И это будет правильно, и случится так скоро!..
– Что могу вам ответить, Марин Степанович, буду молиться, чтобы однажды ваша мечта сбылась, – кивнул он, – София того стоит…
Дринов не ошибется: проект придется по вкусу Российской империи, и уже в октябре 1878 года здесь заработает Русская канцелярия. Это случится через несколько дней после того, как Петр Алабин сядет в поезд, идущий из Софии на северо-восток. Они попрощаются с Дриновым на вокзале тепло, расцелуются по-православному троекратно.
У Дринова даже глаза заблестят, но светло, улыбчиво.
– Скажите честно, Петр Владимирович, не вернетесь более?
– Как бог даст, – ответит Алабин, уже зная, что уезжает навсегда. – Прощайте, голубчик! Прощайте!
А потом поезд выстрелит свистком, поддаст па́ром и поедет прочь из Софии, в которой останется навсегда частица его, Петра Алабина, сердца…
8
– Вот он, первый в истории свободной Болгарии губернатор софийский! – представит его на собрании уже Петербургского славянского общества освобожденный из ссылки Иван Сергеевич Аксаков. – Подвижник, болгаролюбец, великий русский человек! Петр Владимирович Алабин!
В этот день, 29 октября 1878 года, Петр Алабин выступит с подробным отчетом о проделанной в освобожденной Болгарии работе на посту губернатора Софии.
И хотя напрямую он попал на этот пост совсем не по рекомендации славянских обществ, но князь Черкасский, его комиссар, сам был известным славянофилом и другом Аксакова, а потому это назначение оказалось, можно так сказать, смежным предыдущей его работе. Подробный отчет о создании Софийской библиотеки более другого взволновал славянофилов. Все просвещенные люди прекрасно понимали, что может на века связывать народы, идти на помощь друг другу, проливать друг за друга кровь и принимать мученическую смерть на поле боя: «общие культурные и родовые корни, христианская вера и речь». Алабину аплодировали громко и долго, особенно когда он рассказал о том, что стоит учить болгарских детей не только своему, но и русскому языку как второму родному и такому же необходимому.
Когда он ехал домой в Самару, в «Русской старине» напечатали первую часть его работы «Иван Иванович Бутурлин, генерал-аншеф, 1661–1738 гг.». Редакция даже послала автору письмо, в котором «считала своим долгом сообщить, что все примечания к публикуемым документам составлены самим П.В. Алабиным».
Еще телеграммой из Воронежа он сообщил, когда приезжает. На вокзале его ждала не только вся семья, но и друзья, самые ближние товарищи по думе. Засидевшимся в Самаре гласным, решавшим повседневные задачи, их коллега представлялся героем. Губернатор Софии, города, который русское правительство уже готовило к столичному статусу нового государства на Балканах! А сколько должно быть рассказов, и каким рассказчиком был их герой!
И когда Алабин вышел, ступил на порожек вагона в простой шинели и высокой каракулевой шапке, грянул духовой оркестр: музыканты, в шинелишках и фуражках, едва подоспели. А вот построиться времени им не хватило. Антон Шихобалов грозил кулаком капельмейстеру. Разноголосая медь настраивалась по ходу веселого и торжественного марша.
А Петр Владимирович, жадно оглядывая глазами встречающих, уже видел бородатую физиономию Шихобалова, готового лично дирижировать оркестром, радостные лица возмужавших сыновей, своих бойцов и соратников, светящиеся радостью лица дочек, заплаканное и счастливое лицо Варвары Васильевны…
Он бодро соскочил со ступенек, распахнул объятия, крепко обнял жену. А к нему уже тянулись руки дочерей, сыновья обступали со всех сторон, и густо звучал голос Шихобалова:
– Ну что, вояка, надрал туркам жопу?! Ох, простите, Варвара Васильевна, это все от чувств, меня переполняющих!
Но она и не слышала именитого купца! Только плакала в шинель мужа. Алабин и сам не сдержался, закрыл глаза, сжал губы. Но все от счастья, от счастья!..
– А мы за тебя молились, папенька, – услышал он голос Машеньки, – каждый день молились!..
27 ноября 1878 года главное управление общества попечения о больных и раненых воинах утвердило Петра Владимировича Алабина в звании почетного члена Самарского местного управления общества Красного Креста.
А еще через три дня в Самару пришла официальная бумага из Петербурга. Там было следующее: «Приказом императорского российского комиссара в Болгарии Алабин, согласно его желанию, отчисляется от исправления должности софийского губернатора».
Страница долгих войн, мытарств и странствий длиною в тридцать лет закрывалась для него, чтобы открыть иную, не менее яркую и значимую в его жизни страницу…
Глава шестаяГородской голова
1
Он ощутил свою силу. Силу власти. Он шел к этой высоте. Упорно поднимался год за годом. Был трудолюбив. Никогда не упускал возможности сделать что-то важное, значимое для города, для своего государства, которому всегда оставался верен. Такой он был человек.
Вот уже два года, как его статус в городе изменился.
11 января 1885 года министр внутренних дел Российской империи утвердил его, Петра Владимировича Алабина, действительного статского советника, в должности самарского городского головы. Купец Субботин, заболев, отказался от этого кресла. А может быть, он просто понял, что стоит открыть дорогу лучшему? И вот на месте хозяина города оказался тот, кому было предназначено там быть.
Петр Алабин, в мундире, при орденах, стоял у окна в гостиной губернатора Александра Дмитриевича Свербеева. Хозяин дома должен был вот-вот выйти. Если была нужда, губернатор обращался за помощью к человеку, которому доверял в Самаре более, чем кому-либо другому. Именно ему, действительному статскому советнику Петру Алабину. И не только губернатор! Последние годы всё, что он говорил в думе, воспринималось почти что как наставничество. Он уезжал с Балкан бывшим губернатором не самого крупного болгарского городка, провинциального. В который он вложил и сердце, и душу, и все таланты до единого. Но у этого городка оказалась великая судьба! А в Россию он, Петр Алабин, вернулся экс-губернатором Софии – столицы нового славянского государства. Вернулся знаменитым, почти человеком-легендой. И, конечно, на него смотрели теперь еще с большим уважением, чем прежде. Конечно, были и завистники, и недоброжелатели. Но всем мил не будешь!
Особенно, если шагаешь быстро и широко. И когда фортуна на твоей стороне…
Это был и великий опыт, и великая удача, что однажды он вступил в общество славянофилов знаменитого Ивана Сергеевича Аксакова, стал агентом Красного Креста, встретил влиятельного князя Черкасского. Незыблемый авторитет, красноречие истинного оратора, былые воинские заслуги. И вся грудь в орденах и медалях. Что ж, это его портрет. И ничто не получено задаром! Все заслужено потом и кровью, отвагой, умом и честью. Это была судьба, его судьба, и подчас она вела вперед так упорно и точно, что ему даже не хватало времени оглянуться.
Что же он оставлял за спиной после того, как вернулся из Болгарии? Он часто вспоминал тот год, и сердце его билось чаще…
В гостиную тихонько вошли – шелест платья. Он оглянулся – ему улыбалась хозяйка дома.
– Может быть, чаю, Петр Владимирович?
Алабин обернулся:
– Благодарю вас, пожалуй.
Она ушла. Гость увидел себя в зеркале Свербеевской гостиной, пригляделся и поправил воротничок мундира. Ему всегда нравилось выглядеть так, точно он собирался предстать перед фотографом. С юности нравилось! Просто раньше он не придавал этому большого значения… Он вновь повернулся к окну: там была мягкая зима, неслись по Дворянской тройки, весело катили сани. И в стекле читалось его, Петра Алабина, слабое отражение…
В 1878 году, вернувшись в Самару, указом Сената Петр Алабин был избран одним из почетных мировых судей. Но это малость. Он по-прежнему заседал в думе, давал полезные указания, к примеру, по работе санитарной комиссии в Самаре, потому что «заразительные болезни» косили людей направо и налево. Но при этом он занимается литературной работой, и, как всегда, его кругозор восхищает окружающих. Журнал «Русская старина» публикует его работы «Польский поэт Трембицкий», «Еврейский ученый Исаак Бер Левензон». Последнего Алабин знал лично еще молодым человеком. А в Петербурге выходит в свет второе, дополненное, издание его словаря растений.
Одиннадцатого мая на заседании городской думы выступал городской голова Назаров. Он сказал:
– С радостью объявляю, господа, что Третья дружина болгарского ополчения доставила нашему коллеге – гласному думы Петру Алабину, для передачи Самарской думе образ святителя Иоанна Рыльского, и с надписью: «Третья дружина Болгарского ополчения подносит сей образ Великого болгарского святителя городу Самаре в благодарность за присланное им знамя, под которым она воскресила боевую славу болгарского народа в войну с турками за освобождение своего отечества в 1877–1878 годах. Командир дружины майор Чиляев». Так-то вот, господа. – Городской голова оглядел гласных. – Думаю, никто не будет против, если мы поблагодарим Третью дружину через гласного Алабина, а образ святителя Иоанна Рыльского установим в Спасо-Вознесенском кафедральном соборе.
«Против» никто не был. Все были «за».
13 июня 1879 года становится для семьи Алабиных страшным днем: безвременно уходит из жизни Василий Алабин. Всего двадцать девять лет! Врачи сказали: причиной стала старая рана, полученная на войне. Вот так мстили Алабиным турки! Отца и мать может отвлечь только работа, а успокоить – светлая молитва за душу их сына, более ничего. Другие дети в скорбные дни оказываются рядом.
Близился большой юбилей в царской России, а именно двадцатипятилетие восхождения на престол императора Александра Второго Освободителя.
20 января 1880 года на заседании думы Петр Алабин прочел доклад особой комиссии по вопросу о том, как и чем достойнее ознаменовать предстоящее торжество.
– Считаю, что лучшим памятником, какой в настоящее время возможно было бы воздвигнуть в Самаре по случаю предстоящего двадцатипятилетия юбилея царствования государя императора, может стать постройка нового здания публичной библиотеки. Она, конечно же, будет носить имя его величества Александра Второго. И при этой библиотеке необходимо устроить публичный музей, который будет иметь общеобразовательный характер. Вместе с тем он послужил бы средством изучения Самарского края в отношении естественном, сельскохозяйственном, промышленном, техническом и историческом… Но библиотека должна быть живой, господа!..