Девушка поднялась, вновь с упоением коснувшись его рубашки. Хотя вчера и купила себе другие вещи для сна, все равно предпочла остаться облаченной в одежду, хранящую запах любимого. Умылась, и, не переодеваясь, вышла в коридор. Хотелось поскорее увидеть его: слишком долгими стали ночные часы разлуки.
Почему-то даже не пришло в голову постучать, словно она уже получила право проникать в его жизнь всякий раз, когда хотелось этого самой. Катя отворила дверь, сияя от радости в предвкушении встречи. И застыла, ощутив резкую нехватку воздуха. Большая комната внезапно показалась тесной. Замершее на языке приветствие обернулось мучительной сухостью во рту.
Она и прежде видела его без рубашки, но это происходило в темноте, к которой примешивался еще и туман разгоряченного сознания. Но вот так, как теперь, в откровении дневного света, ей еще не приходилось лицезреть любимого человека.
Мужчина оказался и выше, и гораздо шире в плечах, чем думалось до сих пор. Похоже, совсем недавно принял душ и на позолоченной утренними лучами солнца коже еще блестели кое-где капельки воды. С растрепавшихся влажных волос стекали тонкие струйки, убегая вниз по спине, пересеченной тонкими белесыми полосками застарелых шрамов. Такие же рваные линии в нескольких местах пересекали живот, грудь, идя от самых ключиц.
Катя проследила глазами их рисунок, чувствуя, как оглушает буханье собственного сердца. Представлять боль, когда-то запечатанную этим рисунком, было невыносимо. Но еще хуже – смотреть на то, что было ниже узкой ленты полотенца, скрывающей бедра.
Ей не удалось скрыть ни предательскую дрожь в коленях, ни противный скрежет зубов, сжатых до предела. Но подняв взгляд на лишившееся красок лицо мужчины, девушка поняла, что он ничего этого не заметил. Его затопил страх, глухой, пронзительный, отравляющий безнадежностью каждую клетку тела. Физически ощутила почти панический ужас, наполнивший дорогие глаза.
– Можно мне войти? – спросила с явным опозданием, не узнавая захрипевший в ответ голос.
– Ты уже вошла.
Вчерашний день превратился для нее в очередной поворот волшебной сказки, подаренной Кириллом. Его фантастическая забота, внимание, заглушившее смятение души, сила, удержавшая от отчаянья разлуки, были не просто приятны: ее наполнило умиротворение, сладкая надежда, легкость, которую не приходилось испытывать уже очень давно. И, торопясь сегодня утром увидеть его, Катя даже представить не могла, что он по-прежнему боится ее потерять. Считает себя ущербным. Осознание этого прошибло мозг, вызывая почти негодование. Не на Кира – на тех, кто внушил ему эту дикую мысль, что он чем-то хуже других.
Несмотря на ставшие ватными ноги, подошла ближе. Вплотную. Они поменялись ролями: вчера его мудрость исцеляла девушку от неудержимого волнения, а сейчас ей было необходимо пробиться в его воспаленный сомнениями разум. Накрыла ладонями вздымающуюся грудь, в тот же миг ощутив, как колотится сердце мужчины.
– Где мое доброе утро? – подняла голову, приближая губы к его рту. – Ты не хочешь меня поцеловать?
– Катя… – он даже не улыбнулся, – Не надо делать вид, что ты ничего не заметила.
– Я и не делаю. Просто хочу, чтобы мой почти муж со мной поздоровался.
Кирилл не пошевелился. Стоял, впиваясь взглядом в ее глаза, словно пытаясь прочитать в затаенной глубине то, чего не произносили уста.
Катя обхватила его руками, надеясь хоть на какой-то отклик. И этим откликом стала дрожь, прошившая тело мужчины с ног до головы. Его затрясло, но совсем не от желания. Из горла вырвался полный отчаянья стон.
Девушка заставила себя улыбнуться. Она потом переживет, переосмыслит дерзость собственной идеи и стыд, который мог помешать осуществить задуманное. Теперь этим чувствам не было места. Ей хотелось быть смелой и воспользоваться тем воздействием, которое она оказывала на Кирилла. Но сначала…
– Я не собираюсь говорить ни сейчас, ни позже, что для меня это не важно или не имеет значения. Имеет и очень большое. Но совсем не так, как ты думаешь. Кир, меня раздирает на части от боли при мысли о том, что тебе пришлось пережить. Мне тяжело видеть твои шрамы и… твою ногу. Не из-за того, что это зрелище шокирует. В твоей жизни была трагедия, которую невозможно исправить, страдание, отпечатавшееся навсегда. Но если бы я имела возможность выбирать с самого начала, то и тогда бы не захотела рядом никакого другого человека. И сейчас не хочу. ТЫ мне нужен. Любой. Твое сердце, которое стучит сейчас с такой силой от страха, что я могу уйти. Твои ласковые глаза. Я не хочу, чтобы кто-то еще ТАК на меня смотрел. Касался меня. Целовал. Никто, кроме тебя. И мечтаю, чтобы у меня самой было наконец-то право делать все то, что хочется.
Он задохнулся, с трудом удерживая дерганье скул.
– А чего… тебе хочется?
Вместо ответа Катя оторвалась от его глаз, прочертив пальцем дорожку от ключицы по покрытой волнистым жестковатым покрывалом груди. Ниже – задержав ладонь на напряженном животе. Залюбовалась идеальным рисунком мышц. Прочертила их узоры губами, с удовольствием слыша, как зазвенела тяжесть в его дыхании. Ниже – к самому краю натянувшегося полотенца. Хотелось сделать этот шаг, одно легкое движение, разъединяя концы ткани. Пугающая неизвестность. Манящая. Вожделенная. Хотелось подарить ему то, о чем только слышала, никогда не понимая. До этого самого момента, когда пересилившее страх возбуждение мужчины передалось ей, накатив мощным потоком, сметая прежние границы, самой же и установленные. Замелькавшие перед глазами фантазии заслонили реальность, завладели руками, проникшими под толщу махры. Не пальцами – нервными окончаниями – девушка коснулась его плоти, замирая от восторга и… собственной беспомощности. Подняла глаза, захлебнувшись ошеломляющим огнем в его взгляде. Смесью страсти и трепетного обожания.
Всхлипнула:
– Прости меня…
Он выдохнул, стараясь не думать о ставшей почти нестерпимой боли в паху. Несмотря на эту боль, почувствовал, как напряжение и паника покидают тело.
– Котенок, мы ведь никуда не спешим.
Она прошептала, чувствуя, как срывается голос:
– Я хотела…
Кирилл подхватил ее за плечи, усаживая прямо на стол. Вплотную к себе. Прижался губами к виску.
– Я знаю, что ты хотела, родная… Мы все с тобой успеем. ВСЕ, что ты захочешь.
Катя выдохнула, замирая от какого-то непонятного обволакивающего предвкушения, растекающегося по телу, смущаясь от жара в его глазах и одновременно наслаждаясь этим.
– И ты…
Он зарылся лицом в ее волосы.
– И я.
Глава 43
До института ее довезла Полина. Кирилл уехал на работу ещё утром, взяв с девушки обещание, что она приедет к нему после обеда.
Катя смогла бы добраться самостоятельно, но выбранное накануне платье, которое она решила надеть, не слишком гармонировало с прохладным ноябрьским воздухом.
Полина оглядела ее с некоторой долей скептицизма.
– Изумительно. Ты похожа на ожившую сказку. Но мне почему-то кажется, что толщина платья в такую погоду Киру не понравится.
Пусть. Катя улыбнулась, соглашаясь. Не понравится, но ничего другого она сегодня не наденет. Несмотря на то, что все новые вещи были чудесными и подходящими для неё, хотелось появиться перед мужчиной именно в этом невесомом, действительно почти сказочном наряде. Почему, она и сама не понимала. После того, что случилось между ними утром, после этой ошеломительной откровенности хотелось быть для него особенно красивой. Впервые за два года. И платье как нельзя лучше подходило для этой цели.
Когда она накануне призналась в ещё одной непредвиденной покупке, он только рассмеялся.
– Катюш, не вздумай извиняться. Я рад, что тебе так сильно захотелось купить это платье. И не могу дождаться, когда увижу тебя в нем.
Ей тоже было тяжело ждать. От нетерпения даже ладони вспотели, пока она теребила их по пути в город.
Полина взглянула на неё с улыбкой.
– Каждая встреча, как первый раз, да? Волнуешься, предвкушая, какой она окажется?
Катя смущенно кивнула.
– Очень заметно?
– Не очень. Просто я тебя понимаю. Сама чувствую то же самое. До сих пор.
В это было легко поверить. Полина потрясала своей роскошной внешностью, и Мирон был ей под стать. Катя все также робела в присутствии этого яркого мужчины, сыгравшего за одну только встречу столь важную роль в её судьбе, но не могла не замечать, каким он становится рядом с женой. Как радуется ее присутствию, словно ребенок, получивший вожделенный подарок. Так было каждый день на протяжении тех двух недель, которые девушка провела в доме Кирилла. Да и сама Полина буквально оживала в обществе мужа. Ее и без того прекрасные глаза наполнялись каким-то необъяснимым светом, на лице расцветала нескрываемое обожание и такое довольство, что от этого даже порой чувствовалась неловкость. Их любовь была красивой, как и они сами, и Катя откровенно любовалась. И сейчас, слыша слова женщины о том, что чувства не ослабели даже спустя годы брака, была абсолютно уверена, что подобное ждет и ее. Вместе с мужчиной, без которого она уже не мыслила своего существования.
По дороге в кабинет Кирилла девушка не удержалась от того, чтобы рассмотреть себя саму в зеркале. И тем, что увидела, в очередной раз осталась довольной. Мысли о количестве потраченных вчера денег все еще цепляли легкой горечью, но она никогда прежде не ощущала себя такой привлекательной. И действительно волновалась, будто перед первым свиданием.
Девушка в приемной, увидев посетительницу, покачала головой.
– Кирилл Александрович не принимает.
Это оказалось неожиданно. Они не созванивались с самого утра, но Катя была уверена, что может приехать в любой момент. Услышать о том, что зайти в кабинет нельзя, было, по меньшей мере, странным.
– Я договаривалась о встрече.
Секретарь сокрушенно пожала плечами.
– Декан запретил мне пускать, кого бы то ни было. Категорически.
Катя не расстроилась – озадачилась. Что могло случиться за несколько часов?