— Вас ждут не раньше чем через неделю! Ситуация в городе сложная. Вам с этой зверюгой появляться там не стоит. Пару дней, точно. Я обсужу вашу информацию с главой рода и дам вам знать. Пока можете занять ближайший сторожевой пост, думаю, никто не будет против. Провизия у вас должна была остаться. Размещайтесь и ждите!
И ткнул рукой в сторону ближайшего сторожевого поста, Башня которого была видна сквозь редкие деревья.
Сообщив нам всё это, Вермайер, с видом предельно занятого человека, резким движением развернулся и собрался свалить в туман.
Он уже даже запустил свой любимый «Огненный Прыжок», окутываясь языками пламени и сворачивая пространство вокруг себя.
— Док, не спеши, — всё так же односложно и спокойно бросил я ему в спину, — пару моментов нужно уточнить. Давай чуток отойдём, чтобы не мешать остальным бойцам отдыхать.
Сам же двинулся в противоположную сторону от того направления, куда собрался валить Вермайер.
Три метра, пять, семь, двенадцать. Я шагал ровно и спокойно, размеренно проваливаясь в снег где по щиколотку, где по колено. Пробивал нехоженый снег, точно зная, что док идёт за мной. И также как и я, проваливаясь, но в обуви, для яэтого не предназначенной, загребая снег и морщась от ощущений. Не в состоянии противиться прямому приказу. Яростно ему сопротивляясь. Не в состоянии ничего мне противопоставить.
Небольшой овраг, склоны которого поросли густым кустарником, голые ветви которого держали на себе весь наметённый снег, обеспечив нам просто изумительный приватный закуточек.
Когда я остановился и обернулся, Вермайера аж перекосило. Наверное, выражение моего лица не предвещало ему ничего хорошего.
Да и пустая глазница, я теперь точно знал, светилась потусторонним светом, и из неё сочился дымок. Именно так Лич смотрел на эту реальность, когда я хотел этого и обращался к нему. Катя рассказала, доверительно прижавшись к моей груди в скучные часы стремительной поездки на спине Малыша.
В первый момент поведение Вермайера меня просто взбесило. Барина оторвали от забот о благе холопов. Наглые холопы! Знайте своё место! Подите в поруб! Или вон, в сторожевой пост. Сидите и ждите! И думайте о своём поведении!
Потом, сквозь пелену бешенства мелькнула мысль, а с какого такого буя Вермайер так себя ведёт? Когда нас отправляли в эту миссию, я прекрасно помню, Вермайер чётко и однозначно понимал своё состояние и положение. Свою зависимость. Его это устраивало целиком и полностью, потому что он получил то, о чём мечтал — силу. Силу способную дать ему возможность отомстить за гибель своего рода. А на короткое время он вообще мог многократно превзойти сильнейших из известных магов и оставить о себе и роде Морозовых такое воспоминание, что никому и не снилось. И это его больше чем устраивало. Он ещё шутил, что его долг передо мной лишь на чуть-чуть больше, чем бесконечность. А ещё он понимал, что дав ему эту силу, хоть и сложным ритуалом, отобрать её можно намного легче и быстрее.
Ломать — не строить!
И это его тоже устраивало. Иметь возможность для него было намного лучше, чем её не иметь. Даже, несмотря на все ограничения, обязательства и службу, сравнимую с рабством.
Я приоткрыл канал, связывающий меня и Долину-Туманного-Предела, и потянул на себя энергию, бурлящую в Вермайере. Совсем чуть-чуть, только чтобы убедиться, что запечатанное в доке существо, дающее ему силу, поддерживающее в состоянии не-жизни его мёртвое тело и удерживающее в этом мёртвом теле живое и относительно свободное сознание, является тем же, что и было изначально. Заодно напомнить об этом доку.
Напоминание удалось на славу. Посеревшее перекошенное лицо, вытаращенные глаза, падение плашмя спиной в снег и стремительно вырывающееся из внутреннего запечатанного пространства пламя, не принадлежащее этому миру. Я сам слегка струхнул, когда понял, что энергия костяного двора поддерживает функциональность тела, являющегося в первую очередь сторожком для запечатанной сущности и его уничтожение гарантированно высвободит огненного Вирма — «старшего брата» моего Малыша. Очень кровожадного, огнеопасного и импульсивно-вспыльчивого старшего брата.
Док намёки понимал молниеносно. Первыми же словами, которые он смог протолкнуть через парализованное горло он дал мне понять, что всё понял, раскаивается и больше такое никогда не повторится.
«Магия разума влияет на сознание через эмоции» — соизволил прокомментировать увиденное Лич. Его присутствие я ощущал уже какое-то время, но до этого момента он лишь молчал, заинтересованно изучая тонкие линии, оплетающие верхнюю часть тела Вермайера и видимые только глазами Лича, — «когда она воздействует на слабое сознание с сильными эмоциями, эффект усиливается многократно»
Ага. Значит, магия разума.
Я потянулся к сознанию Кати, собираясь попросить кинуть на её дядю какое-нибудь развеивающее магию разума заклинание.
«Не спеши», — шепнул мне Лич, — «приглядись. Запомни эти линии, запомни их цвет, рисунок, особенности переплетения. Магия этого Плана тебе ещё не встречалась вот так, лицом к лицу. У тебя появился новый враг. Он напал на твоё создание. Враг сильный. Умелый. Достойный встать под твоё начало даже живым»
Почему сразу враг? Может быть, это было случайное воздействие. Или его целью было только отвлечь, и это не было атакой…
«Не враг, значит не враг, решать тебе» — Лич «с усмешкой» лишь «пожал плечами» и ощущение его присутствия исчезло.
Я же, как он и советовал, внимательно изучил ажурную вязь наложенного на Вермайера заклинания, старательно запоминая все детали и особенности. Потом попросил Катю развеять эту гадость.
Когда остаточные следы заклинания распались клочками бесцветного тумана, Вермайер с трудом сел и схватился руками за голову.
— Как самочувствие, док? — поинтересовался я у него.
— Херово, Найдёнов! — со стоном ответил Вермайер, — спасибо, что разобрался, а не грохнул меня на месте! Мой долг перед тобой ещё немного вырос.
— Оу, — улыбнулся я на старую шутку, — рад, что ты снова с нами, док. А теперь, в двух словах, что там творится, в городе, и кто тебя проклял этой гадостью?
Глава 16
Рассказывал Вермайер недолго. Уложился буквально в четверть часа. С его слов выходило, что в городе творилась какая-то дичь.
Дичь качественная, интересная, приятная глазу простого обывателя. В городе происходил передел власти. Апраксины устроили маленький междусобойчик. Этакий турнир, в котором не было ограничения для участников, а победитель забирал титул главы рода.
Самонадеянно, конечно, с их стороны. Но понять их можно. В родовом замке, в месте их силы. Чего им бояться каких-то пришлых?
Но, всё равно дичь какая-то.
— Док, а у Морозовых как глава рода выбирается?
— Тебе то зачем, Найдёнов? Хочешь возглавить погибший род?
— Хочу сравнить, — пожал я плечами, — если это не секрет.
— Секрет, конечно, — поморщился Вермайер, — но не от тебя. Ты, всё-таки, обручён с наследницей рода. Хоть и погибшего.
Мы разговаривали, сидя прямо в снегу, в том самом закутке овражка. Вермайер скинул свой щегольской плащ, свернул его в несколько раз и удобно разместил на нём свою костлявую задницу. Мне в моей экипировке снег вообще не доставлял каких-либо неудобств. Я лишь краем сознания приглядывал за своей бандой, чтобы чего не учудили. Они спокойно нас ждали, занимаясь своими делами. Кто-то следил за округой, кто-то перебирал экипировку, Катя дремала, закутавшись в меха.
— Чтобы сравнить, тебе не нужно разбираться в ритуалах погибшего рода. Тебе достаточно знать, что Апраксины — единственный род в нашем государстве, который даёт человеку, не являющемуся членом главной семьи, или членом семьи старейшин, вообще постороннему, не относящемуся к роду, человеку шанс стать во главе рода. Шанс смешной, мизерный, больше похожий на издёвку. В обычных условиях. Родовая спесь. Высокомерие. Унизительное пренебрежение другими, — словно выплюнул Вермайер.
— В обычных условиях? — зацепился я за уточнение.
— В обычных условиях, — кивнул Вермайер, — никаких шансов у постороннего человека нет. Даже артефактная поддержка никогда не пересилит Воплощённую энергию в самом сердце её Воплощения. И наш новый директор совсем не дурак. Он бы никогда не полез туда, где не имеет никаких шансов. А раз он полез, значит, что-то с этими условиями не так. И ты, Найдёнов, отрываешь меня от самого захватывающего и любопытного зрелища!
— Вот прямо сейчас всё и происходит? — уточнил я у дока, от которого тянуло нетерпением, немного весельем и почти идеально скрываемым раздражением. Урок док усвоил не до конца, но всё-таки усвоил.
— Когда ты меня сюда выдернул, должны были начать, — вздохнул Вермайер.
— И долго они будут «соревноваться»?
— Никто не знает, — хмыкнул Вермайер, — такое происходит первый раз! Но, думаю, до вечера растянется.
— Значит, успеем посмотреть, — подвёл я черту, — не спеши, док. Пока не объяснишь, что там и к чему, мы с места не сдвинемся, но и ты тоже тут, с нами будешь сидеть!
— Да я всё тебе уже рассказал! — возмутился док, — да и нечего вам там делать! Зачем Катю подвергать опасности? И самим рисковать?
— Не всё, — отрезал я, разгоняя энергию костяного двора и заставляя Вермайера побледнеть от ощущений, — Ты, Август Пантелеевич, очень аккуратно и старательно обошёл в своих рассказах настоящую причину, по которой Крылатой бригаде не стоит сейчас соваться к Апраксиным. Ведь даже если глава занят, старейшины заняты, есть ещё и сестрички-близняшки Маришка и Ульяна, которые вполне компетентны нас выслушать. Особенно, Ульяна. А такая угроза от диких — не шутка.
Было видно, что Вермайер не хочет отвечать на вопрос. Не хочет отвечать, но не ответить не может. На прямо заданный вопрос.
— Я обещал! — с огромным трудом выдавил из себя док.
— Опа! — искренне охренел я и, само собой, потребовал подробностей.