– Уходим?
Нурия от удивления приподнимает брови.
– Мы?
– Мы идем спасать Джей, – объясняю я. – В Океанию. Нам все Джеймс рассказал. Да, кстати, переговорите с ним. У него есть новости об Адаме, и вам они не понравятся. А я не собираюсь пересказывать.
– Кент всех предал, чтобы спасти свою шкуру.
– Чтобы спасти Джеймса, – уточняю я, бросая на Уорнера неодобрительный взгляд. – И, чувак, я же только что сказал, что не хочу об этом распространяться.
– Пытаюсь разложить все по полочкам.
Касл выглядит ошарашенным. Молчит.
– Пообщайтесь с Джеймсом, – прошу я. – Он объяснит, что происходит. А нам с Уорнером надо успеть на самолет.
– Успеть угнать самолет.
– Точно, угнать самолет, до заката. Знаете… слетаем, заберем Джей и обратно, бум-трах-тарарах, и на месте.
Нурия и Сэм смотрят на меня как на идиота.
– Бум-трах-тарарах? – переспрашивает Уорнер.
– Да. Ну ты что? – Я хлопаю в ладоши. – Бум. Готово. Все просто.
Уорнер со вздохом от меня отворачивается.
– Стойте… Вы намерены провернуть такое вдвоем? – Сэм хмурится.
– Если честно, чем меньше, тем лучше, – отвечает за меня Нурия. – Меньше людей скрывать, меньше движений согласовывать. Я бы предложила пойти с вами, но у нас еще много раненых, нужно о них позаботиться. К тому же после смерти Амелии явно придется разбираться с новыми эмоциональными всплесками.
У Касла загораются глаза.
– Пока они выручают Эллу, – обращается он к Нурии и Сэм, – а вы хозяйничаете здесь, я, пожалуй, свяжусь с друзьями по своей сети. Расскажу, что происходит, поясню, что грядут перемены. Помогу скоординировать наши действия по всему земному шару.
– Отличная мысль, – замечает Сэм. – Может, нам уда…
– Плевать, – громко выдает Уорнер и поворачивается к двери. – Я ухожу прямо сейчас. Кишимото, если идешь, не отставай.
– Точно! – Пытаюсь говорить типа круто. – Все. Досвидос. – Салютую двумя пальцами, бегу прямо в дверь и… впечатываюсь в Назиру.
Назира.
Мать честная! Она очнулась. Совершенна, как ангел. И зла, как черт.
– Вы двое без меня никуда не пойдете, – заявляет она.
ЭллаДжульетта
Я воровка.
Я украла тетрадь и ручку у одного из докторов – вытащила из белого халата, когда он не видел, и засунула себе за пояс брюк. Незадолго до того, как доктор приказал тем людям меня забрать. Тем, в странных костюмах с толстыми перчатками и в противогазах с мутными пластиковыми оконцами, скрывающими глаза. Помню, как подумала, что это пришельцы. Помню, как подумала, что они должны быть пришельцами, потому что людьми они быть не могут; не могут быть людьми те, кто скрутил мне за спиной руки и сковал их наручниками, те, кто привязал меня к стулу. Они тыкали в меня электрошокерами, вновь и вновь, чтобы заставить меня кричать. Нет, я не кричала. Стонала, но не произнесла ни слова. Слезы текли по моему лицу, но я не рыдала.
Думаю, это их разозлило.
Они хлестали меня по щекам, приводя в сознание, хотя мои глаза были открыты. Кто-то отвязал меня, оставив наручники, ударил по коленям, а потом велел встать. И я пыталась. Пыталась и не смогла. В конце концов три пары рук выпихнули меня за дверь, и какое-то время я лежала на бетонном полу окровавленным лицом вниз. Если честно, то момент, когда меня втащили внутрь, я не помню.
Мне все время было холодно.
Я чувствую пустоту, будто во мне ничего не осталось, кроме разбитого сердца – единственного выжившего в этом аду органа. Чувствую, как внутри раздается его биение, чувствую, как его стук отражается в каждой косточке. Наука говорит, что у меня есть сердце, общество говорит, что я чудовище. И я это знаю, конечно, знаю. Я знаю, что натворила. И не прошу сочувствия.
Только порой я задумываюсь – размышляю, – если бы я была чудовищем, я бы, конечно, уже поняла это?
Я бы чувствовала гнев, злость, месть?
Я бы знала, что такое слепая ярость, жажда крови, потребность отмщения?
Вместо этого во мне бездна, такая глубокая, такая темная, что ничего не разглядеть. Я не вижу, что там. Я не знаю, ни кто я, ни что со мной будет.
Я не знаю, что могу натворить снова.
Из дневников Джульетты в психиатрической лечебнице
Кенджи
Я застываю на месте. Не могу прийти в себя. Когда же до меня, наконец-то, доходит, что Назира и правда рядом, что она очнулась, что она в порядке, я заключаю ее в объятия. От ее защитной позы ничего не остается, она вдруг вся такая девочка-девочка – моя девочка, – и все внутри меня взрывается счастьем. Назвать Назиру невысокой язык не повернется, однако в моих руках она кажется маленькой. Совсем кроха. Словно так и задумано, чтобы ей было удобно у меня на груди.
Я в раю.
Когда мы прекращаем обниматься, улыбаюсь, как идиот. И мне по барабану, что все на нас пялятся.
– Привет. Я так рад, что ты в порядке.
Она резко и глубоко вздыхает, а потом… на ее губах расцветает улыбка, которая полностью меняет выражение ее лица. Назира уже не похожа на наемницу, намного больше – на восемнадцатилетнюю девчонку. Впрочем, если честно, мне по душе обе ипостаси.
– Я так счастлива, что ты тоже в порядке, – тихо говорит она.
Мы не можем наглядеться друг на друга… Потом рядом раздается чье-то театральное покашливание.
Не успеваю и обернуться, как уже догадываюсь – это Нурия: руки скрещены на груди, глаза – щелочки. Сэм же, наоборот, ситуация вроде забавляет.
Зато Касл, кажется, счастлив. Удивлен, но счастлив. Улыбаюсь ему.
Нурия еще больше хмурится.
– Вы понимаете, что Уорнер ушел?
Ее слова стирают с моего лица довольную ухмылку. Круто разворачиваюсь, однако Уорнера и след простыл. Поворачиваюсь обратно, тихо ругаясь себе под нос. Назира выразительно на меня смотрит.
– Да знаю я, знаю, – качаю я головой. – Он собирается уехать без нас.
– Однозначно, – почти смеется она.
Нурия вскакивает на ноги.
– Стойте, – говорит она.
– Нет времени. – Я уже на полпути к двери. – Уорнер нас кинет, а я…
– Он идет в душ, – прерывает меня Сэм.
Резко торможу, едва не споткнувшись. Удивленно приподнимаю брови.
– Он что?
– Он идет в душ, – повторяет Сэм.
Я смотрю на нее, медленно-медленно моргаю, как полный идиот, которым, положа руку на сердце, себя и чувствую.
– То есть ты типа видишь, как он собирается принимать душ?
– Ничего сверхъестественного, – сухо отвечает Нурия. – Не извращай ситуацию.
Искоса смотрю на Сэм.
– И что Уорнер делает прямо сейчас? – интересуюсь. – Он в душе?
– Да.
Теперь уже Назира приподнимает бровь.
– То есть ты прямо сейчас вроде как рассматриваешь Уорнера в душе, голого?
– Я не разглядываю его тело, – чуть раздражаясь, поясняет Сэм.
– Но могла бы. – Я в шоке. – Дикость какая! Ты можешь подсматривать за любым из нас, как мы принимаем душ, полностью голые!
– А знаешь? – резко реагирует Нурия. – Я хотела помочь вам, ребята, с дорогой, но передумала.
– Постой… – вмешивается Назира. – Как именно ты хотела помочь?
– Украсть самолет.
– Ладно, все, беру свои слова обратно. – Я поднимаю руки в знак примирения. – Отказываюсь от всех своих предыдущих замечаний насчет обнаженки. Также хочу принести официальные извинения Сэм, которая, как нам всем давно известно, слишком добра и слишком рассудительна, чтобы шпионить за кем-то в душе.
Сэм закатывает глаза. Расплывается в улыбке.
– Не понимаю, – со вздохом обращается Нурия к Каслу, – как ты с ним общаешься? От его шуточек меня мутит. Если бы я выслушивала такое целый день, с ума бы сошла.
Открываю рот, чтобы возразить, Касл меня опережает.
– Ты его просто не знаешь, – говорит он, улыбаясь мне. – К тому же мы его любим не за шуточки, правда, Назира? – Эти двое на миг встречаются взглядами. – Мы любим его за большое сердце.
Улыбка сползает с моего лица. Пока перевариваю слова Касла, пропускаю нечто интересное: Нурия что-то рассказывает.
– Воздушная база неподалеку отсюда, – говорит она, – и, думаю, сейчас самое время признаться: мы с Сэм хотим позаимствовать у Эллы ее тактику и захватить власть в Двести сорок первом секторе. Угон самолета принесет наименьший вред, и это отличный способ инициировать нашу наступательную стратегию. – Она бросает взгляд через плечо. – Что скажешь, Сэм?
– Великолепно, – соглашается та. – Впрочем, как всегда.
Нурия улыбается в ответ.
– Я и не подозревал, что вам придет в голову такая стратегия. – Улыбка исчезает с лица Касла. – А вы не боитесь, что, учитывая, как разворачиваются события последних дней, може…
– Почему бы нам не обсудить все после того, как отправим ребят на задание? Сейчас важнее ввести их в курс дела и проводить соответствующим образом, пока не стало слишком поздно.
– Да, кстати, – выпаливаю я, – а почему вы считаете, что мы еще не опоздали?
Нурия пристально на меня смотрит.
– Если бы они осуществили переход, мы бы это почувствовали.
– Каким образом?
Вместо нее отвечает Сэм:
– Чтобы их план сработал, Эммелина должна умереть. Конечно, они не позволят ей умереть естественным образом, ведь естественная смерть может наступить по целому ряду причин, значит, возникнет куча неопределенных факторов. А эксперимент необходимо контролировать постоянно – именно поэтому они так отчаянно пытались заполучить Эллу до того, как умрет Эммелина. Они почти наверняка убьют Эммелину в контролируемой среде и организуют все так, чтобы не было и шанса на ошибку. Но даже при таких условиях мы все равно почувствуем изменения. Этот ничтожный сдвиг – после того, как силы Эммелины отступят, но до того, как они перетекут в новое тело носителя – создаст ощутимый сбой в нашем восприятии. Поскольку этот миг еще не наступил, мы делаем вывод, что Элла, вероятно, пока в безопасности. – Сэм пожимает плечами. – Однако время действительно не ждет.