– Не перепутала. У меня изменились планы.
– Правда? Ты задержишься здесь?
– Не задержусь. Остаюсь насовсем.
– Здорово… Я рада, Катюш. Значит, мы сможем видеться гораздо чаще?
Подруга оглядела ее, засмотревшись на пакет в руке.
– Дженери? Я в их салон даже не захожу: там же цены просто фантастические! Ты с отцом помирилась?
Вполне логично было предположить подобное, учитывая сделанную покупку, но Марина внезапно ухватила девушку за руку.
– Кать? – уставилась на кольцо со смесью ужаса и восторга. – Это то, о чем я думаю?
Почему-то стало очень весело.
– Разве здесь могут быть варианты?
Подруга задумчиво кивнула.
– Но ты ничего не говорила.
– Просто не успела. Мариш, прости, все произошло так быстро…
– И кто же он?
Логичный вопрос, только ответить на него Катя не успела, заметив подходящего к ним Кирилла.
– Ого, – Марина изумилась. – Здравствуйте, Кирилл Александрович. Вот уж кого точно не ожидала здесь встретить. Тоже что-то покупаете? А своих студенток помните?
Он усмехнулся, улавливая смущение в ее слегка игривом тоне.
– Разве вас забудешь? Я стараюсь помнить всех, кто у меня учился, а ваш курс вообще на особом счету. Как поживаете?
– Спасибо, отлично, – девушка погладила свой живот и повернулась к Кате. – А ты почему не здороваешься, Катюш?
– Справилась? – Кирилл ласково улыбнулся, забирая у нее пакеты. – Тогда идем, обед остывает. Марина, составите нам компанию?
Глаза той стали круглыми, как блюдца.
– Какая же я дура… – она прикусила губу, поочередно переводя глаза с одного на другого. – Бедный Антон… У него же не было ни единого шанса…
Глава 42
Есть получалось плохо. Особенно у Марины. Она продолжала смотреть на Кирилла огромными ошеломленными глазами, периодически забывая вовремя делать вдохи.
Наблюдать за подругой Кате было смешно, и девушка едва сдерживалась, чтобы не продемонстрировать это состояние в открытую. По какой причине та распереживалась? И что за странное высказывание о ее бывшем женихе?
Дождавшись, пока Кирилл отойдет за очередным заказом, решила уточнить:
– Что ты имела в виду, когда говорила об Антоне?
Марина растерянно поморгала:
– Я все время мучилась вопросом, как ты могла отказаться выходить за него замуж. Понимала, что дело в другом мужчине, но сложно было предположить, на кого его можно променять. Антон ведь такой… классный… А теперь мне все ясно…
– Правда? – Катя улыбнулась. – И что именно?
Подруга торопливо взглянула в сторону витрин, откуда возвращался Рейнер и проговорила заговорщицким шепотом.
– Кать, в него же были влюблены почти все девчонки в группе. И многие пытались клеиться. А он даже не смотрел ни на кого. Тебя всегда выделял, но я думала, что это из-за твоей необъяснимой любви к литературе. А оно вон как…
Девушка посмотрела на бывшего преподавателя с очевидным испугом.
– Ты его любишь?
Катя кивнула.
– Это так удивительно?
– Не удивительно. Просто… я бы боялась, – Марина хихикнула. – Все время бы чувствовала себя как на экзамене. Он ведь строгий… и умный.
Последняя характеристика Катю тоже развеселила. С каких это пор ум стал считаться недостатком? Ей наоборот казалось это качество Кирилла весомым преимуществом. С ним никогда не приходилось выдумывать тем для разговора и выслушивать рассуждения о вещах, о которых он на самом деле не имел понятия, что было характерно для многих студентов в ее окружении.
А насчет строгости… Этой черты мужчины Катя не знала. Он бывал настойчивым, мог возмущаться по вопросам, которые его не устраивали. Вспомнила, как он ругал ее за чулки и легкую одежду в мороз два года назад. Его почти кипящую ярость, вырвавшуюся наружу, когда поймал девушку у обрыва. Но это была не строгость – так проявлялись забота и тревога. И вся жесткость в подобные моменты с лихвой компенсировалась сбивающей дыхание нежностью, ласкающей силой и таким же волнующим вниманием, как сегодня.
Она улыбнулась возвращающемуся Кириллу, забирая из его рук тарелку с десертом. Мужчина хмыкнул.
– Вообще-то это Марине. Ты свой уже съела.
Катя притворно надула губы.
– А если я хочу еще?
– Тогда сейчас закажу. Сколько? Два? Три?
Девушка рассмеялась.
– Одного будет вполне достаточно. Я не настолько прожорливая.
– Конечно, нет. Ты замечательная.
Марина поперхнулась остатками чая.
– Кирилл Александрович… Не надо больше ничего заказывать. Пусть этот десерт остается Кате, а я пойду…
Поразмыслив, она добавила, решив не придумывать несуществующие проблемы:
– Ваши отношения – слишком большое потрясение для психики, а мне сейчас противопоказано волноваться. Надо успокоиться…
Кирилл спрятал улыбку в прижатой ко рту ладони. Понимающе кивнул.
– Был рад снова увидеть Вас.
Катя посмотрела вслед подруге.
– Представляешь, она тебя боится.
Мужчина приподнял бровь.
– Есть повод?
– Нет. У меня – так точно. Но, похоже, Марина думает иначе. И она поведала мне совершенно удивительные вещи, – девушка придвинулась к нему совсем близко. – Оказывается, почти все студентки нашей старой группы испытывали к своему профессору нежные чувства. И даже рассчитывали на взаимность.
– Ты же не поверила в эту чушь?
– Как раз наоборот… Очень ярко представила, какие мысли могли одолевать этих девиц при одном только взгляде на тебя.
– Катюш… – Кирилл смотрел ошарашено, словно не веря ее словам. – Сладенькая, что ты такое говоришь?…
Вместо ответа она выдала следующий собственный вопрос:
– Их было много?
– Котенок… – хотелось рассмеяться, но он не мог позволить себе этого. Не теперь, когда в ее глазах закипали слезы обиды и возмущения. – Девочка моя, не было никого. У меня НИКОГДА. НЕ БЫЛО. ОТНОШЕНИЙ. СО СТУДЕНТКАМИ.
Катя горестно вздохнула.
– А как же тогда я?
Он тронул ее щеку костяшками пальцев. Едва ощутимо, но даже этого легкого касания оказалось достаточно, чтобы внутренность затопило щемящим теплом, исходящим от бархатной кожи.
– Ты? – распрямил пальцы, прижимая к ее лицу уже всю ладонь, словно баюкая, потянул на себя. Катя прикрыла глаза, утыкаясь губами в его запястье. – Ты – исключение из всех моих правил, котенок. Перестань себя накручивать. Пожалуйста.
Девушка выдавила грустную улыбку.
– Это ты придумал свое одиночество. А женщины видят все совершенно иначе. В тебя не возможно не влюбиться.
Кирилл не выдержал, накрывая дрогнувшие губы своими. Ощутил еще не растаявший вкус десерта. Засмеялся, видя ее смущение.
– Правильно сделала, что отобрала у Марины ее порцию. Вкус необычайный. Я просто снова влюбился в этот шоколад. И в сливки. И в тебя…
Он ласкал ее рот больше шепотом, чем поцелуями, но от дыхания, скользящего по коже, у девушки все замирало внутри. Низ живота налился тяжестью, томительная боль сцепила поясницу. Катя уже и не представляла, каково не испытывать такого желания. Возможно ли будет когда-нибудь насытиться присутствием этого мужчины, его близостью? Чем больше он целовал ее, тем сильнее хотелось, чтобы поцелуи не заканчивались. Чем смелее становились ласки, тем большую откровенность она жаждала. А дальше? Что будет потом, если от одного только его взгляда все тело плавится? Когда они наконец-то подойдут к той границе, за которой двоих уже нет, а существует единый мир и общая страсть, что произойдет тогда?
– О чем ты задумалась?
– Хочу уйти отсюда. В машину. Поближе к тебе.
– Еще ближе?
Их губы почти соприкасались, но окружающие люди мешали расслабиться. Катя кивнула.
– Еще. Без посторонних.
Уже там, в салоне, прижалась к нему, игнорируя смущение.
– Если бы знал, как мне хочется, чтобы ты ни о чем не помнил. О твоих прошлых…
Остановил ее слова, опуская на губы кончики пальцев.
– Катюш, я бы желал, чтобы этого не было в жизни. Многих вещей, о которых горько даже думать, тем более иметь в памяти. Хотел бы, чтобы кроме тебя, мое тело не знало больше никого. Но я не в состоянии изменить прошлое. Оно было, хотя уже давно ничего не значит, и никогда не могло даже сравниться с тем восхитительным настоящим, в котором есть ты.
Девушка верила этим словам, но все равно думать о других женщинах рядом с ним было нестерпимо тяжело. Глупая мысль, не основанная почти ни на чем, но не озвучить ее не получилось: Катя не хотела скрывать то, что сейчас причиняло беспокойство.
– Они наверняка были красивее и… опытнее меня. А я даже не знаю…
Кирилл опять перебил, одним резким, жадным рывком накрывая ее рот. Целовал до боли в начавшей саднить коже. Даже голова закружилась, словно девушка попала на карусель, взметающуюся в разные стороны. С трудом восстанавливая дыхание, откинулась на сиденье, и замерла, слушая его слова.
– Ты знаешь, как свести меня с ума. Лишить сна и покоя. Взбудоражить до такой степени, что я не могу думать ни о чем другом, кроме как о тебе. Мечтать о твоих тоненьких пальчиках на своем теле.
Щеки обожгло, не стыдом – волнением, которое стало еще сильнее, когда мужчина потянул ее ладошку, опуская на себя, проводя по собственной груди, животу и ниже: туда, где отчетливо ощущалась искренность его слов.
– Я никогда и ни с кем не испытывал ничего подобного, девочка моя. И никто другой не нужен. Ни красивее, ни опытнее. Никто, кроме тебя. Ты же веришь мне?
Вместо ответа она подалась вперед, чуть сжимая руку. Подставила шею под горячую волну его стона.
– Научишь меня? Всему?
Он закрыл глаза, возвращая ее руку в свою. Покачал головой.
– Это ты научишь меня. Всему…
Переполненный событиями день помог уснуть сразу, едва она оказалась в постели. Сон был спокойным и ровным, как впрочем, почти каждую ночь в этом доме. ЕГО доме, который совсем скоро она сможет назвать своим. Хотя Катя и сейчас считала так. Настолько комфортно не чувствовала себя прежде нигде: ни в холодном и бездушном царстве, которое создал ее отец, ни в мире, окружающем ее последние два года, где получалось только выживать. Даже в воспоминаниях о ее детстве не было такого. Любовь бабушки явилась великим чудом, данным свыше, но сотканные ее заботой будни все равно не могли сравниться с тем, что подарил ей Кирилл и что обещал еще невысказанными словами и зреющей одной на двоих сладкой реальностью.