сировав их под прямым углом, чтобы стражникам удобнее было держаться. Однажды показанная хозяином карта Лакатки намертво врезалась в память ковыляки, но неграмотный Адам категорически не помнил, чтобы на ней было обозначено хоть что-то, похожее на скопище деревьев. Где же этот чертов Подземный лес? Налево от реки или направо? Голова с шуршанием терлась о землю и подпрыгивала на кочках — в подобных обстоятельствах не очень-то и сообразишь, куда именно тебя тащат.
Наконец каменный настил сменился колючей древесной подложкой, состоящей из обломков веток и сухих чешуек коры, и тело Адама швырнули под куст.
Тряска прекратилась, и ковыляка сразу же вспомнил. Конечно же — лес! Не иначе, серая блямба, похожая очертаниями на кляксу, упавшую между Реном и самой границей Лакатки. Если пересечь его поперек, как раз попадаешь к Верлюту!
Уставший от долгой неподвижности слуга некроманта с наслаждением расправил плечи и осторожно открыл глаза.
Прямо над ним нависало нечто странное, искривленное и совершенно точно не растительного происхождения.
По крайней мере, если отталкиваться от предположения, что растения не умеют кусаться.
Нижний город. Отводной желоб седьмого рукава Нера. Подземный лес
— Интересно, долго мы еще будем так катиться? У меня уже вся задница стерта.
— Терпи, дуся. Жив, здоров, ни одного гнома перед глазами не болтается — что еще надо?
— Хорошо бы и приплыть куда-нибудь. Не подумайте, что я привередничаю, но уж очень есть хочется.
— Человек без еды может почти месяц обходиться. А вот без воды всего три-четыре дня, уже неоднократно проверяли. Пей себе на здоровье, дуся, и радуйся, что водица не соленая. Бог даст, выживем. Или прибьет куда-нибудь, или отрастим жабры и научимся жрать водоросли. Кстати, как там Шушулик?
— Замечательно. Сопит как ни в чем ни бывало у меня под мышкой.
— Смотри не задави его!
— Ни в коем случае. Слушай, Жекон, а тебе не кажется, что мимо вот этого пятнистого каменюки нас уже проносило?
— Тоже мне примета! Здесь столько каменюк, и все на одно лицо!
— Хорошо, что твои кощунственные высказывания не слышат господа гномы. Знавал я прежде одного оружейника из местных мастеров. Так вот он… Ма!.. О!.. Уй!..
Полет длился не слишком долго — ровно столько, сколько нужно молодому человеку с не слишком богатой биографией, чтобы припомнить наиболее яркие моменты оной и бегло проститься с жизнью. Рядом с Гелланом, словно вытащенная из воды рыба, обескураженно разевал рот падающий из желоба командир.
Подняв тучу брызг, все трое плюхнулись в квадратный бассейн и после недолгой возни на скользкой плитке встали на шатающиеся ноги.
— Вот это да… — коротко высказался маг, задирая голову к широкой дыре, пробитой в своде. В отверстие щедро лились потоки света искусственного солнца Нижнего города, и после полутьмы они казались ослепительно яркими и даже теплыми.
— Земля… — тоном матроса, чудом спасшегося во время кораблекрушения и узревшего на горизонте долгожданную полоску суши, прошептал Геллан. — Мамочка, это земля!
Терслей был менее эмоционален.
— Жекон, мы сможем подняться обратно в Нижний город? — задумчиво спросил он. — У тебя были запасные веревки, точно помню.
— Были, — согласился маг, отряхиваясь по-собачьи и ощупывая фляги, мотки и свертки, оставшиеся в карманах куртки после всех пертурбаций. — Только не уверен, что ими можно сейчас пользоваться. Судя по положению светила, мы треть суток проплавали. На такие фокусы, милый мой, обычная пенька не рассчитана.
— А какие-нибудь магические способы есть? — с надеждой уточнил Терслей.
— Разве что одному из нас «заячьим скоком» подметки натереть и попытаться с плеч его в дыру закинуть. Сейчас глянем…
Во время осмотра, сопровождающегося короткими отчаянными криками и проклятиями в адрес гномьей расы, выяснилось, что в пузырек с «заячьим скоком» набралась вода, и в данный момент мазь представляет из себя жидкую кашицу, которую можно использовать лишь одним способом: выбросить подальше, чтобы воняло не так сильно.
— Остаются только иллюзии, что я готовил для Шушула, и те слегка с дефектами, — развел руками мрачный маг. — За две минуты исправной работы я ручаюсь, но дольше — увы, нет. Извините. Форс, как говорится, мажор.
— Что предлагаешь? — Терслей окинул взглядом дыру и навскидку оценил расстояние.
— Либо огненный шар, либо орел. Шар без ориентации, птица без части оперения.
— Лучше орел, — решился Терслей. — У шара глаз нет. Боюсь, закружит, и за две минуты не управимся. Доставай и активируй.
— Как скажете, — пожав плечами, маг вынул из пакета пучок ободранных мокрых перьев. — Тяните! Предупреждаю сразу: у кого короткое — тот голова. Про остальные ничего сказать не могу — сами видите, от надписей одни кляксы остались.
Голову вытянул Геллан. Жекон деловито кивнул, велел воткнуть короткое задорное перышко за ухо и занялся остальными перьями. Их распределили поровну, туго примотав к предплечьям нитками. Осмотрев каждого, маг приказал стать вплотную друг к другу, взяться за руки и помалкивать, после чего начал медленно, делая длинные перерывы, воспроизводить по памяти заклинание активации иллюзии.
Длинный монотонный бубнеж против воли почти усыпил принца, и от резкого гортанного вскрика он чуть не заорал сам.
Бассейн остался внизу. Они, по-прежнему вплотную друг к другу висели над ним, находясь внутри мягкого шара, наполненного разноцветным туманом. Перья, старательно привязанные к рукам, исчезли. Организм наполняло странное ощущение. Его словно растягивало: ноги отчаянно хотели уехать подальше от туловища, мышцы шеи ныли от терзающих их судорог.
— Готово! — довольно сказал маг, хлопая Геллана по плечу и подмигивая. — Так, теперь давайте по-быстрому, пока не развалилось! Как тебе в роли головы, дуся? Нравится?
— Жекон, гад! — прошипел принц. — Зачем ты мне всучил еще одно перо?
— А что такое? Всем поровну!
— Поровну?! У меня не только голова, но еще и хвост!
— Серьезно? Гузка тоже у тебя? — изумился маг. — Вот это повезло! И как ощущения?
— Непередаваемые! Во рту такой вкус, словно там нагадила стая птиц! К тому же при каждом движении я не понимаю: то ли повернул голову, то ли вильнул э-э-э… тыльной частью тела!
— Но ты видишь? — уточнил маг.
— Вижу! — скрипнул зубами Геллан. — Но не слишком отчетливо.
— Да хоть через задницу! — беспечно махнул маг. — Главное, ткни пальцем — куда лететь? Время поджимает!
Соблазн ткнуть в сторону глухой стены был слишком велик, но принц ему не поддался. Все же ограниченное время существования иллюзии не предполагало разбазаривание его на мстительные шутки.
Порыв свежего ветерка обдал лицо, и по сторонам туманного шара шумно хлопнули крылья. Перед глазами замелькал калейдоскоп пород, складывающихся в затейливый слоеный «пирог». Шею пронзила острая боль, и кто-то (кажется, Жекон) насильно повернул ее влево, одновременно пнув принца в бок.
Лаз уехал в сторону, и Геллан ощутил громадное желание сцапать пролетающую мимо мелкую птаху, но для этого было необходимо не только открыть рот, но и полностью владеть обоими крыльями, а они сопротивлялись.
— Ты смотри, до чего наш дуся разошелся! — весело прокомментировало правое крыло.
— Охотник! — согласилось левое.
Перекинувшись этими ехидными комментариями, крылья умолкли, и принц-орел, рванувшийся за добычей, смог прочувствовать на себе редкое по оригинальности ощущение: ему дали пощечину, одновременно являющуюся пинком под зад.
— Тпррру!!! — предостерег Жекон. — Даже не думай!
— Вверх, скорняк! — почти одновременно с ним гаркнул командир. — И только вверх, не отвлекайся!
Правая щека орла горела от удара (впрочем, правая ягодица тоже). Кто именно из крыльев отважился на столь унизительный поступок, сказать было трудно, но с каждой секундой принцу становилось все более безразлична и боль, и сам факт удара.
Воздух мягко поддерживал его тело, ветер ласкал перья, мышцы налились небывалой прежде силой.
Мышцы… Черт, и почему эти проклятые крылья ему не подчиняются?! О! Смотри-ка, еще одна птичка! А какая жирненькая! Ам! Да куда же вы?!
Непокорные крылья, проигнорировав приказ, несинхронными взмахами понесли орлиное тело кверху.
— Ровнее! Ровнее маши! — прошипело левое крыло голосом мага. — Раз-два… раз-два…
— Это тебя заносит! — не согласилось с ним правое.
Геллан в ответ только зашипел, яростно притормаживая хвостом. Садиться было не время! Здесь, вверху так хорошо, свободно, ясно! Здесь дышится полной грудью! Здесь…
Твердый кулак мелькнул перед носом гордой птицы, пальцы щелкнули, и принц вдруг понял, что никакая он не гордая, и уже не птица, а всего лишь жалкий комок страха, запертый в теле среднего роста и средней юношеской комплекции.
И что лоб его жалит короткое перо пестрой расцветки — просто как огнем жжет.
И что с противоположной от лба стороны тоже припекает.
И что он падает.
И что в том месте, куда приземлится сейчас его гузка, соломки не подстелено.
И что два его крыла, устав спорить друг с другом, начинают банальную драку (любопытно, как это выглядит со стороны?).
Потом было короткое «умс!», и земля примирила воюющие части тела странного орла, сжав их в своих твердых объятиях и хорошенько стукнув друг о друга.
Геллан открыл глаза. Вокруг не было ничего, кроме камней и выгнутых сухих корней, торчащих прямо из каменного свода. Из-за тесноты корневища сплетались в причудливые фигуры, напоминающие щупальца.
Еще никогда он не чувствовал себя таким живым. Болела каждая мышца, каждая клеточка тела. Перед глазами плясали не просто синие точки — целые табуны звездочек бегали туда-сюда, вызывая головокружение и легкую тошноту. Радовало одно: цельность восприятия самого себя. Уже не хотелось разорваться пополам. Хотелось сжаться в комочек, лечь на мягкое и заснуть часиков на десять, чтобы по пробуждении сбросить с себя прошлые события, как банальный кошмар.