– Катя?
Уже и забыла, как звучит этот голос: звонкий, уверенный, наполненный нотками самолюбования. Годы изменили того мальчика, который когда-то признавался ей в любви почти на этом месте: превратив в статного, роскошного мужчину. Даже тогда он прекрасно сознавал свою привлекательность – теперь же его вызывающая красота невольно притягивала взгляд. Идеальная картинка: черты лица словно с полотна художника, прическа, небрежно растрепанная ветром, но ничуть не портящая его, сшитая наверняка на заказ одежда, сидящая будто влитая на стройном, накаченном теле. Не заметить, какие взгляды бросают на него окружающие женщины, было невозможно. Только в ее собственном сердце ничего не отозвалось, не мелькнуло ни капли сожаления, что когда-то она отказалась от этого совершенства.
– Здравствуй, Антон.
Он приблизился, слишком пристально разглядывая ее. Раньше бы смутилась, но чувство вины перед ним утихло давно, а заинтересованные взгляды других мужчин никогда не интересовали, хотя встречались нередко.
– Рад тебя видеть. Выглядишь… потрясающе.
Она улыбнулась: скольким женщинам произносили комплименты эти уста? Мужчина был искренним, но от его слов душа не пела и даже радости это заявление ничуть не добавило.
– Не стоит и спрашивать о твоих делах: сам вижу, – он неожиданно рассмеялся. – Знаешь, я столько раз представлял себе нашу встречу и почему-то был уверен, что ты пожалеешь о том, что не стала моей женой.
Катя покачала головой.
– Прости, что разочарую, но этого не было никогда. Я жалела лишь о том, что позволила тебе на что-то рассчитывать и поставила в жутко неудобное положение перед приглашенными на свадьбу. Обо всем остальном – нет… У нас бы ничего не получилось.
Антон задумчиво кивнул.
– Думаю, ты права. Спасибо, что помогла нам обоим избежать ошибки.
Проследил за ее взглядом, обращенным к мальчугану, выписывающему на роликах сложные узоры.
– Сын?
Ответа не требовалось: с такой любовью невозможно было смотреть на кого-то другого.
– Твоему мужу повезло…
– Нам обоим повезло.
Катя взглянула туда, где в толпе людей показался Кирилл. Махнула ему рукой. Снова улыбнулась в ответ на заявление Антона:
– Вряд ли мне стоит задерживаться… Не хочу давать повода…
– Ты и не смог бы сделать этого. Как и кто-либо другой.
Мужчина всмотрелся в ее лицо, понимая, что она не шутит. В самом деле, не было смысла скрывать их встречу: в глазах Кати отражалась такая любовь к тому, кто был едва заметен вдалеке, что его собственное сердце заныло. Не тоской об утраченных чувствах к этой красивой женщине – горечью от того, что такими глазами никто не смотрит на него самого.
Осторожно склонился к ее ладони, но тут же снова поднял голову. Ошеломленно усмехнулся.
– У камня на кольце цвет твоих глаз? Мне бы и в голову не пришло сделать что-то подобное…
– Возможно, тебе просто пока не посчастливилось встретить девушку, в чьи глаза захотелось бы заглянуть?
Что-то неуловимо изменилось в его лице. Мелькнувшая тень заставила Катю насторожиться, угадывая сожаление в потяжелевшем взгляде. Мужчина ей не ответил, лишь мазнул губами по руке, прощаясь, и торопливо ушел, заставив ее задумчиво смотреть вслед.
«Будь счастлив», – проговорила неслышно, даже не ему – в бескрайние просторы неба, очень надеясь на то, что ее мольба будет услышана.
Радостно вздохнула, наблюдая за приближением Кирилла.
– Не уверен, что общение жены с бывшим женихом мне нравится.
Она подошла вплотную, прижимаясь щекой к его плечу.
– Надо было сделать вид, что я с ним незнакома?
– Возможно, – голос был серьезным, но в глазах мелькнула усмешка. – Вам есть, о чем разговаривать?
Разумеется, он шутил. Катя слишком хорошо знала своего мужа, чтобы поверить в беспокойство по поводу неожиданной встречи. Дотянулась до его лица, мимолетно коснувшись рта, прошептала в самое ухо, пряча слова от посторонних:
– Собираешься устроить сцену ревности? Тогда подожди до дома. Мы закроемся в спальне, и ты расскажешь обо всем, что тебя не устраивает.
Шелк ее волос, в которые он запустил руку, не просто ласкал кожу – проникал покоем до глубины сердца.
– Ты хочешь, чтобы я ревновал?
Катя улыбнулась, покачав головой.
– Нет, не хочу. Нам есть, чем заниматься, не тратя время на подобные глупости.
– Конечно… Например, есть мороженое, – он протянул ей усыпанный кокосовой стружкой рожок. – Не забудь, что мне обещала. Я буду смотреть очень внимательно, насколько медленно ты ешь.
Артем мгновенно оказался слишком близко, безошибочно угадывая момент, когда в руках матери появилось такое привлекательное лакомство. Кирилл нахмурился.
– Нет, друг мой, тебе это точно не светит. Пойдем, куплю что-то не такое холодное, – и, не обращая внимания, на возмущение сына, потянул его за собой.
Они вернулись через несколько минут, и довольный мальчишка продемонстрировал огромный сахарный комок.
– Моя любимая вата!
Катя рассмеялась, ощущая, как растекается внутри жаркая, щемящая нежность. Ее в очередной раз затопили воспоминания о первых волнующих прикосновениях к дорогому лицу. Прохлада кожи под ее рукой. Затаенная в глубине глаз страсть. Сладость на губах и в сердце. Ее наслаждение. Их нескончаемое счастье. Одно… на уже почти четверых.
Улыбнулась, беззвучно признаваясь ему в любви. Как всегда: в каждом взгляде, в соприкосновении рук, просто в его близости читая ответ. Откровение без слов, не остывшее, нисколько не уменьшившееся даже за столько лет.
– Мамочка… А почему тот дедушка так странно смотрит на нас? – голосок Артема пробился в сознание, заставляя оторвать глаза от лица мужа и рассмотреть застывшую невдалеке фигуру.
– Какой-то день встреч… – Кирилл услышал ее едва различимый шепот. Сжал ладонь, словно вливая жене свою силу: Катя так и не смогла за эти годы до конца справиться с болью от разрыва отношений с отцом. Смирилась с его отсутствием в своей жизни, но не перестала любить. Несмотря ни на что.
– Он просто никогда не пробовал сладкой ваты, малыш… – пояснил мальчику, видя, как глаза такого же цвета, как у Кати, превращаются в огромные блюдца, наполняясь почти священным ужасом.
– Никогда? Какой же он бедный!!!
Неожиданно сорвавшись с места, мальчишка бросился прямо к незнакомому ему человеку, впервые в жизни допуская подобную смелость. Не удержавшись на роликах, с разбегу врезался тому в живот, но почему-то не испытал при этом ни страха, ни даже смущения. Наткнулся на изумленный взгляд и, гордясь пришедшей в голову выдумкой, всунул в дрожащие пальцы недоеденное лакомство.
– Папа сказал, что ты никогда такое не ел… Попробуй! Просто попробуй, тебе обязательно понравится! – и, не дожидаясь ответа, метнулся назад, в надежную близость родителей, оставляя незнакомца ошеломленно рассматривать сплетенные в причудливый узор белые нити счастья, прошедшего мимо него.