Революционеры жестоко поссорились: «Между ними была глубокая ненависть».
Ибо наряду с новым IRSP существовало военное крыло — Ирландская национально-освободительная армия (INLA). Костелло был начальником штаба этой организации, и большую часть своей силы она черпала именно из таких бывших сотрудников OIRA, недовольных позицией последней о прекращении огня с 1972 года. INLA приобрела репутацию мощной смеси крайне левой политики и безжалостного насилия. Как выразился один из ее ведущих членов, «мы были группой людей, готовых вести войну против британской машины в Ирландии». Политическое крыло, IRSP, олицетворяло агрессивный социалистический республиканизм. Ее название перекликалось с названием Ирландской социалистической республиканской партии Джеймса Коннолли, и, подобно их герою 1916 года, IRSP сочетала воинствующие левые взгляды с яростным национализмом. В заявлении недавно созданной IRSP Дерри в декабре 1974 года говорилось, что «существует потребность в реальной социалистической альтернативе».
В лице Бернадетт Макалиски — активистки движения за гражданские права 1960–х годов, ранее известной как Бернадетт Девлин, — IRSP имела чрезвычайно красноречивую и интеллигентную фигуру (которая, однако, покинула партию в 1975 году); а в лице бывшего сотрудника OIRA (и бывшего продавца автомобилей) Шеймуса Костелло у них был способный лидер, энергичный, безжалостный и умный, чья жестокая смерть — предположительно от рук ОЙРЫ — в Дублине в 1977 году положила конец жизни, полной социалистических и жестоких республиканских убеждений.
В то время как мир кровавой вражды ОЙРА/ИНЛА представлял собой наиболее опасные тенденции к расколу, в середине 1970-х годов также предпринимались попытки примирения Северной Ирландии, взаимодействия посредством диалога. Один из таких случаев произошел в декабре 1974 года в отеле Smyth's Hotel в Феакле, графство Клэр, когда временные члены встретились с группой протестантов (в основном священнослужителей) для обсуждения. Состоявшиеся по инициативе последней («попытка протестантских священнослужителей из Северной Ирландии остановить кампанию насилия, которая в то время велась Временной ИРА в течение почти пяти лет») переговоры включали епископа Ирландской церкви, доктора Артура Батлера, Джека Вейра (клерка пресвитерианской Генеральная Ассамблея), преподобный Эрик Галлахер (бывший президент Методистской церкви в Ирландии), преподобные Уильям Арлоу и Ральф Бакстер (оба из Ирландского совета церквей), преподобный Гарри Мортон (генеральный секретарь Британского совета церквей), преподобный Артур Макартур (из Британского совета церквей) и Стэнли Уоррелл (бывший директор Методистского колледжа в Белфасте); они встретились с ведущими членами Временного движения, включая Дайти О'Коннелл, Шеймуса Туми, Дж. Б. О'Хагана и Кевина Мэллона. Церковники из гуманных соображений призывали к прекращению кампании Прово и утверждали, что последняя не увенчается успехом; со своей стороны, временные власти вежливо изложили свои собственные цели и обоснования своих методов. Переговоры в Фейкле прервались, когда представители временного правительства ушли из — за вмешательства ирландской полиции, о предстоящем рейде которой республиканцы были предупреждены сотрудниками своей собственной разведки. Могло показаться, что переговоры не принесли никаких результатов. Но, как выразился один из священнослужителей, Артур Батлер, «встреча возникла из-за того, что среди церковников на севере возникло ощущение, что в сложившейся ситуации мы должны пойти на крайние меры, чтобы попытаться добиться мира»
Некоторые осуждали церковников-фейклов за переговоры с ИРА (Иэн Пейсли аллитеративно осудил «этих непостоянных священнослужителей-фейков, которые сбивают протестантов Ольстера с пути истинного»). Но 19 января 1975 года один из этих людей (Уильям Арлоу) представил республиканцев Джимми Драмма и Проинсиаса Мак-Эрта британским чиновникам Джеймсу Аллану и Майклу Оутли. Ибо в конце 1974-го и начале 1975-го британцы стремились дать понять властям, что они серьезно рассматривают возможность ухода из Северной Ирландии. (Кстати, бывший премьер-министр Северной Ирландии Теренс О'Нил публично заявил в ноябре 1974 года: «Я не верю, что британцы захотят предоставить людей и деньги еще на пять лет в Северную Ирландию». Так что, если ИРА действительно думала, что Британия собирается уйти, они похоже, вы побывали в интересной компании.) Все это помогло обеспечить передышку в борьбе с насилием. После событий в Фейкле временные власти заключили длительное перемирие на Рождество 1974 года. Военные действия были приостановлены Армейским советом с 22 декабря на одиннадцать дней; начиная со 2 января 1975 года режим прекращения огня был продлен еще на четырнадцать дней, пока 16 января он не закончился. Временное правительство заявило, что перемирие было расторгнуто из-за отсутствия реакции британского правительства на мирные предложения ИРА.
Но, по данным Шинн Фейн, после тайных встреч с государственными служащими НИО, 9 февраля временные власти объявили в Дублине, что с 18:00 следующего дня их военные действия будут приостановлены. Это прекращение огня было продлено до сентября, и в течение этих месяцев британские официальные лица встречались с ведущими временными представителями.
К сентябрю временные представители пришли к выводу, что на самом деле ничего существенного из их отношений с британцами не выйдет. Но в ходе дискуссий того года ИРА была убеждена (или, по крайней мере, ей позволили) в том, что британцы ищут способ уйти с севера. На самом деле, похоже, что Британия использовала перемирие 1975 года для улучшения разведывательных данных и попытки расколоть республиканское движение, вовлекая некоторых его членов в конституционную политику.
Действительно, многие республиканцы позже считали, что продление перемирия 1975 года было ошибкой, низшей точкой для ИРА, на которой они, возможно, даже были близки к поражению. Получив от своих лидеров представление о том, что теперь наметилось некоторое движение к победе, члены ИРА впоследствии обнаружили, что британцы на самом деле не собираются уходить; в результате руководство ИРА середины 1970-х годов утратило доверие к ним. Отчасти как следствие, с середины 1970-х годов новое и более молодое руководство, базировавшееся на севере, стало брать на себя все больший контроль над временным республиканизмом.
Заметный политический акцент республиканского движения с середины 1990-х годов иногда заставляет наблюдателей, напротив, недооценивать степень политической энергии и содержания раннего Провизионализма. Но даже в середине 1970-х годов у Прово были определенные, мотивирующие политические аргументы и страсти. 31 мая 1975 года газета Republican News вышла с заголовком на первой полосе «Ирландия свободна — нет ЕЭС!» и выступала за независимую Ирландию, которая сама будет вести переговоры о своих торговых отношениях. В Великобритании проходил референдум о том, оставаться или нет в тогдашнем Европейском экономическом сообществе, и газета временщиков в Белфасте призывала: «Скажите «нет» ЕЭС… Ваш голос имеет значение. Шотландские и Уэльские националисты выступают против ЕЭС. Так же поступают профсоюзы и лучшие представители британской Лейбористской партии. Мы должны присоединиться к ним. Проголосуйте «нет» новому акту о союзе».
Республиканцы стремились к суверенной, независимой Ирландской республике, а не к диктату — будь то из континентальной Европы или из Вестминстера. (Интересно отметить, что здесь людей призывали голосовать, что опровергает иногда высказываемое мнение о том, что республиканское движение до 1980-х годов было обязательно антиполитичным. Она всегда была политической, когда считала это целесообразным и разумным).
Политические аргументы Временного движения должны были стать более изощренными и более убедительными благодаря появлению в середине 1970-х годов новой волны ведущих голосов. Одной из ключевых фигур здесь был Дэнни Моррисон, который стал редактором «Республиканских новостей» в 1975 году. Один из самых умелых коммуникаторов и публицистов движения, Моррисон проявлял интерес к писательству еще до начала своей политической деятельности: в начальной школе он выпускал нарисованные и написанные от руки комиксы, сочинял стихи для школьников и другие произведения, в 1970 году выпустил журнал для молодежного клуба, а в 1971 году редактировал журнал для Белфастского колледжа бизнес-образования. В 1971 году он начал писать республиканские материалы, но писатель предшествовал республиканскому активисту: «Я всегда хотел стать писателем… Все свои таланты я направил на пропаганду, или, как ее еще называют враги, — пропаганду».
Это была хорошая пропаганда, так как «Республиканские новости» становились все более впечатляющими и профессиональными. Более того, он дал голос заметно эволюционировавшему политическому Провизионизму. Ключевым здесь был другой лидер северных республиканцев, Джерри Адамс. Адамс был арестован в июле 1973 года в Белфасте и во время своего заключения (которое длилось до февраля 1977 года) написал ряд статей, которые помогли определить новый ирландский республиканизм. В середине 1975 года Моррисон попросил Адамса написать несколько статей для «Республиканских новостей», и первая из этой важной серии (под псевдонимом «Брауни») появилась 16 августа. В статьях «Брауни» середины 1970-х годов излагалось более разностороннее видение республиканской политики и потенциала, чем это было характерно для движения до сих пор.
В Белфасте, по мнению Адамса, крупные националистические районы могут быть организованы в альтернативные общественные советы. В других материалах «Брауни» излагалось видение ирландского республиканизма, использующего разнообразные средства борьбы и явно склоняющегося к левым взглядам. «Каково же тогда наше определение республиканизма?» — спрашивается в статье, опубликованной в мае 1976 года:
«Активный республиканизм означает упорный труд, действие, пример… Это означает борьбу… Об этом не может быть и речи. Враг не оставляет нам выбора. Это вооруженная борьба, потому что враг вооружен. Потому что он защищает и утверждает свои корыстные интересы силой оружия… А за что мы боремся? За кого мы боремся? Много говорят о «народе», как будто это некая вещь… Люди здесь, люди, живущие вокруг нас в данный момент… Мы боремся за бездомных, за тех, у кого много семей, за тех, у кого вообще нет семей. Мы боремся за людей, к