В комментариях нас называли по именам. Если и были сомнения, они совершенно развеялись.
И смех. Столько смеха. Шутки. Мемы.
Я закрыла браузер и выключила компьютер. Сколько человек посмотрело? Несколько сотен? Больше?
Народ увидел.
Увидел это. С этими звуками.
Это хуже, чем если бы они увидели, как мы по правде занимаемся сексом. Теперь смешно даже думать, что это возможно. У нас странные тела, мы сами странные, и то, что мы этого не понимаем, – самая смешная шутка всех времен и народов.
Лезвия
Джейк и его армия тащат нас в спортзал, и кругом все кричат.
Не хочу больше ничего вспоминать. Не хочу знать, почему мы здесь: я знаю, что это будет ужасно, а новых ужасов я сейчас не вынесу.
Я барахтаюсь в своей сети, пытаюсь вырвать ее из хватки Джейка, но сетка металлическая, острая и ранит пальцы.
– Нельзя так, Джейк! – кричу я, как будто он не в полуметре от меня, как будто он не волочит меня, кровавое пятно, по полу. – Мы же люди – нельзя просто от нас избавиться!
– Посмотрим, что на это скажет Школа, – отвечает он.
Коридоры так сузились, что нашей процессии приходится идти гуськом. Все вокруг яркое. Остальных я вижу мельком, когда удается повернуться и посмотреть вперед. Я не знаю, куда мы идем.
– Это все твоя вина, – шиплю я на Джейка. – Ты это с нами сделал. И если ты сейчас нас убьешь, тебе придется с этим жить. Даже если выберешься. Тебе нужен такой груз? Хочешь, чтобы этот ужас всю жизнь был на тебе?
– Если смогу вытащить отсюда остальных, – говорит он, – оно того стоит.
Вдалеке что-то трещит, затем кто-то приглушенно кряхтит. Через секунду мы входим в спортзал, и Джейк бросает меня к остальным у подножия трибун. Я выпрямляюсь, радуясь, что сетка не режет мне лицо. Остальным не так повезло. Лица и руки рассечены. Сетка липнет к рукам и ногам.
В спортзале светло, как в коридорах. Трибуны столпились по краю баскетбольной площадки, а в центре воздвигнута деревянная виселица с тремя толстыми петлями. Лейн Кастильо стоит на помосте с копьем в руках. Раф занимает позицию рядом с сетями. Вокруг виселицы собрались админы. Всех сосчитать не могу. Но точно знаю, что сейчас здесь все пока еще живые обитатели Школы, кроме Лазера. Знаю, что это малая часть всех, кто раньше ходил в школу. Они шаркают на месте, перешептываются, наблюдая за нами, за Джейком, который вскакивает на платформу к Лейн.
– Слушайте! – кричит он. В зале воцаряется тишина. – Мы торчим здесь слишком долго. Слишком долго боимся, слишком долго нам дурили голову. Нужно отсюда выбираться, чтобы больше никто из нас не стал их жертвой. – Он показывает на нас, запутавшихся в сетях, неподвижных и безнадежных. – Времени и вариантов у нас мало. Но один план у нас остался.
– Вы совершаете ошибку! – кричит Пит Томпсон.
– Жертвоприношение не сработает! – кричит Эль Миллер.
Джейк будто и не слышит:
– Если у кого-то есть возражения, сообщите об этом сейчас.
Никто из админов не произносит ни слова. Остальные кричат, но наше мнение не в счет.
– Хорошо, – говорит Джейк. – Раф, приведи первых трех.
Раф встает перед нами с арбалетом наперевес. Он указывает на три сети, и несколько админов спешат их оттащить. Они уволакивают Сисси. Она тянет руки, цепляется за мою сеть, но Раф наступает ей на запястье. Она разжимает пальцы.
Сисси, Пита и мальчика, которого я помню с уроков химии, поднимают на платформу и выпутывают из сетей, а когда Пит пытается бежать, Лейн целится копьем ему в горло. Раф и Лейн связывают им руки за спиной и накидывают петли на шею. Сисси в открытую рыдает: лицо раскраснелось, кудри падают на глаза.
Я впиваюсь в сеть кровоточащими пальцами, ища хоть какой-то выход.
– Мы делаем это не только в надежде, что Жертвоприношение позволит нам вернуться к жизни, – рычит Джейк, – но и чтобы отомстить за смерть одной из нас. Шондра Хьюстон пришла к ним с белым флагом, с миром, и они ее избили.
– Чушь собачья! – рявкает Сисси. – Она пришла вместе с вами, с оружием… Вам было наплевать, что Лазер убивает, пока он не убил одну из вас…
Джейк оттягивает рычаг сбоку виселицы. Пол проваливается, и голос Сисси обрывается, резко задохнувшись.
Я кричу от безысходности и ярости, закрывая ладонями лицо. Я слышу, как их тела бьются на веревках. Кровь стучит в голове, весь зал кружится.
– Хватит, – говорит Джейк.
Что-то тяжелое рушится на пол. Бабах. Я поднимаю взгляд, и вижу, как они перерезают веревку Сисси и мелькает ее падающее тело. Теперь это нормально – смотреть, как умирают мои одноклассники, как они уже мертвы. Я вся в шрамах.
Должен же быть способ выбраться из этой сети.
Я просовываю оставшиеся пальцы сквозь сеть и тяну в разные стороны. Звенья пружинят. Пальцам больно так, что хочется кричать, но я тяну сильнее.
– Еще троих! – кричит Джейк.
Возвращается Раф. На сей раз он выбирает большую сеть, в которой сидят трое из нас, – на помост админы втаскивают ее втроем. Петли надевают на шеи Эль Миллер и двух девочек, которые по вечерам катались на скейтбордах вокруг средней школы.
Джейк дергает за рычаг. Я дергаю за сеть.
Рвется звено. Ломается шея.
Я тяну. Еще одно звено. Я просовываю ногу в расширившееся отверстие. Руками толкаю вверх, а ногой вниз.
Бабах
Теперь сеть рвется с легкостью. Металл из стекла. Металл из бумаги. Металл из ткани.
Бабах
Я – ярость. Я – насилие.
Бабах
Я сбрасываю сеть и поворачиваюсь к виселице.
Потрясенная Лейн падает с помоста – в груди торчит ее копье. Собравшиеся у подножия виселицы задирают голову и кричат.
Ноги Джейка парят в футе над помостом. Его держит за горло Лазер. Он появился из ниоткуда, никто и тревогу поднять не успел. Не церемонясь, он швыряет Джейка через весь зал. Джейк с ТРЕСКОМ ударяется о стену и оседает на пол.
Лазер широко раскидывает руки перед толпой. На спине у него пристегнут огромный нож. Окровавленное, безглазое лицо Хроноса растягивается в маниакальной ухмылке.
– Привет, друзья, – говорит он. – Давайте же закончим, что начали.
32
Видео распространялось.
Количество просмотров росло, и росло, и росло.
Ночь тянулась вечно.
2:34 сменились на 2:35.
Родители спали.
Я была рада, что они спят. Им нельзя об этом знать.
Я оставила ноутбук на столе и сидела на кровати, сжимая телефон в руках; меня бил озноб, мутило. Должен же быть кто-то, кому можно позвонить, попросить помощи. В голове было пусто. К родителям я обратиться не могла: они бы с ума сошли, если бы узнали, что я в таком замешана.
Наступило шесть утра. Зазвенел будильник. Комнату заполнила веселая попсовая песенка.
Сегодня в школу идти нельзя.
И не идти нельзя. Родители подумают, что-то случилось.
Я встала, собираясь обуться. Желудок перекувырнулся. Я побежала в ванную, и меня вырвало. В дверях появился папа. Должно быть, я выглядела ужасно, потому что он затолкал меня в кровать и велел оставаться там. Через несколько минут пришла мама с градусником и спросила, не съела ли я что-то просроченное. Я поддакнула. Она померила мне температуру и сказала, что позвонит в школу.
Когда-то днем я провалилась в полудрему. Мимо проплывали лица одноклассников – шептали пошлости, считали зрителей. Смеялись.
После обеда мама зашла ко мне и сказала:
– Джеффри принес тебе домашку. Кажется, он очень волнуется. Что ж ты ему не сказала, что отравилась?
Я натянула на себя одеяло, будто щит, еще до того, как она впустила Джеффри в комнату. Он был весь бледный. Не столько встревоженный, сколько совершенно сломленный – всю сталь из него вырвали.
– Почему сегодня в школу не пришла? – спросил он.
Я перегнулась через край постели, чтобы стошниться в мусорку. Его рука придержала мои волосы. Ничего не вышло, кроме желчи и воды, и я заплакала, потому что от его прикосновения у меня кожа пошла мурашками.
Я села, вытерла рот и зарылась лицом в одеяло. Я рыдала, он сидел и молчал.
Когда я совладала с собой, он сказал:
– Да все… все не так плохо, как я думал. Большинство понимает, что мы только целовались, а звук был для шутки. Явно же просто прикол.
– Я знаю, что просто прикол, – сказала я. – Но люди же смеялись? Они решили, что это смешно, потому что это мы. Что бы ни произошло, кем бы мы ни стали, мы для них посмешище. И всегда им будем.
Он помолчал. Понимает ли он, о чем я? Что дело не в том, чем мы занимались, а в том, что этим занимались мы?
– Я знаю, кто нас заснял, – сказал он. – Шондра.
– Шондра?
– Сегодня она… прошла мимо меня в столовой, помахала мне телефоном и подмигнула. Может, просто намекала, что посмотрела, но мне показалось, что нет.
Это было возможно. Шондра часто бывала в крыле изящных искусств. Она могла нас увидеть и проследить. Я не думала, что она нас ненавидит, но покажи она это видео Рафу, или Лейн, или, боже упаси, Джейку, кто знает, что бы они сделали.
– Можно как-то установить, что это ее рук дело? – спросила я. – Кто-нибудь смог бы ее вычислить?
– Может, по IP-адресу?
Я не ответила. Какая теперь разница, накажут кого-то или нет? Ничего уже не вернешь.
– Что, если оно будет висеть вечно?
– Вечно висеть не будет.
– Это же интернет. Там все навечно.
Он устремил на меня запавшие глаза.
– Кот, – сказал он, – мы ничего плохого не сделали.
– Ты не думаешь, что это Джейк? – спросила я.
Он растерялся. Тужился найти слова, которых не было. Потянулся к моей руке. Я ее убрала и спрятала под одеяло.
Я надеялась, что мы смущаемся друг друга, потому что расстались. Просто недоразумение. Ошибка, как в десятом классе. Но дело было, конечно, в этом.
Все у нас пошло наперекосяк из-за этого.
Я к вам с ножами
Лазер приставляет руки Хроноса рупором ко рту, словно тот вот-вот закричит, но вместо этого из него вырывается луч сине-белого пламени. Стены зала занимаются огнем, он перекидывается на дверные рамы. Мы в ловушке.