— Отрок прав, — Кий сделал перед Гостями вид, что, начал остывать от напускного гнева. — Серьезный разговор легче вести за столом.
— А мы можем занести его на бумагу, дабы ваши слова остались в летописи навсегда! — вклинился старший из «княжьих» отпрысков, медленно поднявшись по сходням.
Кутафий удивленно приподнял брови.
— Неужели обучен перо в руке держать?
— Конечно, но писать будет этот замарашка — не понял его удивления Вовка, и устало кивнул на своего младшего напарника, лицо которого после боя еще не было отмыто от коросты грязи и крови. — Строки кладет, как из пулеме… как говорит, короче. Если времени будет в достатке, то Микулка и лица ваши на полях изобразит, благо, что держать стило умеет искусно.
Наблюдая замешательство в глазах чужаков, озадаченных новым поворотом дела, Кий понятливо кивнул. Шутка ли, попасть в историю, такое не каждому князю доведется. Да и статус мальчишек приподнялся весомо. Как же, грамотные!
Кий обвел взглядом собравшихся.
— Что-то еще?
— Да самое важное и упустили за своей болтовней! — порскнул под его рукой Микулка, продираясь к забытой всеми жар-птице.
Обежав взглядом отметины и залеченные раны побывавшего в первом своем бою огнемета, он тяжело стукнул по доскам ногой.
— Эй, подпалубные, хватит сидеть в три погибели в своей норе! Заполняйте бак и проверяйте давлением! Готовность к бою в течение часа!.. — после ворчливо закончил, протискиваясь обратно. — Нанимался я вам картины малевать и каракулями бумагу пачкать… Еще и умываться заставите, изверги!
Серо-зеленые глаза на чумазой физиономии лучились болью, словно мальчишка сдерживался из последних сил, и Кий тяжело вздохнул, разжимая напрягшуюся ладонь. Он едва удержался, чтобы не отвесить подзатыльник проскочившему мимо него вихрастому затылку.
Да и перед «гостями» надо брыло держать лицо.
Однако этим не закончилось. Микулка встал перед Кутафием и стукнул ладонью себе в грудь. Гулко звякнула лоснящаяся от смазки короткая кольчужка.
— Ты мне должен вопрос, северянин!..
А старший из недорослей, проскользнув мимо Кия прошептал одними губами.
— Это свои, сотник! И за ними Чепца! Не упусти!
«Опять эти свои! Когда же начнутся чужие?»
Кий мысленно сплюнул. Ему уже пересказывали истории о том, как ветлужцы реагировали на разграбления своих торговых обозов или нападения на сурские села со стороны по сию пору не усмиренных соседей. Вместо того чтобы выжечь дотла эти осиные гнезда, они ограничивались мелкими уколами, не решающими ровным счетом ничего. И объясняли это тем, что своих будущих союзников и подданных уничтожать не намерены. При этом ветлужцы не уточняли, как они их отличают от тех, кого истреблять можно и должно.
Раньше такие проблемы. Кия не волновали, теперь же он всеми конечностями вляпался в. ветлужские деда и от них напрямую зависела его жизнь. Впереди было трудное замирение с северянами и без мальчишеских знаний ему было не обойтись. Только эти недоросли могли сказать, с кем ветлужцы пойдут на союз, а кого молча проигнорируют. Сам же он не видел никаких возможностей уладить возникшую на Вяткё свару, а без этого они в Закамье не пройдут или безнадежно опоздают это сделать, лето пройдет быстро.
Он бросил взгляд вслед «княжьим» отпрыскам. Ему на миг показалось, что те дошли до предела своей прочности, стремясь что-то кому-то доказать!
Может быть даже ему. Он был уверен лишь в одном — мальчишки сполна отрабатывают свою железную тамгу. Одну на двоих.
«Чего же вы добиваетесь, скоморохи сопливые? Су… нет! Княжьи дети!»
Глава 6
Переговорщики расположились в большом шатре, с трудом втиснутом в частокол склонившихся к воде деревьев. Две лавки установили по краям колченого стола, собранного из дощатого настила и коряг, подобранных у уреза воды.
Отгоняя насекомых, легкий ветерок носился по верхушкам плакучих ив и с еле слышным шелестом кропил их слезами ткань палатки.
Казалось, идет дождь.
Продолжение разговора вышло скомканным. Старались сдерживаться.
Договаривались о перевозке тел погибших северян и возврате плененных ветлужцев. «Княжьи» отпрыски и вовсе голодными упали на шкуры в углу шатра и спали там мертвым сном.
Неловкость сохранялась до тех пор, пока не убрали посуду и не внесли высокий кувшин с резными деревянными чашами. Мальчишек пришлось разбудить. Их выпроводили наружу и спустя некоторое время они вошли в шатер умытые, хотя все еще осоловело хлопали заспанными глазами.
Кий встал, плеснул себе из кувшина воды и кивнул гостям, призвав их продрлжать беседу. Бикташ с невеселой усмешкой перешел к делу.
— Что вам известно об ижмаринском кугузе?
— Чумбылате? — Кий пожал плечами и подхватил нить беседы. — Люди хвалят, заботится о них да и воин добрый, хотя немолод уже.
— Еще?
— Сам не встречался, а слухи что пересказывать…
— Был в прошлом году у нас на Ветлуге, менял свою медь на оружие… — встрял сонный Вовка но, наткнувшись на заинтересованные взгляды, протер рукой лицо и скомкано закончил. — Обещал за это беспрепятственно пропускать нас через свои земли на Вятку.
— И более ничего?
— Сначала сам поведай, что тебе известно… — вновь перевел на себя разговор Кий, недовольно зыркнув на подопечного. — Да не опускай подробности, мы никуда не спешим! Что за люди с тобой, Бикташ, да каким ветром вас всех сюда занесло? А после, этого можно поговорить и о негасимом огне, и о цене нашей размолвки…
Собеседники степенно кивнули, выражая свое согласие с прозвучавшими доводами, и Бикташ тоже схватился за внесенный девчонками кувшйн щедро налив из него в поставленную перед ним чашу. Явно ожидая обнаружить в ней не воду, а другой напиток, он все же в один присест осушил содержимое, обиженно сморщился и кивнул Кутафию, предлагая ему слово. Тот продолжил разговор, мешая привычные для него названия с ветлужскими.
— Тогда сказ свой начну издалека, с Нукрат-Су[14]. Именно через нее проходит одна из булгарских дорог на Галидж… то есть Новгород, а также в Садум[15], не говоря уже про ближние земли, в коих скупает мягкую рухлядь Великий Булгар. Это его главный торговый путь в полуночные земли. Чулманская дорога в отличие от Нукратской чуть безопаснее, но зато труднее, река там быстрая и выгребать пр ней тяжело…
Ты говоришь про Каму? — уточнил Кий.
Северянин кивнул, явно зная такое название, тоже отхлебнул из чаши и, ничем не показав свое недовольство содержимым, продолжил.
— С Нукрат-Су путь лежит на Малому, а дальше волок идет на реку Джук или, по-вашему, Юг. Оттуда можно плыть Мосхой[16] в сторону Галиджа, и рекой Тун в Ак дингез[17] и Садум…
Кий прокашлялся, словно бы пытаясь дать знать собеседнику, что надо выражаться яснее, но Кутафий словно бы и не заметил прозвучавшего знака. Его взгляд не отрывался от Микулки, который сидел в углу палатки и что-то черкал на сером листе бумаги. То ли выводил слова непонятной ветлужской скорописью, то ли набрасывал обещанный рисунок. Однако на помощь пришел Вовка и помог с переводом.
— По Сухоне идем на Белоозеро или Северной Двиной в Белое море и Скандинавию. А еще, насколько я знаю, можно пойти по Вычегде на восток и перевалить на Печору и Каму… Весь север наш.
— Кха… — Кию показалось, что Кутафий поперхнулся несколько испуганно, однако собеседник сразу взял себя в руки и незамедлительно продолжил. — Защищают эту дорогу многие крепастицы, но на реке Юг стоит самая большая, построенная для защиты переволоки с Моломы.
Называем мы ее Гусман, по имени основателя, хотя истинное имя его Сып и является он внуком Салахби, которого вы зовете Олегом.
— Вещим?! — вскинулся Вовка. — То есть там урмане[18] сидят?
— Скорее дом Утара, как их ныне называют. Сих людишек можно считать потомками колбягов[19] и варягов, не ушедших под Киев и Булгар, хотя верховодят всем именно выходцы из Садума. Мыслю, что большинство из них видит истинных мурманов только когда торгует с ними или отражает их набеги на Бьармию.
— Бьармию?
— Так садумцы называют земли, расположенные к северу от Нукрат-Су. Булгарцы зовут тот край Вису или Бийсу, новгородцы отчасти Заволочьем, а уж как вы…
— Севером, а по отдельности Заволочьем, Поморьем и Пермью, — пояснил Вовка и уточнил, — Потому и тебя назвали северянином. А что ныне представляют собой эти биар…
— Бьярмы. Считайте, что вои эти той же породы, что и ратники на Суре, коих вы взяли под свою руку. Отличия лишь в том, что ваши зовутся русью, а эти потомками Рюрика, дань же каждый платит своей службой…
— Кому? Под чьей дланью эти вои живут? — не понял его Кий.
— Не обязательно приносить кому-то роту, чтобы служить. Они хранят Нукратскую дорогу, владеют перевозами, продают булгарским купцам пушную рухлядь собираемую с местной чуди, единственные, не считая самих мурманов, плавают в Садум… Скорее, они союзники Булгара, чем данники. — Кутафий немного помолчал и добавил. — Именно бьярмов я призвал и именно их воеводу вы видели, на острове вместе со мною. А в продолжение нашего разговора на лодье… Скорее этих воев вам следует звать русами, нежели меня. Из одного корня с Киевом росток взошел.
— Ну что же… — Кий заметил, как Вовка открыл рот и торопливо перебил мальчишку более насущным вопросом. — А новгородцы откуда взялись?
— Какие ж это новгородцы… так, босота слободская, без рода и племени.
Сами предложили мне жизни свои, узнав, что я нуждаюсь в ратной силе. Собеседники замолчали, пытаясь собраться с мыслями, и Вовка все таки вклинился, возвращаясь к сказанному чуть ранее.
— Ты говорил, что бьярмы считают себя потомками Рюрика. А каким боком они относятся к Рюриковичам, что правят на Руси?