Хоть у кого-то в нашей компании голова ещё работает.
Оттянулись километра на четыре, в мёрзлой земле магией вырыли укрытие, замаскировали, укрепили.
Малыш, освобождённый от всей ноши, рванул в сторону Каменоломни, словно гоночный болид. Минута, две, три и вот он по широкой дуге оббегает границу, словно очерченную туманом. Я удерживаю его от опрометчивого рывка сразу в центр, заставляя огибать туман, углубляясь в него понемногу. Метр, два, три… Десять, пятнадцать… Вот уже пересечена граница, миллионами граней битого стекла сверкающая в лучах солнца, вот уже мощные костяные лапы погрузились в молочный туман и острые когти заскрежетали о камень иного мира. Химера стремительным тараном, опустив морду к земле, рассекала туман и всё ближе и ближе приближалась к первым каменным поясам, ведущим во тьму. Уже казалось, что ничего не случится, Каменоломня мертва и пуста, как и положено строению, простоявшему в мёртвом мире заброшенным многие тысячелетия. Первые несмелые улыбки осветили наши лица. Напряжение, уже достигшее пика, стало медленно спадать.
Атака твари, затаившейся во тьме нижних ярусов каменоломни, была стремительной. Что-то гибкое, толстое и быстрое промелькнуло в тумане, Малыш резко отпрыгнул в сторону, и туда, где он только что был, с грохотом раскалывая камень, вонзилась огромная змея.
— У неё костяные лезвия! — испуганно пискнула Рух, наблюдая за Малышом с помощью магии, и тут же облегчённо вздохнула, — тварь застряла в камне!
Нам было видно всё намного хуже, чем Гороховой, поэтому приходилось пока довольствоваться тем, что нам озвучивает поддерживающая канальное заклинание «дальнего взора» Рух.
Костяные лезвия, позволяющее змее в рывке пробивать камень — это было опасно. Да и сила броска твари впечатляла. Но вот то, что она промахнулась и ещё и застряла в камне, делало ситуацию не столь однозначно плохой.
Нужно было увидеть больше. Погонять эту змею, посмотреть, что она может ещё. Может быть, полнее оценить состояние Каменоломни. Малыш, повинуясь моему желанию, продолжает стремительный бег в сторону спуска. Вот пробегает рядом с деревянным пандусом, идущим под уклоном вниз, на следующий каменный ярус. Вот он цепляет деревянные столбики хвостом, двумя лапами наступает на пандус.
— Столб выдержал! — рапортует довольная Рух, — спуск тоже!
Отлично! Значит, дерево не прогнило.
— Осторожно! — тут же кричит девушка, и я даже с такого расстояния вижу, как ещё одна змея, раза в два крупнее первой, атакует Малыша.
Реакции малышу хватает с трудом, он снова уворачивается от страшного удара, но в этот раз не чисто. Огромная пасть смыкается, успев зацепить кончик хвоста, напрочь откусывая несколько десятков сантиметров крепчайшей, пропитанной магией Долины-Туманного-Предела кости. Малыш рывком уходит в сторону, и я снова слышу крик Рух:
— Их три! Нет! Четыре! Там всё шевелится в глубине!
Всё хуже и хуже. Даже с такого расстояния я вижу этот клубок змей, длиной не менее тридцати метров, Более точно оценить не получается, хвосты змей теряются во тьме нижних ярусов, мы видим только морды, которыми они бьют в Малыша, пытаясь пришпилить его к камню. Решаю больше не испытывать судьбу и даю Малышу команду уходить. Я привык к своей Химере, будет жалко её потерять.
Третья змея вылетает из тьмы, изгибается в верхней точке траектории и снова бьёт в Малыша сверху. Химера, не снижая скорости, смещается в сторону и чуть не попадает под удар четвёртой змеи. В этот момент самая первая уже освободилась из каменного плена и стремительным рывком пытается подсечь химере лапы.
— Они действуют сообща! — кричит Рух, — и я не могу оценить их длину! По тому, как они двигаются, там ещё метров сто! Они слишком быстрые и ловкие!
— Оттягивай Малыша, — заявляет Вермайер, — попробую огнём отсечь. Змеи не любят огонь.
Чуйка предупреждает о проблемах, поэтому я заставляю Малыша двигаться по дуге, не рискуя вывести преследующих его змей прямо к нашей позиции. От Вермайера шарошит чем-то продирающим до потрохов, воздух перестаёт пахнуть морозной свежестью и буквально за обрезком хвоста Малыша в небеса вздымается огненная стена, пяти метров в высоту. Снег вокруг мгновенно испаряется, от жара земля покрывается коркой.
Даже с нашей позиции видно, как две змеи огибают стену бушующего пламени, а третья влетает в неё на всей скорости. Мы видим, как её лоснящаяся грязно-бурая шкура начинает дымиться и слышим яростный рёв, который почему-то доносится из Каменоломни.
— О, хаос! — только и успевает прошептать Рух, как у нас перехватывает дыхание от увиденного.
Огромный клубок змей забирается на край Каменоломни и как будто выстреливает в сторону Малыша ещё одной кучей змей. К тем трём, что уже тянутся за моей Химерой, с чудовищной скоростью летят ещё несколько, времени их пересчитывать нет. Клацают мощные челюсти, с гулом рассекают воздух костяные клинки, растущие слева и справа от голов тварей. Змеи мощными ударами лишают химеру манёвра, подсечками сбивают с лап, если попадают, гарантированно ломают кости. Я уже не питаю надежды, Малыша не спасти. Я могу призвать скелетов, если напрягусь, то штук двадцать, могу кинуть их на этих тварей, но что им мои скелеты…
Вермайер, крикнув: «Все вниз!», высовывается из-за укрытия, речетативом шепчет какое-то заклинание, вытянув руку и резким движением другой, ударяет по сгибу первой, словно пытаясь показать твари весьма характерный жест. С треском небеса над тем местом, откуда и лезут все эти змеи, раскалываются, материализуя огромный булыжник, который тут же начинает своё стремительное падение. За мгновения каменюка с гулом набирает огромную скорость, нагревается до малинового оттенка и ударяет в тварь, что уже спеленала своими щупальцами моего Малыша и теперь тащит его к себе.
Удар! Взрыв! Ударная волна больно бьёт нам по ушам, Но твари всяко должно достаться сильнее. В разные стороны летят осколки камня, плещет пламенем, тварь снова яростно ревёт, закрывая себя свободными щупальцами, сбрасывая горящие обломки и прикрываясь от других атак. Из редких порезов выступила зелёная кровь. В нос шибануло тухлятиной, во рту появился отвратительный привкус.
— Это не змеи! — хрипит Вермайер с трудом восстанавливая дыхание, — это какая-то грёбаная многоголовая Лернейская гидра!
Над Каменоломней раздался победный рёв многоголового чудовища, громкий, резкий. Мы в полглаза следили за тварью, которая раскрошила химеру в мелкую труху и теперь неуклюже переваливаясь, возвращалась в Каменоломню. Раны, нанесённые упавшим на неё метеором, зарастали прямо на глазах.
— Ссаный хаос! Какая она Лернейская! — нервно высказался Крыло, — где мы и где Греция?
— Учитывая, что от неё просто прёт хаосом, то пускай она будет… — пытается пошутить Рух.
— Наплевать, Лернейская она или Хаоса! — не сдержался я, — Нам теперь придумывать, как её убивать! А то так и останемся без Каменоломни! Видели, как у неё раны от заклинания четвёртого круга зажили? Есть мысли?
— Ага, только одна, — отозвался Царёв, аккуратно подглядывая за тем, как это чудовище неуклюже прячется в тумане, — где мы столько девственниц возьмём, её подкармливать, чтобы она к нам не лезла?
— Идиот! — ткнула его кулаком в плечо Рух.
Но задумались над вопросом все. Очень не хотелось, чтобы эта тварь приползла под стены Екатеринбурга.
— Кстати, как мы домой то будем добираться? — подал голос инженер, — костяной траспорт то тю-тю!
Я осмотрел кучу инструментов и амуниции, что сняли с Малыша перед разведкой, и мне захотелось выругаться.
Глава 8
В свете полной луны Каменоломня выглядела необычно. Купол, переливающийся всеми цветами радуги, мрачный туман под куполом и яркие отблески на покрытой рытвинами, местами спёкшейся земле за границами купола. Следы моего позорного поражения.
Можно долго оправдываться, найти кучу аргументов, навроде безопасности всех, кто стоял за моей спиной, целостности оборудования, жизней гражданских специалистов и прочего. Но всё это не отменяло того, что я банально струсил.
Смерть почти всех родных что-то сдвинула у меня в сознании. Страх новых потерь незаметно свил в кишках норку и тихонько там поселился, подспудно влияя на мои решения. И выводя Малыша в сторону от места нашего укрытия, и не решаясь в открытую напасть на эту мифическую Гидру, я боялся новых потерь. Боялся снова увидеть смерть дорогих людей.
Поэтому всем, кому смог, я запретил покидать границы города сегодня ночью. Проглотил возмущения, равнодушно выслушал аргументы «против», с трудом устоял против слёз.
Сейчас я тут один. Поселившийся в кишках страх шепчет мне, что если я сдохну, то лишу целый род патриарха, целый город, с трудом выкарабкивающийся из могилы, рухнет на дно ямы без шансов возродиться, а любящие меня люди будут страдать от горя, но я игнорирую этот шёпот. Это страх. Он многое может наговорить.
Все люди смертны. Этот факт не должен мешать идти вперёд.
Я шагаю из-под тени деревьев на открытое пространство. До Каменоломни, укрытой многоцветным куполом, примерно километр. На небе ни облачка. Ясная морозная ночь, самое то, чтобы надрать кое-кому задницу!
Глубокий выдох, буквально выдавливаю из лёгких всё лишнее, с очередным шагом чуть смещаю сознание, тянусь к раскинувшейся от горизонта до горизонта силе, «ныряю» в плотную вязкую среду смежного пространства. Вдыхаю насыщенный магией воздух. Когда-то назойливый шёпот, давно ставший частью меня, становится громче, разборчивее. Пришло его время. Окрепшее тело, прокачанная Воплощением Рыцаря Смерти магия, позволяют обратиться к тому, кто столько ждал. Тяну его на себя и тянусь к нему сам. Открываюсь кровавому безумию, терпеливо дождавшемуся меня в четвёртом склепе. Окружающая тьма раскалывается миллионами оттенков серого, уступая ночному зрению идеальных хищников. С громким хрустом перестраиваются суставы, с резкой вспышкой боли изменяются кости, мышцы, связки. Чуть не падаю от неожиданности, с трудом делаю несколько «пьяных» шагов, но затем походка становится более осмысленной, «упругой». Магия стремительно меняет тело, приводя его в соответствии с натягиваемым поверх шаблоном. Становится жарко, кожа буквально парит. Концентрация магии стремится к критическому значению. Последнее усилие! С громким треском, похожим на пистолетный выстрел, моё тело взрывается, оставляя после себя висящую в прозрачном морозном воздухе взвесь из странных чёрных лоскутков, размером не крупнее ладони. Повисев на месте секунду, чёрное облако, словно единый живой организм, стремительным рывком перемещается метров на тридцать вперёд и совершенно беззвучно собирается в полноценное тело, продолжающее шагать вперёд как ни в чём не бывало. Чувство эйфории затапливает сознание. Хищник вышел на охоту за опасной добычей.