили. Закурили.
— Как мы его найдем? — опять спросил Семен.
Семихватский помолчал, прежде чем отвечать.
— Все сделаем спокойно — тягач этот его, он по следам его узнает, участок тоже его, пару зимовеек спалим — сам явится воевать за свое добро.
— Спалим, вы сказали?
— Ну!
Студенты помолчали, обдумывая.
— А если он не захочет сдаваться? — спросил Семен.
— Надо будет объяснить хорошо.
— А... он здоровый? — Андрей развел руки на ширину плеч.
— Нормальный...
— Одному? Вы же один ехали — вы стали бы бороться с ним? Один? Я не понимаю? У вас оружие, у него оружие... не понятно! — Семен держался за ручку над головой и заглядывал через Андрея.
— Так, — капитан хмыкнул довольно, — меняем пластинку. Обо всем заранее думать — мозгов не хватит.
— У нас милиция толпой наваливается. Им инструкция запрещает по одному ходить, — не унимался Семен.
— О-о! Товарищ капитан, вы попали, Сеня у нас правозащитник, он с ментами постоянно в разборках. Наши права защищает.
— Наши права — это права ментов тоже... — Семен был серьезен.
— Что ты о моей жизни знаешь, чтобы мои права защищать? — небрежно спросил капитан.
— Ну как? Есть же общие какие-то...
— Общие? — Семихватский повернул голову в сторону Семена. — А общие штаны, одного размера, не хотите на всех пошить? А? Неудобно? А с правами можно? Вы защищаете право толпы быть слабыми. А если я такой вот родился?! Мне и права и обязанности, кстати, какие-то определены. И если я могу быть сильным, то зачем мне быть слабым?! Вы до того дозащищались, что уже пидоры по телевизору женятся.
— Это их право! — с вызовом вставил Семен.
— Да?! А теперь объясните молодежи да вот сами себе объясните, зачем тогда семья нужна! Раньше ее хоть дети оправдывали! — Семихватский сбросил скорость до минимума. Тягач переваливался по камням сухого русла.
— А вы женаты? — Семен с интересом глядел на капитана.
— Не в этом дело! У меня работа для этого неподходящая... Короче, так скажу тебе, Сеня, парень ты симпатичный и, наверное, думаешь, что делаешь хорошее дело для других людей? — Капитан молчал. — Не знаю, не хотел бы я жить в таком мире... Слышь, а если кто-то, какой-нибудь известный музыкант, мировая знаменитость, на любимой козе захочет жениться! По телевизору покажут?
Капитан с Андреем рассмеялись. Семен сидел серьезный, на дорогу смотрел.
— Если вдуматься, такие права никому не нужны! — спокойно заметил капитан.
— А бывали у вас случаи действительно опасные? — Андрей сидел неудобно, тягач качало, он все время пытался ухватиться за какие-то рычажки, но отдергивал руки и хватался за ручку над головой, в крышке люка.
— Бывали, наверное, — ответил капитан вполне правдиво.
— Товарищ капитан, а вы взятки берете? — спросил Семен.
Капитан молча, спокойно на него посмотрел.
— Нет, — Семен положил руку на грудь, — я спросил, потому что не верится, что вы можете брать. Не похоже...
— А стреляли в вас? — перебил его Андрей.
— Стреляли, — снисходительно соврал Семихватский.
Снега добавилось, видно стало хуже. Дорога между тем забралась наверх хребта и пошла почти по ровному, чуть в горку, деревьев не было по сторонам, встречались отдельные, иногда довольно большие заросли низкого стланика. Горы вокруг скрылись за метелью. Семихватский подъехал к речке, остановился, достал карту, включил навигатор и положил его на крышу. Он уже не первый раз определял координаты, и получалось, что движутся они по верху какого-то отрога почти строго на запад. А должны были на юго-юго-запад, и не подниматься, а давно уже спускаться. Перевал там был невысокий. От зимовья они проехали уже километров пятьдесят. Возвращаться и искать другую дорогу? Капитан Семихватский, как бультерьер, не знал обратного хода.
— Что-то не так? — поинтересовался Андрей.
Семихватский не ответил, открыл окно, высунулся по пояс — не видно ничего было. Снег валил крупно, с ветром, и было довольно холодно. Он достал сигарету, посмотрел на приборы, постучал по стрелке температуры. Начиная с озера, он не давил особо, но двигатель грелся, стрелка все время держалась в начале красной зоны. Из-за снега казалось, что сумеречно, мужички тихо слушали каждый свою музыку, привалясь друг к другу. Можно было попробовать спуститься к Кобяку прямо по этой речке — она впадала в Эльгын. Семихватский представил себе, как тягач опасно ползет по стланиковым крутякам, нахмурился и решительно двинулся по дороге через речку.
Провалившись до грунта, тягач, оскальзываясь и рыча, вырвался на наледь и довольно бодро побежал, капитан надавил газ, в пелене снега показался другой берег, он был обрывистый, и Семихватский, не сбавляя скорости, повернул по льду реки, рассчитывая увидеть выезд, под тягачом затрещало, капитан сунулся ближе к обрыву, выскочил одной гусеницей на берег. Машина опасно накренилась, вторая гусеница прогрызла лед и провалилась, Андрей упал на капитана.
— Спокойно, — раздался злой голос Семихватского.
Он попытался выползти назад, тягач надсадно ревел и трясся, но что-то не пускало. Машина глубже зарывалась в береговой галечник.
— Может, нам выйти? — спросил Андрей.
— Сидите пока... Да не бойтесь...
Правая гусеница слетела под водой. Собралась вся сзади грудой неподъемного металла, прикрытая ледяной кашей... Семихватский ходил вокруг с погасшей сигаретой во рту, потом, зло бросив ее на лед, открыл дверь кунга. Первые пару минут он не искал инструмент, а стоял и думал, что поменял бы этих двух сопляков на своего водилу Гешку Клыкова. Тот и один бы справился. Потом уверенно залез в будку, достал из кобяковского ящика фонарик. Нацепил на лоб и поднял сиденье, под которым лежали большие инструменты: лом, фомка, выколотка, крепежные болты.
Было уже полдвенадцатого ночи, когда они натянули гусеницу и с помощью бревна и цепей выползли на берег. Рядом по пролому бежала быстро очистившаяся, прозрачная в свете фонариков вода речки, большой костер горел на берегу. Все было разворочено, в глубоких буераках и следах от гусениц. Они устроились у огня, варили в ведре очередную порцию собачьей кеты, мокрые по локоть, а Семихватский и по плечи. Одежда на морозе застывала, они отжимались, сушились, грелись и пили. Вспоминали, как разбирали гусеницу и таскали траки, как гайку запорного болта потеряли и шарили по дну в мутной воде, а он был под рукой, застрял в ледяной трещине. Парни признавались, что не верили, что это можно надеть. Работа сближает, тяжелая или опасная — особенно. Они были почти друзьями. Андрей пару раз по-приятельски хлопнул капитана по плечу.
— Ну и здоровы же вы, Василий Иванович!
Капитан ничего, только ухмыльнулся про себя.
— Вы батю моего не видели. Тот, помоложе был... — Капитан с уважением покачал головой.
Напились конкретно, как выразился Андрей. Сожрали ведро ухи, капитан завел двигатель, и они заползли в кунг. Вскоре там стало тепло, а еще раньше раздался густой храп на три голоса. Всегда ведь, когда что-то сделаешь такое... неслабое, а главное, общее, спишь счастливо. Кажется — раз это сделали, то и все остальное получится.
Утром у Семена побаливала голова и все тело, Андрей ничего, выполз на волю. Двигатель молотил на малых оборотах, костер горел, над ним висел чайник и ведро с остатками ухи. Капитана нигде не было. Снег притих, сыпался мелочью, было пасмурно, но видно далеко. С запада из Якутии тянулись низкие и плоские облака, едва не цепляясь за вершины лиственниц. Андрей вспомнил ночное натягивание гусеницы и в некоторой тревоге обернулся. На месте была. Дым выползал из выхлопа и белел на морозе. К костру тянулся. Андрей побежал к огню, сел, поеживаясь и соображая, как тут таежники обходятся. Неужели постоянно в такой вот работе?
Из-за поворота реки показалась небольшая сероватая фигура. Капитан шел, оскальзываясь на льду, временами останавливался и что-то рассматривал под ногами в речке.
— Доброе утро, — поздоровался весело Андрей, — что, есть дорога?
— Есть. Давайте чай пить, да поперли. — Капитан был хмур. Глядел рассеянно на навигатор, что-то думал.
— Что, проблемы?
— Давай буди кореша! Поехали.