Вместо четвертой стены решетка.
— Что это? — Рука легко прошла между прутьями и провалилась в пустоту. Киорус упал и снова перестал видеть. — Что со мной?
Туловище снова сжало, кто-то осторожно поставил некроманта на ноги, решетка заскрипела, и пред глазами вновь прозревшего Киоруса предстал Атрихигор.
Прежде миниатюрный шакс был теперь огромен — в четыре, а то и в пять раз крупнее некроманта. Из крупных пор на его лбу и носу сочился горячий желтый пар, в глубокой кожной складке тройного подбородка сучила ножками застрявшая мошка.
— Привет. Я выхлопотал тебе местечко в Адском Болоте, — гордо сказал демон, и кадык на его шее ритмично запульсировал. — Хотя, честно говоря, ты очень разочаровал меня, Киорус. Завалить такое простое дело… Не ожидал. Плакали мои пятьдесят процентов от жалованья члена Совета Магов. Про десятку за психотерапевтический сеанс даже упоминать не хочу. Жаль.
— Значит, теперь я раб? — просипел некромант, с трудом открывая онемевший рот. — Новая букашка на булавке в коллекции легендарного Мамады? Кстати, не объяснишь, почему я больше не в состоянии видеть лежа? А глаза против воли постоянно открыты, даже моргнуть не могу…
— Все просто. — Шакс обхватил Киоруса за талию и прислонил к стене. — Ты безумно понравился дочери Мамады, и она выпросила тебя у отца. Теперь ты ее кукла и с этого момента подчиняешься основным правилам игры. Кукла, которую положили на спину, спит и во время сна ничего не видит. Кукла сидящая или стоящая может видеть и говорить. Независимо от сна или бодрствования глаза куклы все время открыты. Предполагаю, что сначала тебе будет слегка некомфортно, но потом ты привыкнешь. Что хорошо в вас, в людях — вы ко всему привыкаете.
— Я мертв, — грустно напомнил некромант.
— И что с того? Поверь опыту, мертвые люди привыкают даже легче живых. Твою хозяйку зовут Хрила, и она очень милая девчушка с ловкими пальчиками.
— Значит, это она меня так… — некромант ощупал ноющие бока и поморщился, — помяла?
— Нежно взяла и уложила отдохнуть, — поправил шакс. — Ох, болван ты, болван… не ценишь своего…
— Я могу выйти из этой камеры? — прервал его Киорус.
— Очаровательного домика, который Хрила купила специально для тебя! — оскорбился Атрихигор. — Девчушка отвалила за него все карманные блюки, а он, видите ли, привередничает!
— Блюки?
— Ну да! Упаковка лучшего праздничного галлюциногенного болотного газа стоит десятку! Чтобы приобрести эти кукольные хоромы, девочка на неделю отказалась от других удовольствий! Круглый синий блюк равен восемнадцати зеленым блюкам, а каждый зеленый, в свою очередь, состоит из шести треугольных желтых. Еще узнаешь, когда Хрила будет играть с тобой в продавца и покупателя. Хотя любимая ее игра в колдунчики, она это просто обожает! Набедренная повязка со стразами, бита с набором крюков для стаскивания противника с соседней клеточки, ножик для потрошения. Сам скоро увидишь! О! А вот и наша девочка!
Лицо шакса уехало в сторону, и вместо него над кукольной комнатой появилось другое: круглое, плоское, оранжевокожее, с черными дырами тройных носовых проходов и веселым зубастым ртом. Пухлые пальчики ловко нырнули внутрь, и Киорус ощутил знакомый жесткий захват поперек туловища. Полет в неизвестность — и его силой втиснули в занозистое кресло, покрытое куском тряпки.
— Приветствую вас, юная демонесса! — решил подольстится Киорус, но девочка его попросту не услышала.
Высунув раздвоенный зеленый язык, она деловито размешивала что-то в блестящей чашке кривым прутиком. Когда из чашки повалил сизый дымок, Хрила извлекла из-за оттопыренного уха ложечку, щедро зачерпнула и поднесла ее ко рту намертво застрявшего в кресле Киоруса.
Смесь отвратительно пахла и слегка побулькивала, вызывая стойкую ассоциацию с зельями, что прежде приходилось варить некроманту. Умом Киорус понимал, что ложка даже не коснулась его губ, но язык мистическим образом вдруг ощутил кислоту перебродивших болотных растений, комочки липкого животного жира и крупинки песка, который Хрила сыпанула в свою похлебку для густоты. Выплюнуть то, что по существу даже не попало в его рот, оказалось задачей непосильной, и, как некромант ни кривился, пустой желудок против воли начал наполняться сытой тяжестью.
— Ешь-ешь, колдунчик, — ласково сказала Хрила, поглаживая его по голове пухлой шестипалой рукой и зачерпывая следующую ложку. — Кушай, маленький…
Город Отверженных. Развлекательный центр, помещение тира
Морда химеры, падающей прямо на наши головы, скорчилась в странной гримасе. Казалось, почтенное магическое создание Аша никак не могло поверить собственному счастью: столько дней безуспешно мотаться по окрестностям за строптивой дичью и наконец обнаружить ее, да еще и в хорошей гастрономической компании. Салат-микс из разнообразных демонов всех видов, размеров и расцветок по праву претендовал на лучший гарнир к основному горячему блюду «полевые работники в собственном соку».
Демоны отреагировали на опасность достаточно быстро.
Аш-шуар успел схомячить лишь пару мелких найев и получить разнокалиберные пули во все мягкие места, когда посетители тира сообразили, что странный крылатый зверь не шутка, а суровая реальность, и бросились спасаться с ретивостью махровых эгоистов, убежденных в том, что лучше растоптать в кляксы нескольких товарищей, чем подставить под удар себя любимого.
Чипокус не обманул — каждая стена действительно являлась порталом. Проблема была в том, что стен было всего четыре, а желающих поскорее унести ноги в десятки раз больше. И эти самые желающие в панике грубо нарушали технику безопасности, застревая в стенах целыми пучками, потому что понятия о безопасном месте были у каждого свои, а портал не волшебник-телепат, а всего лишь тупое магическое устройство, живущее исключительно по зафиксированным в инструкции законам и не умеющее выполнять коллективные заявки.
По-моему, не бежали и не орали в этой ситуации только мы.
Нет, безусловно, можно было попытаться растолкать местных жителей и постараться втиснуться в стенку хоть краешком копыта, но только что бы это дало? Даже если перегруженный портал вдруг заработает и переправит копыто невесть куда, остальная тушка все равно останется на растерзание химере.
Так и быть, жри нас с копытами, проклятая тварь.
Чтоб ты подавилась…
Усилием воли придав лицу мужественное выражение (по крайней мере я надеялся, что оно выглядит таковым), я презрительно прищурился и гордо глянул в пылающие яростью глаза аш-шуара. Умирать, так героем. Жаль, что нет музыки. Хотя, с другой стороны, на кой хрен она нам сдалась — ведь есть пока еще целые зубы, которыми так удобно выстукивать бодрый ритм похоронного марша.
Огромная крылатая тень закрыла от меня потолок. Холодно-то как! Прямо в глазах темнеет, колени трясутся, и в ушах какой-то гул. А-а-а… оказывается, это не гул, это мой лучший друг Третий что-то орет и показывает пальцем на химеру. Спасибо, дружище, но я уже и сам увидел. Поздно. Становись рядом — два трагически погибших героя смотрятся гораздо внушительней одного. Если повезет, о нас сложат легенду. Интересно, а где Вторая?
В следующий момент мне молча врезали под хвост, с двух сторон подхватили за локти и с силой дернули в центр комнаты к столбу света, в котором продолжали весело плясать пылинки и по-прежнему парили оставшиеся без внимания «тарелочки». Под колени упруго подставился поток световых частиц, понятия «верх» и «низ» поспешили откланяться, уступив место неопределенному «где-то», в ушах засвистел ветер, и мое так и не съеденное тело понесло невесть куда.
Сердце гулко забилось в груди, когда мини-игрушка начала стремительно приближаться.
Возможно, со стороны казалось, что я прыгаю на «блин», но лично у меня возникло жуткое подозрение, что сейчас этот фрагмент рельефа изо всей мочи ударит по мне всеми своими хатками, заборами и прочими хозяйственными постройками, навеки отпечатав холмы и полянки на физиономии, подправить которую потом не возьмется ни один пластический хирург. Что прохладные речушки вольются мне в уши, крупный рогатый скот застрянет в носу, а мелкая живность разбредется по многострадальному телу вместо блох.
Ничего этого, по счастью, не произошло. Сцепившись друг с другом, мы этаким шизофреническим кордебалетом поскакали с «блина» на «блин», едва задевая землю копытами и успевая получать лишь короткие, отрывочные сведения о местах, которые посетили.
Ап!
Блеяние. Специфический запах овец. Дымок костра. Нудная песня без признаков рифмы, размера и внятного содержания, какие обожают петь пастухи. Лай овчарки…
Ап!
Шум моря и соленые брызги в лицо. Опора под копытами мерно качается. Взрыв дружного смеха откуда-то снизу, из-под пола. Скрип дерева. Крики чаек. Радостный мат. Шлепанье рыбы о мокрую палубу…
Ап!
Соломенный шорох. Сдавленное хихиканье, чмоканье, шарканье…
Ап!
Запах розового масла, хвойного масла, лаванды, гвоздики, дыни, яблока, корицы, ванили, жасмина и еще сотня других, смешанных воедино. Гомон женских голосов, среди которых выделяется один особенно зычный, рассказывающий анекдот: «Оказались однажды на необитаемом острове дикарь, ученый, продажная девица и…»
Ап! Эх, жаль, не успели дослушать!
Истошный младенческий ор, исполняемый с высокой степенью профессионализма на одной нестерпимо высокой ноте. Скрип колыбельки. Остервенелое агуканье няньки, потерявшей последние остатки терпения.
Ап! Ап! Ап! Ап!
Свадебные колокола, звон разбитого бокала. Стук лопаты о промерзшую землю, «да упокоится…». Торопливый и горячий секс двух человеческих особей. Прибой. Церковная служба. Сухое шуршание пустоши. Методичное шлепанье мухобойки по стене. Ослиный вопль. Человеческий зевок. «Ты за меня выйдешь?» Скрип рессор. Звук умелого удара сковородой по лысой голове. «А ведь мама предупреждала меня!»
Понятия не имею, могли ли видеть нас обитатели местечек, входящих в маршрут этого удивительного путешествия. И если могли, то кем мы представлялись им: божествами, спускающимися с небес, демонами-карателями, инопланетянами, таинственными смерчами. Чуть коснувшись твердой опоры, мы тут же стремились снова вверх, на следующую «ступеньку», все выше и выше, дальше и дальше, пока три пары рогов не уткнулись в потолок.