В октябре 1969 года состоялось заседание Армейского совета ИРА, который проголосовал против сохранения традиционной политики воздержания при любых обстоятельствах от участия в работе парламентов Белфаста, Дублина и Лондона. В середине декабря Армейский съезд, состоявшийся в Республике, еще больше отразил стремление гулдингитов порвать с республиканской ортодоксией. На повестке дня стояли два основных вопроса: во-первых, ИРА должна присоединиться к национально-освободительному фронту в союзе с радикальными левыми; во-вторых, необходимо отказаться от парламентского воздержания. Собрание было заполнено сторонниками Гулдинга. Однако член Совета армии Шон Макстиофайн, скептик в отношении ревизионизма Гулдинга, также присутствовал на заседании, и он придерживался другого мнения. Когда эти два предложения были приняты, раскол ИРА был фактически замят.
Макстиофайн и его товарищи по диссидентству уже готовили свои дальнейшие действия. Желая действовать быстро в случае поражения Конвенции, они заранее договорились о месте встречи, откуда можно было бы сразу же начать создавать альтернативную ИРА, воплощающую традиционные республиканские ценности.
Макстиофайну не терпелось рассказать белфастским диссидентам о решениях конвента, поэтому сразу после своего ухода из ГАК он отправился в северную столицу и выступил на собрании раскольников из ИРА, которые согласились создать новую организацию. 18 декабря 1969 года ядро этой группы — тринадцать делегатов-диссидентов от Конвенции ИРА и тринадцать их сторонников — собрались и избрали Временный исполнительный орган ИРА в составе двенадцати человек, которые, в свою очередь, избрали Временный совет армии ИРА в составе семи человек, а Шон Макстиофайн стал его начальником штаба. Родилась новая ИРА.
Такие традиционалисты, как Макстиофайн, видели, к чему все идет: забрав с собой около трети делегатов, начальник штаба временщиков ушел, собрался в заранее забронированном зале на еще одну встречу, сформировал то, что стало Временной Шинн Фейн (ВШФ), и публично объявил о создании Временного армейского совета для реорганизации ИРА.
Почему же произошел этот республиканский раскол? По сути, в расколе переплелись три составляющие: легитимность, идеология и милитаризм. Перелом произошел из-за вопроса о воздержании в парламенте — символа республиканской альтернативной легитимности. Государства в Ирландии, согласно традиционному республиканскому мышлению, были нелегитимными: Британия не имела права разделять Ирландию, управлять севером или контролировать (как это традиционно считали республиканцы) юг. Отправка представителей в парламенты Белфаста, Дублина или Лондона привела бы к легитимации нелегитимного. Нужно пытаться упразднить северный парламент, а не бороться за места в нем. Более того, это было связано с идеологическими расхождениями в политике. Временщики не были правыми националистами. Но они скептически относились к ИРА, которая хотела сосредоточить свои силы на союзе с радикальными левыми в рамках национально-освободительного фронта: такой подход отвлекал внимание от истинно республиканских целей и методов. Концентрация на марксизме и антиабстинентизме в старой ИРА отражала отсутствие приверженности к тому, что традиционалисты считали главной функцией ИРА — ее военной роли. Временщики утверждали, что отказ от воздержания стал «логическим результатом увлечения в последние годы парламентской политикой, что привело к подрыву основной военной роли ИРА». Поддержание внутренней дисциплины, подготовки и военной резкости казалось диссидентам важным до нападений на северных католиков в августе 1969 года; после событий того месяца они стали казаться необходимыми. Кризис 1969 года продемонстрировал тем, кто создал Временные силы, что уклонение от воинского долга, которым традиционно дорожила ИРА, было бы гибельным с политической и буквальной точки зрения. Такое прочтение привлекло маловероятных союзников, включая ведущего республиканца Дэнни Моррисона («из пепла августа 1969 года возникли непобедимые Временные силы»)79 и будущего политика Консервативной партии в Северной Ирландии Брайана Моухинни:
«Можно сказать, что гражданская война началась в Белфасте 14-го числа [августа 1969 года]. В ту ночь экстремисты обеих сторон и B-Specials, вспомогательные — в основном протестантские — полицейские силы, устроили шквал стрельбы и поджогов… Зрелище горящей из конца в конец Бомбей-стрит, расположенной между протестантской Шэнкилл и католической Фоллс-роуд, свидетельствовало о полной неспособности Стормонта обеспечить закон и порядок или защитить граждан… В августе 1969 года в Белфасте началась гражданская война. Однако само насилие августа 1969 года подорвало ее авторитет; из пепла Бомбей-стрит возникла Временная ИРА».
Очевидно, что старая ИРА не была единственной или даже главной виновницей начала североирландских беспорядков. Корни и ответственность слишком запутанны для этого, и конечная причина возникновения беспорядков кроется в понятном недовольстве северным государством со стороны значительного меньшинства его населения. Но очень важно, что инициатива ИРА 1960-х годов, сознательно направленная на подрыв Северной Ирландии, стала причиной потрясений, которые разожгли конфликт и непреднамеренно привели к расколу республиканцев. При всем уме и честности ее создателей, стратегия Гулдинга в конечном итоге способствовала усилению сектантства и отвлечению армии от предполагаемой способности защищать католиков Севера в создавшейся опасной обстановке. Политика старой ИРА привела к появлению новой; последняя была обязана своим рождением, а также опытом некоторых из ее ключевых сотрудников первой.
Кто именно были Временные? Именно особый опыт националистов на севере стал решающим фактором, породившим новую ИРА. И это часто отражалось в силе местных корней членов организации. И действительно, это подтверждает пример самого значительного члена Временного движения за всю его историю: Джерри Адамс. Как выразился впоследствии один знакомый (американский политик Джордж Митчелл) в трансатлантической идиоме, Адамс «вырос в католическом западном районе Белфаста».
В истории Адамса, живущего на западном побережье, в его районе Белфаста — Баллимурфи — была жизненно важна.
В этом локальном мире семейные связи и опыт сыграли решающую роль в формировании молодого Временного движения. Адамс, как никто другой, подтвердил утверждение бывшего временщика о том, что в ИРА «есть элемент расширенной семьи». И со стороны отца, и со стороны матери Адамса были важные республиканские связи на местах. Как мы уже видели, его отец (тоже Джерри) и дядя (Доминик Адамс) были людьми ИРА. Мать Адамса (Энни Адамс, урожденная Ханнавей) также происходила из сильно республиканской семьи. Ее брат Лиам Ханнауэй вступил в ИРА в 1935 году в возрасте семнадцати лет, в 1940-х годах был заключен в тюрьму, а после освобождения в 1946 году снова стал активным членом ИРА. Дядя Лиам участвовал от имени ИРА в столкновениях 1969 года и был старшим членом Временного правительства в начале 1970-х годов. Некоторые члены семейного древа Адамса участвовали в деятельности Фенианской/ИРБ, а его дед (Билли Ханнавей) был республиканцем-конноллийцем.
Семейные связи и насущные проблемы северного окружения привели Адамса к расколу во Временных силах — но с осторожностью. В январе 1970 года на заседании Sinn Féin ard fheis он остался на своем месте, вместо того чтобы уйти с диссидентами. Ему потребовалось еще три месяца, чтобы решить, на чью сторону встать: на выбор Временного правительства отчасти повлияла близость его дяди Лиама к таким людям, как Джимми Стил. Большинство членов семьи Адамса перешли во Временную, а не в Официальную организацию.
В своей интригующей автобиографии Адамс подчеркивает важность католической идентичности во враждебном северном государстве, говоря о начале 1960-х годов: «Хотя в то время я об этом не знал, существовало некое коллективное католическое мышление, которое осознавало, что, какого бы статуса ни достиг человек, католики на севере Ирландии были в гетто, маргинализированы, к ним относились как к неполноценным «87. Ведь опыт северных католиков в отношении государства, которое они не считали ни легитимным, ни справедливым, стал основой, на которой временщики, такие как Адамс, строили свою политику. Община помогла Джерри Адамсу с ранних лет сформировать республиканское чувство; непосредственность нужд севера переплеталась с долговечностью республиканской привязанности.
Хотя часто — и не без оснований — считается, что насильственная реакция лоялистов на агитацию за гражданские права привела к появлению Временных сил, стоит также отметить, что многие из Временных сил ранее были приверженцами ИРА. Сам Адамс, судя по всему, вступил в ИРА в Белфасте в 1965 году, в возрасте шестнадцати лет (это было за два года до основания NICRA, что развеивает любые представления о том, что опыт борьбы за гражданские права привел к республиканской приверженности: в случае Адамса все было наоборот). И, похоже, это стало началом впечатляющей карьеры ИРА. С апреля/мая 1971 года по март 1972 года Джерри Адамс был командиром 2-го батальона временных сил в Белфасте; в последний год он стал адъютантом всей Белфастской бригады; к моменту своего ареста 19 июля 1973 года он стал командиром всей Белфастской бригады. (Это был кровавый период: с мая 1971 года по начало июля 1973 года Белфастская ИРА была ответственна за 211 смертей).
Адамс был освобожден из тюрьмы в 1977 году и в том же году стал членом Совета Армии — должность, которую ему предстояло занимать в течение долгого времени. В 1983 году он стал президентом Шинн Фейн, но это, как и его официальные титулы в ИРА, не отражает его долгосрочного влияния как одного из самых способных членов Временного движения и, несомненно, самой значительной его фигуры. Местные, семейные, глубоко укоренившиеся связи Адамса отражают важность для некоторых первых членов Временного движения сочетания двух факторов: военного акцента, подходящего для севера, и поразительной преемственности со старой ИРА. Так было и с другими ключевыми фигурами. Так, например, во Временный совет армии в середине 1969 г. входили Шон Макстиофайн, Руа