— Ха!
— Тише, сюда идут люди. Много людей! Может, они что-то прояснят? А вот и твои старые знакомые.
Устроившись удобней, мы с напарницей навострили ушки…
Лучше бы мы зажали руками рты!
Утренний урок по практике заклинаний произвел на нас неизгладимое впечатление. Новые ученики, еще не привыкшие к своеобразному ритму жизни в Башне, откровенно зевали и подпирали падающие головы руками. Бодро держался только наполовину выбритый учитель. Своим прекрасно поставленным голосом пан Зелинский перекрикивал даже ворон, устроивших этажом выше утреннюю потасовку.
— Все встаем в первую магическую позицию — руки расставлены в стороны, голова приподнята, ноги на ширине плеч — и читаем по учебнику. Страница три. «Энильи бара милениум…» Что тебе, Доби?
— Разрешите сходить за кипятком, пан Наставник? — начал канючить толстяк за первым столом, отдаленно напомнивший мне Третьего. — Очень кушать хочется…
Точно, вылитый Третий! Для моего друга и постоянного напарника пара сандвичей все равно, что одинокий цветок клевера в коровьей пасти. Чтобы наесться до состояния «нормальной сытости», Третьему нужна минимум копна — пардон, мешок — еды. Когда во время работы Третий начинает жаловаться на голод и клянчить в долг «кусочек пайка», я обычно сухо предлагаю ему поохотится на местную фауну. Преподаватель же на просьбу толстяка ответил намного мягче:
— Кушать надо было за завтраком, Доби. Терпи теперь.
— Не могу.
— Тогда наколдуй себе что-нибудь. Учебник перед тобой.
— У меня не получается!
— Не могу тебе ничем помочь.
— А вы сами умеете колдовать, пан Зелинский? — выкрикнул с задней парты какой-то бодрячок.
— Мне и не положено. Я учитель. Так, курсисты, внимание! Что за разговоры во время занятия! Раскрываем учебники на странице три и продолжаем. Для повержения врага в прах бестелесный нужно взять селитру, медный купорос, унцию серной кислоты…
Мы с напарницей с каменными лицами выслушали рецепт составления смеси, от которой не только враг, но и самый близкий друг повергся бы в прах бестелесный. Потому что растворится в кислоте до самых косточек.
«…Добавить свежей слезы младенца, испугавшегося дикого вепря перед рассветом на вершине горы. Все смешать, прокипятить. Использовать по мере необходимости», — монотонно закончил Наставник по заклинаниям. — Есть вопросы?
Вопрос читался на лицах учеников как в открытой книге: когда это безобразие кончится?
А вот следующее заклинание, старательно записанное группой под диктовку преподавателя, повергло меня в легкий шок. Даже не поморщившись, Наставник выдал практически по памяти, почти не заглядывая в учебник, один из самых секретных и надежных способов превращения живого человека в зомби!
Это что же получается? Колдовские книги, по которым учат в Башне, НАСТОЯЩИЕ? А если среди мальчишек чисто случайно попадется светлый маг, пусть и слабенький?!
Я глянул на Вторую — она напряглась, как тетива арбалета.
— Откуда в Башне книги? — спросила она, почти не разжимая губ.
— Кажется, Наместник из-за границы выписывал, — промямлил я. — Все по магии, что нашлось в свободной продаже.
— Это эльфийский сборник, — нахмурилась она. — Я по нему к истории колдовства в институте готовилась. Не объяснишь мне, каким образом он попал к людям?
— Откуда я знаю? Спроси у эльфов, они разбазарили, им и отвечать.
— Рисование пентаграмм! — торжественно объявил тем временем пан Зелинский, задумчиво потирая раненую щеку и тихо ойкнув от боли. — Взяли линейки…
— Слушай, этот урок пора прекращать, — коротко отрубила Вторая. — Удивляюсь, почему никто из наших не почесался раньше. Недопустимое распространение тайн магии среди непосвященных! И прямо перед носом Организации! Кажется, котельной нужны были люди, давай пошлем этого полубритого клоуна.
— Он же живой! — удивился я.
— Поправимо, — жестко прищурила почерневшие глаза Вторая, зажимая пальчиком кнопку микрофона. — Или ты боишься?
Обвинение в трусости самая примитивная наживка. И, однако, на нее чаще всего попадаются.
Я гордо выпятил грудь и возмутился:
— Я? Боюсь? Полевой работник четвертого ранга?! Да знаешь ли ты…
Вторая нежно прижала к моим губам ладонь и шепнула:
— Только придумай что-нибудь необычное. Смешное.
Я задумался. Единственное, что в данной ситуации было действительно смешно, это то, как я купился на дешевый трюк напарницы.
Подумаешь: секреты магии распространяются! Уже несколько поколений выпускников Башни их законспектировало, и ничего! Начни меня подобным образом подначивать Третий, я бы и пальцем не пошевелил. Ситуация критическая: тело чертенка не найдено, жрать хочется, и к тому же (пардон за интимные гигиенические подробности) рукав полевого комбинезона весь пропитан слизью и потом после встречи с призраком. И в этих антисанитарных условиях мне предлагают убить человека не просто так, а «чтобы смешно было».
Все-таки змеи женщины, особенно столичные. Даже если они чертовки — все равно змеи.
Тихое шуршание осталось неуслышанным на фоне общего гула: кажется, я нечаянно оживил свои тайные мысли.
С верхней полки, где стояли невостребованные котлы слишком большого объема и треснутые колбы, свесился скользкий холодный хвост. Преодолев россыпь банок с препаратами, первая гадюка достигла пола и, извиваясь, быстро заскользила к Наставнику. Присоединяясь к ней, все новые и новые змеи ползли следом, перепутываясь телами и превращаясь в единый, холодный пучок, целенаправленно устремившийся в одну точку.
Зрачки пана Зелинского расширились от ужаса. Голос дрогнул и стих. Схватившись за сердце, он покачнулся и начал падать, но неотвратимое падение было неожиданно прервано.
— А ну, стой! — раздался бодрый голос от двери.
Влетевший в комнату крепко сбитый мужчина в отглаженной мантии, на плечах которой красовались золоченые погоны, подхватил сползающее на пол тело и бережно водрузил на стул. Мгновенно сориентировавшись в беспорядке банок и колб, загромождающих стол, он выхватил пузырек сероводорода и сунул его в ноздрю бездыханному.
Умирающий сморщился и попытался уклониться от принудительного лечения, но твердая рука спасителя не дрогнула.
— Мне лучше, — пробормотал вырванный из лап смерти пан Зелинский, тяжело дыша и выпучивая глаза от нестерпимо резкого запаха.
Стремительно приложив руку к колпаку, незнакомец кивнул и отбросил пузырек в сторону:
— Я и не сомневался. Разрешите представиться — Наставник по военной подготовке, — щелчок каблуками. — Приказом Ректора от девяти нуль-нуль приписан к преподавательскому составу. Кстати, тут у вас какой-то курсист во время занятий болтался по коридору. Я ему «Стой!», а он только воет. Я ему «Как фамилия?», а он удирать. И бедрами так неприятно виляет, бедрами виляет. Так я его немного гм… поприжал. Вот.
Пан Зелинский, мы с напарницей и коллектив учащихся одновременно перестали дышать. В крепком кулаке нового преподавателя был зажат край прозрачного одеяния, облегающего такую же прозрачную фигурку, с ногтей которой стекали на пол густые струйки студенистой красной крови.
— Призрак Башни! — ахнула Вторая.
Сзади душераздирающе закашлялись. Кто-то ахнул, не удержавшись.
— Призрак Башни? — удивился Хендрик.
— Значит, мне тогда не казалось! — торжествующе выкрикнул Филипп.
— Но как? — потрясенно прошептал Наставник по заклинаниям. — Бестелесную сущность нельзя схватить!
Новый преподаватель только скептически хмыкнул, потихоньку убирая в карман тяжелый литой кастет, украшенный распятием.
Мы с напарницей переглянулись.
— Крепкий орешек, — сказал я. — Распятие на свинчатке видела? Еще бы с кадилом пришел. Вояка…
Вторая поморщилась.
— Глаза режет…
— А что ты хотела? — удивился я. — Ладно, не хнычь. Отдых закончен, пора за работу. Давай, пока этот малахольный не успокоился, спустимся в пещеру, заберем капсулу, проверим яйцо. Как-то все наперекосяк сегодня. Лишняя проверка не повредит…
Город. Ночь
Оскар надвинул на лоб мягкую шапочку и прижался к забору. Вроде никого. Вывеска подсвечивается всего двумя жалкими фонарями, если держаться темной стороны, его не заметят.
За аметистовые запонки подлец скупщик дал половину паунда: сущие гроши, на которые Оскар купил новое белье. Отдавать в стирку будущим родственникам ветхие обноски не к лицу аристократу.
Сегодня Чайхан раз десять поинтересовался у него, где обещанная дипломатическая карета с деньгами и вещами. С каретой в принципе еще можно было что-то придумать — напали разбойники, упала в речку, взбесились кони, сгорела в пожаре — а вот деньги… разрыв помолвки… Как-то не хочется заполучить в лице гостеприимного и щедрого Чайхана кровного врага. А уж если члены семейства примутся мстить — лучше самостоятельно вырыть себе могилу и заранее в нее залечь. Одна бабушка чего стоит.
Хендрик же, как назло, не торопится возвращаться из Башни, держа престарелого дядюшку в постоянном напряжении, добавляя ему седых волос.
Да, не вовремя племянник заставил его затеять игру в кладоискателей. При других обстоятельствах Оскар, вполне возможно, оценил бы шутку и даже посмеялся, но сейчас ему хотелось только одного — как можно скорее получить назад деньги, отсчитать из них двадцать паундов, вручить выкуп Чайхану (пока он не передумал) и с этого момента на правах будущего родственника ни в чем себе не отказывать.
«Под виноградом». Стыдно сказать, но Оскар, только покинув трактир, сообразил, как виртуозно его надул Хендрик. Выкопав деньги из дядюшкиного тайника, племянник вполне мог забрать их с собой в Башню. А мог и перепрятать, оставив в качестве подсказки прежнее указание, что еще более вероятно.
«Под виноградом» — это ведь не только внутренний дворик. Это еще и кувшин, на боку которого выдавлена сочная виноградная кисть, и половик с наполовину стершимся от ног многочисленных посетителей рисунком (опять виноград), и стенной тайник, замаскированный связками коричневого изюма, и еще бог весть что.