Хинам кивнул воинам на тело, сам вышел из пыточной следом. Кровь на моих руках и килоре его не смущала.
– Думаете, он выполняет приказы Сомея?
Имя Виджара не произнес. Неплохо успел меня узнать, понимал, что гнев уснул ненадолго.
– Думаю, он пытается стравить нас с Сомеем. А уже потом постарается избавиться от того, кто останется.
Это было не совсем так, но многое ему знать не стоило.
Каменные ступени вели наверх, вон из промозглой сырости подземелья. Холодный огонь добавлял мрачности серым стенам, сладкий запах крови пропитал все вокруг.
Я был привязан к Жароси сотнями прошедших лунаров, но наступало время задуматься о том, чтобы перебраться в другую крепость. Здесь было слишком много смерти.
Если все получится, как я задумал… Мне не стоило мечтать о будущем, осуществить свои планы было трудно.
– Может, отправить его князю? – Хинам остановился на верхней ступеньке. От яркого летнего дня нас отделяла только толстая дверь. Хотелось как можно скорее открыть ее, очиститься от мерзости, которую я сотворил. Я убивал, но я ли это был?!
Оставил пустые размышления, сейчас важнее другое.
Я задумался только на мгновение. Идея была далеко не новая, я сам нередко получал то, что осталось от моих смотрящих. Услугами шепчущих редко когда пользовался. Среди проклятых князей слова на веру не принимались. Риска больше, чем полученного результата.
К тому же я предпочитал более тонкие игры. Заставить врага самого прийти к тебе, но так, чтобы он об этом даже не догадывался.
Вот только этот случай был особым. Виджар неглуп, поймет, что, прежде чем душа его соглядатая покинула тело, он успел сказать все – во время таких пыток не молчат. И про Леду тоже. Так что подарок станет предупреждением: про девушку забудь.
– Отправляй. Только поздно ты со своим предложением. Можно было не добивать.
Хинам злобно усмехнулся, моя мысль ему понравилась.
– Я могу вернуться, вдруг…
– Считаешь, они не выполнили мой приказ? – Я припечатал его взглядом, заставив поежиться. Чтоб не забывался.
Он не ответил, но мне этого и не требовалось.
Жаркий послеполуденный воздух тут же избавил от неприятного ощущения. Казалось, сырость пропитала все насквозь.
– Как новички? – Это можно было считать еще одним проявлением слабости. Отбором новых воинов я раньше не интересовался.
Но Хинам вопросу обрадовался. Видно, было чем похвалиться.
– Сформировали две сотни. Младше тридцати лунаров нет. Два десятка забрали вместе со спутницами и малыми детьми. Все при деле будут, негоже домам пустовать. Да и кухарить, стирать кто-то должен. К тому же несколько швей нашлось, еще одна выгода.
– Без угроз забирали?
Тот посмотрел на меня… Прав он был, не то спросил.
– Так в крепости спокойнее, сами просятся. Про войну разговоры не стихают. Убьют – не убьют, еще неизвестно, а то, что ребятню вы защищаете, все знают.
Я усмехнулся, про себя. Их послушать, так и не князь проклятых. Впрочем, когда не накатывала слепая ярость, я помнил, кто я для них. Последний, на кого могут рассчитывать.
– Молодых учи как обычно, неторопливо, а к свободным воинам вестников пусти, чтобы были готовы подняться по зову.
– Так, значит, война? – Глаза Хинама загорелись. Молод мой комендант, чуть больше ста лунаров. Прежний не смотрел бы на меня с таким восхищением.
Скольких я уже пережил! Кто остался в памяти, кто ушел бесследно, вроде был, но даже имени не вспомнить. Сколько раз и моя жизнь грозила прерваться. Только месть и спасала. Или надежда?
– А вот в ближайшие дни и узнаем.
А сам подумал: «И оценим, хватит ли сил у нимеры удержать князей?»
Когда я поднялся в свои покои, купальня была уже готова. Хартиш смотрел укоризненно на заляпанный кровью килор, но молчал. Мой старый слуга, как и лекарь, знал цену жизни.
– Не скалься, – обронил я, опускаясь в горячую воду. – И передай Верану, пусть подберет воинов посмышленей за Ледой присмотреть. Еще не знаю, что задумал Виджар, но его самоуверенность мне не нравится.
– Не в отца сынок, сразу бойким был, а как закняжил, так вообще крылья расправил.
– Змеиный выродок, – закрывая глаза, пробормотал я. Если были в моей проклятой жизни счастливые моменты, так когда Хартиш промывал мне волосы. Я уже несколько раз порывался резануть кинжалом гриву, но каждый раз именно эти воспоминания останавливали.
– Аранар чего вчера забегал? – втирая пену в голову, спросил Хартиш.
Иногда я сам задавался вопросом, кто он мне: слуга или наставник. Для наставника вроде как поздно, давно уже только жизнь учит, но склонялся я именно ко второму.
– Ромио начал действовать, – наслаждаясь каждым его движением, фыркнул я. – Вот он и заявился выяснить, я ли это развлекаюсь.
– Ну и узнал?
– После того как ушел потрепанный, я начал сомневаться, мой ли это план. Все кусочки с его подачи сложились.
– Хороший у тебя внук, на тебя похож. Будь сын таким же, может, и беды не случилось бы.
Не просто так Хартиш произнес эти слова, ему было известно даже то, что я от всех других скрыл.
Мое слово против ее! Мне пришлось промолчать.
– Что теперь о прошлом думать, – с горечью заметил я, вдыхая легкий аромат трав. Сегодня было что-то новенькое.
– Опять Леда намешивала?
Хартиш недовольно буркнул:
– Для тебя девчонка старается, а ты как бесчувственный.
– И ты туда же! – резко дернулся я, скидывая его руки. Но, не выдержав недовольного взгляда, вновь опустил голову на подставку. – Мне что, ее спутницей взять? А не жалко?
– Зачем спутницей? – Руки Хартиша ловко перебирали пряди, голос был тягучим, словно доносился издалека. – Возьми женой, назови княгиней, как в Вольных землях. Ты ж давно не воплощенный, а все продолжаешь по их правилам жить. Сумел оборвать клятвы, а зажить по-новому так и не получилось.
Вот и не сомневайся, кто он для меня! Сначала не дал стать зверем, теперь подсказками балует, какие никому другому даже произнести не позволил бы. И ведь прав. И в том, что раньше не сказал – не принял бы я раньше, не был готов услышать, и в том, что месть – она то ли исполнится, то ли нет, а у жизни должен быть и иной смысл.
Но согласиться сразу, не поспорив, я не мог. Ну и хотелось его послушать, вдруг что еще мудрое скажет.
– И в первую же ночь оставить ее бездыханное тело на окровавленных простынях?
– Не так уж и страшен ты, – обиженно пробурчал Хартиш. – Уже не раз сам останавливался, телохранителей вроде как и без службы оставил.
Я расхохотался:
– Я думал, что они меня должны защищать, а тут вот как!
– И тебя, – продолжал бубнить слуга, впиваясь сильными пальцами в кожу, – и от тебя. Тяжела их служба, но и воины хорошие. Аранар не худших тебе отдал.
Я только фыркнул. Хартиш как раз обмыл волосы водой из кувшина. И вновь аромат трав коснулся ноздрей, заставляя их трепетать. Была в нем приятная легкость и неуловимость.
С каждым разом ее настои становились все тоньше и гармоничнее.
– Ну вот и все, – буркнул он, обсушивая мою гриву мягкой тканью. – Заставил же ты ждать гостя. – Я резко обернулся, гневно посмотрев на слугу. Но тот даже не стушевался. – Аранару полезно вспомнить, что не к девке пришел, а к старшему родичу.
В ответ я усмехнулся:
– Ты уж определись. А то сначала выговариваешь, что я от воплощенных оторваться не могу, а теперь вспоминаешь про родную кровь.
Тот посмотрел на меня озорно, будто несколько сотен лунаров скинул:
– А с тобой и не пойми что. То робок, как дитя малое, то страшен, как высший князь проклятых, то хитер, будто и не огненный, то задирист, как юнец.
Я брови грозно свел, но в сердце тепло от его слов стало. Видно, не столь важно, как долго ты жил, нужно, чтобы не закоснел, остался способен быть разным.
Но Хартишу ничего не сказал. Тот и сам все понять должен был. Лишь попросил:
– Ты Аранара в кабинет проведи, скажи, сейчас буду.
– А депеши на столе? – остро прищурился слуга.
Он был прав. Обычно я свое утро начинал с работы в кабинете, сегодняшнее было исключением.
– В кабинет веди, – повторил я уже тверже. – Вряд ли там есть то, что ему еще неизвестно.
Когда я, переодевшись в чистое (была мысль надеть залитый кровью смотрящего килор, но Хартиш, словно предугадав мои намерения, унес его), вошел в комнату, Аранар стоял на пороге балкона, выходящего на террасу.
К бумагам, как я и предполагал, он не прикоснулся. Ни малейшего отблеска стихии.
Радоваться этому или нет, решить я не успел, он заговорил первым:
– Я был несдержан.
Голос ровный, спокойный, но с хрипотцой. Рана еще беспокоит.
– Мне известно о дочери нимеры. – Я кивнул на стол.
– Об этом тебе было известно еще вчера, – холодно произнес он, оборачиваясь. – Будь иначе, я бы услышал сейчас слова сожаления.
Что-то я упустил! Настолько важное, что дал ему не повод для сомнений – основания утверждать!
Что?! Что я мог упустить?!
Лихорадочные размышления не мешали оставаться равнодушно-отстраненным. И дело даже не в привычности этого образа. Я знал достаточно много, чтобы догадаться. К тому же он дал довольно ясную подсказку. Это имело отношение к нему.
К нему…
Я усмехнулся, но он этого не мог заметить. Последний вестник Ромио сообщил лишь о том, что он начал действовать. Он был подготовлен заранее, чтобы не рисковать излишне. А вот предыдущий…
– Твой сын готовится стать палачом. К чему высказывать сожаления, если его присутствие рядом с будущей нимерой должно успокаивать.
– Умеешь ты выворачиваться, – без всяких эмоций заметил он и, пройдя мимо меня, опустился в кресло. Тяжелее, чем обычно. – Но я пришел не за тем, чтобы тебя уличать.
– Не думаю, что ты пришел за помощью, – предположил я. – Если только просить не вмешиваться. Так я и не собираюсь. Там и без меня хватает желающих поохотиться.
– Если бы я только был уверен, что это не очередной твой план! – неожиданно эмоционально воскликнул он. Ничуть меня в этом не убедив. – Уж больно изящен, как ты и любишь.