— Возьмите в холодильнике, — продавщица завозилась со сдачей, а я потянул на себя дверцу и непроизвольно скривился. С таким же успехом можно было положить напитки в шкаф. Или лучше вообще в коробку под прилавок. Агрегат был выключен, а прямые солнечные лучи из окна через прозрачную дверцу нагрели всё содержимое градусов до сорока, если не больше. Пальцы не обжигает, но жесть определенно скорее горячая, чем просто тёплая.
— Извините, сломался, — в голосе работницы торговой точки попытки попросить прощения не было слышно, хоть плачь, — но мы уже вызвали инженера. На следующей неделе починят.
Вот держу пари — выключен холодильник будет до тех пор, пока подзадержавшаяся летняя жара не сменится октябрьским промозглым дождичком. Вот тогда самое время всё замораживать до состояния куска льда! И, разумеется, машина опять сломается к началу мая — ну как же без этого-то. На первом курсе я думал, что это просто мне так везёт, но сейчас начинаю прозревать…
— Спасибо, мне так сойдёт, — отмахнулся я, пропуская к вожделенной жидкости и еде очередного страдальца. Первое сентября — для многих тяжёлый и печальный день. Особенно для заехавших накануне в свои комнаты в общаге иногородних: нужно же залить ускользающую до следующего лета свободу и, одновременно, отметить встречу с соседями. Одновременно, но ни в коем случае не совмещая! Результат, как говорится, на лицо — не у всех, но у многих. Так что моя сильно не выспавшаяся рожа тут никого не удивляет. Свой среди своих, блин.
Отходя от точки питания, я заглянул за холодильник и, разумеется, увидел вилку отдельно от розетки. Кто бы сомневался. Было большое желание воткнуть и посмотреть, что получится, но я сдержался: вдруг действительно сломался? В жизни бывает много невероятных совпадений — мне ли не знать? Тем более, жестяная посудина в моей руке уже не была теплой, а остыла настолько, что по её бокам начали сбегать капельки конденсата.
Я специально приехал на полчаса раньше — толпа «праздник знаний» утром в транспорте особенно адская. А ещё с букетами, подарочными пакетами, в костюмах и платьях и слегка не в себе. Зато можно было не торопясь полюбоваться на родной универ — например, на огромное панно, выполненное в стиле позднесоветского минимализма в холле второго этажа.
— Куроцуки! — позвал я, предварительно активируя телепатический канал, — ты хотела посмотреть, где я учусь? Если не занята, сейчас самое время.
Если вы двенадцать лет прожили с человеком, что называется, душа-в-душу, и в это уединение внезапно вторгается третий — это очень, просто безумно напрягает. Даже в случае если речь идёт о доме или квартире, а не как в нашем с Мирен случае. Но по сравнению с тем, что испытывает этот третий — так, лёгкий дискомфорт. Мы с Ми учились пользоваться телепатией с пятилетнего возраста, практически всё, что было связано с мысленным общением, мы выполняли рефлекторно и не думая. Нанао, разумеется, не умела ничего. Очень повезло, и нам, и ей, что юки-онна вернулась в «Карасу Тенгу» неделей раньше первого сентября. Очень повезло, что японка действительно оказалась разумным и вменяемым человеком. А ещё была в принципе знакома с техниками контроля сознания — той самой блокировкой эмоций, и ещё несколькими. Иначе неделей сна урывками мы бы все трое не отделались.
Куроцуки подключилась не одна, а вместе с Мирен. Причём, если суккуба привычно прильнула ко мне, заглядывая из-за плеча, то Нанао пришлось сделать над собой усилие, чтобы хотя бы виртуально ко мне прикоснуться. Все объяснения, что всё происходящее есть лишь попытка её мозга превратить манипуляции с вниманием во что-то похожее на привычные действия в реальности, пропадали втуне: японка стеснялась. Стеснялась дико, стеснялась раз за разом — словно мы тут все втроём голые в одной ванне сидим. Кстати, среди воспоминаний, которыми юки-онна с нами против воли поделилась, пока не смогла наконец на автомате разделять «внешние» и «внутренние» мысли, было похожее — про горячий источник в горах. Там в маленькую каменную каверну, заполненную дурно пахнущей горячей минеральной водой[48] набилось человек двадцать — обнажённых, разумеется[49], разного пола и возраста — и ничего.
— Оборонять трудно, — неловко поделилась своими впечатлениями Куро-тян, когда молчание подзатянулось.
— Зато захватывать одно удовольствие, — я не стал перечить специалисту. Тем более, архитектурное решение устроить в холле первого этажа череду из огромных окон, выходящих на небольшой внутренний двор, я и сам не мог объяснить ну никак, кроме зарезервированного способа для нештатного входа бойцов противодиверсионного подразделения, причём сразу полным составом и может быть даже строевым шагом. Альтернативой было считать автора проекта кретином, но ведь приняла же его Государственная Комиссия в СССР как-то? А теперь студенты наслаждались «уникальным дизайном» родного ВУЗа, где в наиболее посещаемой студентами зоне весной и осенью всё накалялось солнечными лучами, а зимой так и тянуло холодом и сквозняками.
— Но ведь красиво, правда? — насколько я уже успел узнать Куроцуки, ей очень нравилось сочетание геометрически правильных форм с чем-нибудь культурно-художественным или природным.
— Красиво, — согласилась девушка, на миг отдаваясь по-японски целеустремленному созерцанию и расслабляясь. Через мгновение до Нанао дошло, что она на меня, о ужас, «навалилась» — и она тут же сжалась опять. — Спасибо, Дмитрий-семпай.
Я только мысленно глаза закатил — упёртая островитянка отказывалась называть меня «Дима» или хотя бы без постфикса. И спасибо, что всё-таки называла по имени, а не как сначала, «Ведов-сан», чем изрядно повеселила Мирен. Суккубу в принципе развлекали все эти ужимки и попытки сохранять достоинство в пространстве нашей совместной ментальной проекции. А стеснение юки-онны и вовсе казалось моей блондинке ужасно милым, хотя она и продолжала пытаться Куроцуки от него отучить. С переменным успехом — в отдельных аспектах, как я уже говорил, наша новая соседка была ужасно упрямой. Впрочем, не зря говорят, что капля камень точит…
Честно говоря, если признаться самому себе — я изрядно задолбался. И дело тут было вовсе не в бессонных ночах, совсем нет. Отдохнуть и выспаться — что может быть проще? Если бы все проблемы можно было так решить — уснуть и всё… Нет, задалбываться предстояло ещё долго — и прогноз был не слишком утешительным.
Надо смотреть правде в глаза — нам с Ми и в этот раз повезло. Повезло безумно, невероятно сильно! Будь на месте японки, тренированной «исполнительницы деликатных дел», обычный обыватель — не уверен, что он бы не тронулся умом немедленно или чуть погодя. Удар по психике даже для нас был очень весомым, а для человека, никогда раньше не сталкивающегося с телепатией — по-настоящему чудовищным. Но Куроцуки выдержала. Выдержала сначала первые несколько самых сложных часов — пока её сопротивляющееся сознание пыталось и не могло принять произошедшее. Выдержала первые сутки — когда пришлось учиться делать самые элементарные действия в ментальной проекции. Выдержала первую неделю выматывающих тренировок контроля разума. Справилась. Теперь самое сложное осталось позади — для неё, а вот для нас с Мирен — только начиналось. Но, если искать в ситуации нечто положительное, то вот: Нанао больше ничуть не переживала насчёт своей магии и отношений с роднёй. Ей надолго стало банально не до того.
То, что посторонний влип по самые уши в нашу с Мирен тайну — уже было само по себе залётом из залётов. Но из-за невозможности контролировать свои мысли Куроцуки невольно «слила» нам столько информации о себе, родственниках и клане в целом, что нас теперь ей следовало убить. К чести юки-онны, именно такой мысли у неё ни разу не мелькнуло, но самого факта было достаточно. Мы просто не могли её теперь отпустить. А она — нас.
Способ разорвать связь наверняка можно было найти. Продолжить эксперименты с зеркалом, например — благо, оно после привязки не выключилось и продолжало на меня реагировать. Можно было доиграться до чего-то совсем ужасного, конечно, но если бы приспичило…. Или вот — Куро-тян могла уехать из школы. В отличие от нашей с суккубой связи школьные зеркала охватывали, оказывается, лишь некий радиус вокруг себя, после чего блокировка переставала действовать. Вот почему Кабуки со спокойной душой устроил ученикам магический «дисконнект» — «жертвам» достаточно было добраться до любого другого места силы, чтобы там колдовать. С другой стороны, артефакты при подключении живых батареек никто не мазал кровью — возможно, именно это включало расширенный вариант связи, работающий уже в пределах всей Земли… Чего уж теперь теоретизировать?
О том, что будем делать дальше, мы с Ми договорились ещё в первую ночь после «зеркального инцидента». Куроцуки забылась тяжёлым сном без сновидений, и мы смогли немного поговорить без её участия. До чего мы договорились, я уже сказал, а вот способ реализации адаптации японки выбрали такой — «телепатия это как обычное общение, только внутри наших голов». Решили включить Куро-тян в нашу «виртуальную реальность». То есть самих себя привыкли представлять проекциями своих тел, ментальную проекцию — аналогом этакой общей однокомнатной квартиры, ну и так далее. Наш собственный сверх-маленький мирок, а не локальная сеть из трёх разумов, обменивающихся информацией и ощущениями, например. И это, сразу скажу, сработало — разум «нового абонента» нашёл себе опору в зыбкой и изменчивой реальности ментальной проекции и мёртвой хваткой уцепился за неё. Вот только лично мне и Мирен всё время, пока Куроцуки бодрствовала, теперь приходилось постоянно напрягаться.
Напряг был не в том, чтобы поддерживать «виртуальную территорию» — тут достаточно только было выдумать пространство и интерьер, дальше тренированное подсознание цеплялось за образ само. Что такое комната по сравнению с пиратским старинным кораблём, или там самолётом? А ведь мы их себе «рисовать» научились вскоре после знакомства, в пятилетнем возрасте, ещё и играли там. Достоверность, разумеется, умирающей лошадью хромала на все шестнадцать простреленных ног — но тогда нам было не до «заклёпок», хех. Весело же! Вот с отыгрышем ролей было всё не так просто. Было и осталось.